– Подай мне цветы, – распорядился Пит.

В кадре появилась женская рука в звенящих браслетах, протянувшая ему большой букет из ромашек и гвоздик – такие букеты, завернутые в зеленую бумагу, продаются в продуктовых магазинах перед выходом к кассе. Пит бросил его в волны; прибой накрыл цветы, и они рассыпались, скрывшись под водой, а затем появились снова. Камера перешла на лицо Пита.

– У моего брата нет могилы, но с этого мола мы с ним ловили рыбу. Это все, что я могу сейчас сделать. – Он начал тихонько плакать.

На несколько секунд наступило молчание. Затем Пит сдавленно произнес:

– Я думаю, мне нужно привести сюда Сэма.

Чуть помедлив, женщина ответила:

– О Господи, ты должен прислушаться к голосу разума… – И пленка закончилась.

Уит взглянул через плечо на магнитофон, вынул кассету и задержался взглядом на одном из фильмов для взрослых – «Джонни Любвеобильный». Эта лента была прокручена до середины кассеты. Наблюдая за героем-любовником и двумя крашеными блондинками, стоявшими перед ним на коленях на фоне сада, Уит убедился, что Пит Хаббл действительно был в кино аморальным типом. Весь его текст состоял из бесконечных повторений фраз вроде «О да», «Сделай это, детка» или «А теперь, киска, твоя очередь».

Уиту стало противно до тошноты. И обидно – за Фейс, Люсинду, Сэма. Однако он не переставал задавать себе вопрос: а каково было жить такой жизнью?

Уит снова вставил в аппарат первую пленку и включил телевизор. Пит разрабатывал проект об исчезновении своего брата. После многочисленных фильмов для взрослых он, похоже, занялся легальной карьерой в кино, если только не собирался вставить тему семейной трагедии в очередную порнографическую поделку. Уит решил, что это маловероятно.

Вернувшись на верхнюю палубу, Мозли увидел возле трапа Клаудию Салазар, которая беседовала с помощником шерифа. Один из полицейских аккуратно укладывал несколько упакованных и снабженных этикетками предметов в большую картонную коробку. «Скорая помощь» уехала, и на ее месте появился катафалк из похоронного бюро, готовый увезти тело, как только Уит даст разрешение.

Уит подождал, пока Клаудия снова поднимется на судно.

– Я удостоверяю его смерть в 22:45, – сказал он. – Я назначаю вскрытие тела и возбуждаю расследование по факту смерти. Теперь тело можно увозить. – Он заполнил необходимые пункты в бланке назначения вскрытия, подписал его, затем подлинность его подписи засвидетельствовала Клаудия. – Вести следствие будешь ты или Принц Очаровашка?

– Дэлфорд передал это дело мне. Думаешь, самоубийство? – Клаудия внимательно посмотрела на Уита.

– Перед тем как мы перейдем к этому вопросу, хочу кое-что сказать… Он был порнозвездой.

Клаудия моргнула, и стало видно, как ее лицо в рассеянном свете фонарей побледнело.

– Рубашка у тебя забавная, а вот с юмором… – она не успела договорить, потому что Уит, перебив ее, рассказал о том, что ему удалось найти. Услышав о легальных и порнографических кассетах, Клаудия потерла лоб и пробормотала себе под нос: – Господи всемогущий…

– Теперь вернемся к твоему вопросу, – продолжил Уит. – Действительно, похоже на самоубийство. Предсмертной записки нет, но фотография сына опрокинута. Я сталкивался с таким при самоубийстве в Дариусе несколько недель назад. Однако… учитывая, как он зарабатывал себе на жизнь… Короче, меня настораживает тот факт, что видеокамера – без пленки – была направлена на кровать. К тому же среди его собственной одежды оказались женские трусики. У нашей молодой свидетельницы белье на месте?

– Вопрос довольно необычный. Я не проверяла.

– В шкафу имеется женская одежда. в том числе кое-какие вещи, явно не рассчитанные, например, для детских глаз. Если эта девушка не жила с ним, то обнаруженные вещи принадлежали кому-то другому.

– Так ты предполагаешь, что он был убит, когда снимал кино?

Уит пожал плечами.

– Пока не знаю.

– С каждой минутой от этого дела пахнет все хуже.

– Где наша свидетельница?

– В офисе. Гарднер и помощники шерифа смогут закончить работу на месте происшествия сами, а я собираюсь допросить ее и составить протокол. – Она ткнула в него пальцем. – Никому ни слова, Уит, ни единого слова.

Он тоже ткнул в нее пальцем, но потом улыбнулся.

– Гарднеру показалось, что эта девушка в бегах. Если вы не собираетесь ее задерживать, мне бы не хотелось чтобы ее убили еще до окончания следствия.

Клаудия кивнула.

– Я позабочусь о том, чтобы за ней присмотрели.

– Интересно, не наша ли беглянка снимала Пита, когда он рассуждал о своем брате?

– Давай поговорим с ней, – предложила Клаудия. – Тогда мы сможем сравнить ее голос с голосом на кассете.

Они снова вернулись на яхту «Настоящий позор». Клаудия быстро просмотрела пленки, нашла кассету с домашней съемкой Пита, после чего они вдвоем спустились на причал и направились к расположенному на пристани офису. Сначала до них донесся рассерженный голос, а затем они увидели молодую женщину, которая спорила с патрульным Фоксом, дежурившим у ленты полицейского заграждения.

– Леди утверждает, что она живет на этой яхте, – доложил Фокс, обращаясь к Клаудии. – Ее зовут Велвет.

– Велвет, Бархатный Амулет, – прошептал Уит. – Так звали режиссера картин Пита.

– Звучит как название дешевого вина, – заметила Клаудия. – Все нормально, пропустите ее, – сказала она Фоксу.

Женщине было около тридцати; выкрашенные пряди светлых волос, аккуратно зачесанные назад, свидетельствовали о том, что она побеспокоилась о своем внешнем виде. На ней была темная футболка с длинными рукавами и надписью: «Посредственностям достаются объедки», широкие синие джинсовые шорты и поношенные кеды.

– Велвет? – осведомилась Клаудия, когда они подошли к оградительной ленте.

Женщина внимательно посмотрела на нее, и Уит заметил в ее глазах страх, вызванный присутствием полиции, толпы зевак и видом прибывшего из похоронной службы катафалка.

– Что здесь происходит? – спросила женщина. – У Пита неприятности?

Уит сразу же узнал голос, звучавший за кадром на видеопленке. Хрипловатый, напоминающий о прокуренной обстановке баров и мурлыканье пьяных завсегдатаев.

– Нам лучше зайти внутрь и поговорить там. – Клаудия кивнула на офис пристани.

Велвет покачала головой.

– Я хочу знать, что здесь произошло. И немедленно, черт возьми.

– А я хочу вам об этом рассказать. Только не на пирсе, а в помещении, – ответила Клаудия.

– Господи, – прошептала Велвет, но все-таки позволила увести себя в офис. Дувший им в лицо порыв ветра принес запах приближающегося дождя.

Прикрыв за собой дверь, Клаудия осторожно усадила Велвет на диван и сама села рядом с ней.

– Велвет, простите меня, но это ваше настоящее имя?

– Да, так меня зовут. Правда, «амулет», как вы, наверное, догадались, придумано для красоты, – несколько спокойнее ответила Велвет.

– Итак, как же вас зовут в действительности?

– Велвет Линн Холлистер. – Ее взгляд метался от Клаудии к Уиту и обратно.

– Я – Клаудия Салазар из полицейского участка Порт-Лео, а это, – уважительно произнесла она, – Уит Мозли. Он здесь мировой судья.

– С Питом случилась беда? Он… – Велвет умолкла.

– Пит погиб, – сказала Клаудия. – Сегодня вечером его нашли застреленным. Мне очень жаль.

Велвет восприняла это известие без воплей и слез. Горло ее на несколько мгновений задергалось от судорожных глотательных движений.

– Погиб? На яхте? – Она сидела совершенно неподвижно, положив руки на колени и устремив сухие глаза на Клаудию.

– Да, – подключился к разговору Уит. – Он был убит выстрелом в рот. В руке у него был пистолет.

Они дали Велвет некоторое время на обдумывание услышанного. Женщина по-прежнему сидела не шевелясь.

– У него был пистолет? – наконец спросила Клаудия.

– Нет. Он ненавидел пистолеты. И не хотел их видеть вокруг себя.

Клаудия взглянула на Уита.

– Может быть, это кто-то из его близких дал ему пистолет?