Жизнь вопиюще несправедлива, пока ты не попытаешься схватить ее за яйца и хорошенько прижать. Клинок видел, как одна пожилая дама остановила проходившего мимо полицейского и о чем-то спросила его. Тот ответил ей, и она торопливо вернулась в толпу, где принялась оживленно шептаться.

Он стоял и ждал. Пожилая дама задыхалась от возбуждения и спешила донести печальные новости буквально до каждого.

– Умер мужчина, которой жил на «Настоящем позоре», – доложила она Клинку и еще двум мужчинам, стоявшим рядом. – Они считают, что, возможно, он застрелился. Разве это не ужасно?

Застрелился! Какие прекрасные, ну просто аппетитные слова! Если бы они были сладостями, он бы с удовольствием проглотил их, а потом бы еще и пальчики облизал!

Ему хотелось увидеть свою новую крошку, прикоснуться к ней, ощутить тяжесть ее волос, лизнуть ее кожу и торжествующе почувствовать тепло ее дыхания у себя на шее. Бедняжка, ей потребуется комфорт.

– Могу поспорить: его надула эта дрянная подружка, и он поэтому застрелился. – Пожилая дама понизила голос. – Носить такие купальники – одни шнурки! Настоящие отбросы общества.

«Как будто Пит Хаббл сам не был таким же отбросом», – подумал Клинок. Интересно, какие звуки будет издавать эта старуха, если он сломает ей челюсть?

– Вероятно, она не останется в городе. – Клинок как бы со стороны услышал свой тонкий, слабый голос, который он так ненавидел. – Она ведь не из этих мест, верно? – «Молчи, дурак! – тут же выругал он сам себя. – Заткнись сейчас же!»

Пожилая дама кивнула. Она завернула свои начесанные волосы в защитный кокон из туалетной бумаги, и Клинок подумал, что в таком виде она выглядит нелепо.

– Вы совершенно правы. Пусть убирается к себе, в свою выгребную яму, из которой выползла.

Он вежливо кивнул. Пожалуй, если все будут думать, что Велвет должна уехать из города, это только упростит его задачу. Замечательно!

Из офиса пристани вышли трое. Очаровательно – одной из них была его крошка. Что ж, печаль была женщине к лицу и очень гармонировала с ее пикантными джинсовыми шортами. «Красивый человек все делает красиво», – любила повторять его мама. От нахлынувшего желания у него пересохло во рту. Все трое направились к яхте Пита, поднялись на борт, а через пару минут вернулись назад. Велвет всхлипывала. В тусклом свете, разлившемся на пирсе, он видел, как поникли ее плечи.

Рядом с ней шел какой-то мужчина, который вел ее к полицейским машинам.

Клинок запаниковал. Неужели они арестуют ее? Это уже совершенно никуда не годится, совершенно…

Но они – теперь в неясном свете Клинок рассмотрел шедшего с ней высокого мужчину, не полицейского, – прошли мимо патрульных машин и «скорой помощи» с потушенными огнями. Он слышал, как рыдает его крошка, а мужчина – нет, только не это! – нежно взял ее за руку. Кровь в жилах Клинка закипела. Мужчина открыл дверь стоявшего там «форда», и она села внутрь. Муж чина при этом помогал ей, словно они были на свидании. Когда спутник его крошки на мгновение повернулся к толпе и Клинок увидел, что это судья Мозли, его лицо исказила болезненная гримаса.

«Форд» двинулся с места, и небольшая толпа зевак расступилась, чтобы дать ему проехать. К двери машины был прилеплен рекламный щиток с надписью белыми буквами на стилизованном красно-синем фоне: «Поддержим на выборах мирового судью Уита Мозли!» Автомобиль судьи проехал в метре от Клинка, и тот рассмотрел склонившееся к окну лицо крошки. Кулаки ее были прижаты к глазам, а сквозь шум мотора доносились приглушенные рыдания.

Клинок заторопился уйти с пристани. Если бы женщину арестовали, ее бы увез коп. Во всяком случае, не судья. И ее сумки с ней не было, значит, она не уезжает из города. Эта мысль успокоила его, и, когда садился в свой видавший виды «фольксваген», он почувствовал заметное облегчение, хотя ему и не нравился внезапный отъезд крошки с судьей. Она принадлежит ему, и только ему!

А этот судья… Он видел, как она расстроена, и хотел помочь ей… хотел отвезти ее к себе домой, раздеть ее там и…

Нет! Нет! Клинок знал, что нельзя давать волю своему бешеному воображению, ибо оно будет его врагом до тех пор, пока крошка не окажется надежно у него в руках. В конце концов, судья Мозли является частью правоохранительной системы, так что он просто обязан отвезти ее, чтобы составить полицейский протокол. Или чтобы заполнить какие-то другие бланки.

Эх, ты ведь знаешь, что эти ребята, вроде Мозли, все одинаковые. Ты ведь знаешь…

Клинок увеличил обороты и направился в сторону города. Как он жаждал, чтобы она была рядом с ним! Ему осточертело ждать. Возможно, ему удастся перехватить их на темном шоссе вдоль бухты, прежде чем они заедут в центр Порт-Лео. Помигать им фарами, заставить их остановиться на обочине или на темной автостоянке. Выманить Мозли из машины, одним быстрым движением вспороть ему живот, а затем перерезать горло. Интересно, может быть, кровь судьи пахнет душными залами суда и старыми толстыми книжками? Потом он быстро забрал бы свою крошку к себе в дом и овладел ею, а чуть позже утешил бы, спрятав от печали этого жестокого мира.

Он решительно вдавил педаль газа в пол.

– Как вы думаете, он страдал? – Велвет вытерла слезы.

– Нет, по-видимому, все было кончено мгновенно. – Уит верил в «ложь во спасение», но сейчас это, к счастью, было чистой правдой.

Женщина немного опустила стекло, и в лицо ей ударил встречный ветер.

– А этот маленький коп. Я имею в виду Салазар. Она разбирается в таких делах?

– У нее прекрасная репутация.

– Здесь, в вашем захудалом городишке у вашего проклятого залива? Сколько убийств у вас тут происходит в год? Одно, два?

– В прошлом году – ни одного. А в предыдущем, по-моему, было одно.

Велвет скомкала салфетку, которой вытирала глаза.

– Что ж, прекрасно, тогда она должна чуять убийцу за версту. Теперь мне стало немного спокойнее. – Велвет внимательно посмотрела на него. – А какова ваша роль в этом деле, кроме того, что вы являетесь шофером?

– Когда имеет место случай подозрительной смерти, я осматриваю место происшествия, встречаюсь с людьми, знавшими погибшего, общаюсь со следователями, принимаю решение, назначить вскрытие или нет, провожу дознание, работаю с патологоанатомами из округа Нуэсес, если это требуется, и устанавливаю причину смерти.

Глаза Велвет расширились от удивления.

– Тогда при чем здесь эта женщина-коп? Все, что вам нужно сделать, – это установить, действительно ли имело место убийство, а она должна его расследовать.

– Я должен принимать решение на основании фактов и обязан действовать по закону, – ответил он.

– Послушайте, я всегда именно так и представляла судью, – заметила женщина, бросив скептический взгляд на его рубашку с тропическим узором и жалкого вида шорты. – Вам что, двенадцать лет?

Уит не знал, что ей ответить: собственная неопытность в данном вопросе угнетала его. Он прокашлялся.

– Я обещаю вам быть объективным. Мне хотелось бы услышать все, что вы можете сказать о… психическом состоянии Пита.

– Когда будут готовы результаты вскрытия?

– Через пару дней. Сначала мне предстоит выслушать устный доклад патологоанатома, но окончательное заключение я получу не раньше чем через несколько недель. И перед тем как вы продолжите свои сомнительные рассуждения по поводу меня и Клаудии, я хочу предупредить вас о том, что мы с Питом вместе выросли, – сказал Уит. «А поскольку я сплю с его бывшей женой, то, естественно, являюсь лицом заинтересованным», – вертелось у него на языке, но он все же промолчал.

– Пит никогда о вас не упоминал.

– Он больше дружил с моими старшими братьями. Но если Пита действительно убили, мы никому не собираемся спускать это с рук.

– Я думаю, что в свете политического резонанса мало кто решился бы позволить убийце Хаббла спокойно ускользнуть, – с горечью сказала она. – Нет, я считаю, что, если речь идет о сыне сенатора штата, вам придется наизнанку вывернуться, но раскрыть это дело.