— Привет, жаба. Должна сказать, что недовольна работой ваших прачек — за эту неделю они потеряли два моих воротничка. Надеюсь, такое не повторится.
— Очень смешно, — ответил Нюх, выплевывая кусок прокисшей булочки. На ухе у него повисла картофельная шелуха, так что вид у него был не совсем такой аккуратный, как обычно. — Буду вам весьма признателен, джисс, если вы поможете мне встать. И нет ли у вас ведра воды, чтобы я мог смыть с себя помои? Полагаю, немалая часть вашего груза осела на моем платье, и мне не терпится от нее избавиться.
А его спасительница не выпускала из лап здоровенную палку, ухватившись за которую Нюх и выбрался из мусора несколько мгновений назад. И барсучиха очень хотела получить ответы на некоторые вопросы.
— Послушай-ка, приятель, — сказала она, — я понимаю, что ты прыгнул на мою баржу, потому что за тобой гнались полицейские, да еще с такой машиной. Паровой двигатель, как я понимаю? Терпеть их не могу. Лично я сторонница пружинных механизмов. И баржа у меня с таким двигателем, и вообще все приспособления — только механические. Ни за что бы не поставила паровой двигатель, даже если бы мне заплатили. Но все-таки мне хотелось бы кое-что узнать. С чего это, например, ты вырядился в жабий костюм, а?
— Так уж получилось…
— Ты еще скажи, что собрался на маскарад.
— Нет, вы сами видели, я убегал от полиции. Они решили, что я похитил или убил принца леммингов. Хотя это неправда.
Барсучиха, судя по всему, не особо жаловала полицию, которая за взятку была готова на что угодно. Но кто знает, может, на ее барже оказался настоящий убийца? Барсучиха подозрительно посмотрела на Нюха и сказала:
— Это ты так говоришь.
— Меня зовут Остронюх Серебряк, — сообщил Нюх с некоторым апломбом. — А семья Серебряков издавна пользовалась уважением как среди ласок, так и среди других животных, населяющих Поднебесный.
— Это лишь слова.
— Уверяю вас, джисс, я — вполне уважаемый гражданин. Как сказала бы моя знакомая Бриония Живорез…
— Это… Постой-ка. Ты говоришь, Бриония Живорез? Не она ли работает врачом? Опиши-ка мне ее.
Нюх старательно описал свою приятельницу.
Только теперь барсучиха опустила свою тяжелую палку.
— Да, — сказала она, — некоторое время назад доктор Бриония лечила меня, и, как видишь, я поправилась. А ее друзья — мои друзья. Я дам тебе все, что нужно. Подожди минутку. Стой тут, а если баржу станет прибивать к берегу, просто направь ее в противоположную сторону. Не считай ворон — смотри в оба. — И барсучиха рассмеялась, довольная немудреной шуткой. — Это я сегодня придумала, у меня много времени.
Потом она спустилась в трюм.
Нюх смотрел по сторонам. На небе светила луна, так что в лунном свете можно было различить темные силуэты кустов, которые росли по берегам реки. Вечер был великолепен. Иногда раздавался плеск — играла рыба, поднимаясь к самой поверхности воды и выпрыгивая из реки. По укромным тропинкам бесшумно пробирались ночные животные. Пролетела сова, на мгновение закрыв крыльями луну и заставив ласку замереть от неприятного чувства: Нюх ощутил себя охотничьей добычей, совершенно беззащитный здесь, на палубе.
В ночной тишине раздавались и другие звуки — попискивания и жалобные крики, как будто кого-то уже схватил хищник и бедолаге только и остается, что беспомощно вскрикнуть, чтобы потом замолчать навсегда. Шуршание листьев, шелест травы, легкое поскрипывание днища баржи, когда она подходила слишком близко к берегу. Всякие похрюкивания и пофыркивания, храп и причмокивания — словом, все звуки, на которые в дневной суматохе никто не обращает внимания.
— Да уж, сельского жителя из меня не получится, что уж тут говорить, — пробормотал Нюх себе под нос. — Я слишком долго живу в городе.
Потом он задумался, что случилось с двумя его друзьями.
Он понадеялся, что полиция преследовала лишь его, а Грязнулю и Плаксу оставила в покое, так что сейчас они, должно быть, уже направляются обратно в город. Разумеется, им придется объясняться, чтобы очиститься от подозрений в воровстве. На Поднебесном кража велосипеда считалась лишь немногим хуже убийства, ведь велосипед стал главным средством передвижения. Тех, кто крал велосипеды, предавали в лапы закона и карали со всей суровостью. Им не грозило заключение в тюрьму, потому что их просто-напросто вешали на ближайшем суку в какой-нибудь роще.
В эту минуту баржа как раз проплывала мимо небольшой фермы — на берегу выступали темные силуэты домов, а сады тянулись до самого берега. Внезапно течение повлекло баржу вправо, прямо на лодочный сарай, стоящий на сваях и нависающий над водой. Нюх заметил опасность слишком поздно. Правда, он вцепился в руль и успел его дернуть в сторону, баржа резко отвернула и едва не уткнулась носом в противоположный берег. Ласка в панике снова дернул руль, баржа резко изменила курс и врезалась в небольшую теплицу, которая стояла у самого берега.
Там она и застряла. В ночной тишине послышались звон и грохот — это рушилась теплица и разбивались стекла, осыпая нос баржи осколками.
— Что тут происходит?! — завопила из трюма барсучиха. — Я упала и вывихнула ногу!
— Извините, — пробормотал Нюх, с ужасом глядя на разрушения, которые он учинил. От ухоженной и аккуратной теплицы остались одни обломки. Ласка поднял шест и попытался оттолкнуться от берега. Впрочем, оказалось, что это не так-то просто: днище баржи крепко застряло в илистом дне, да и мох, растущий по берегу, как будто вцепился в несчастную баржу. В доме зажегся свет, весь этот шум разбудил хозяев, что и неудивительно: от такого грохота кто угодно бы проснулся. К берегу приближался человек с фонарем. При виде огромного разъяренного мужчины у Нюха сердце ушло в пятки. Тем более что в другой руке у хозяина теплицы было ружье.
— Кто здесь? — грозно спросил он.
— Извините, — снова пробормотал Нюх, изо всех сил налегая на шест, чтобы поскорее столкнуть застрявшую баржу. — Я заплачу за причиненный ущерб.
Человек подошел еще ближе. Теперь он возвышался над лаской, как башня, освещая Нюха ярким светом.
— Это что еще такое? — спросил он. — Какая-то жаба сломала мою теплицу?
— Это случайно, — прошелестел в ответ Нюх, для которого, как и для большинства других животных, запах человека был устрашающим. — Но ничего. Пришлите счет в Туманный на Хлебную улицу, семь, на имя Остронюха Серебряка.
— Так ты из горожан? И что же, интересно знать, делает жаба в таком богатом районе? А пахнет от тебя, как от свинарника.
Наконец на палубу выбралась барсучиха с ведром воды.
— Предоставь это мне, — сказала она Нюху, а потом обратилась к человеку, по-видимому не испытывая перед ним никакого страха. — Тебе сказали, куда прислать счет? Вот и все, а теперь можешь спокойно отправляться спать.
— Ты с кем так разговариваешь? — оскорбился владелец разгромленной теплицы.
— Откуда мне знать? — сварливо отозвалась барсучиха. — На тебе не написано, кто ты такой.
— Ну, я тебе сейчас задам!
— Ой, иди-ка лучше и поиграй со своим ружьем где-нибудь в другом месте, и нечего мешать занятым животным.
Все это время Нюх с ужасом смотрел на ружье. Впрочем, барсучиха, судя по всему, нисколько его не боялась. Она знала, как себя вести с сельскими жителями, даже если это люди. Затем она выхватила из лап Нюха шест и сноровисто оттолкнулась от берега. Баржа сразу же отвалила. Человек стоял и смотрел на них в немом изумлении — никогда прежде ему не приходилось иметь дело с такими наглецами. Потом он погрозил кулаком вслед уплывающей по течению барже и заорал:
— И не надейся, что я не пришлю счет!
— Надеюсь, вы именно так и поступите! — завопил в ответ Нюх, счастливый оттого, что его не подстрелили. — И я, разумеется, его оплачу.
— Лучше бы тебе так и сделать, иначе я пошлю этот счет Динсдалю, а уж он-то разыщет тебя!
— А кто такой Динсдаль? — спросил Нюх у барсучихи.
— Наверное, какой-нибудь сборщик налогов и податей.
Они медленно проплывали мимо какой-то деревни. Нюх видел, как за церковной оградой два человека что-то выкапывают, и слышал стук их лопат. Похоже, не только барсуки Шиш и Кыш копаются на кладбищах. Брионии не раз доставляли трупы ласок и горностаев, и она практиковалась на них, изучая анатомию. Но эти трупы попадали к ней по завещанию. Звери заранее оговаривали, что после смерти их тела попадут в анатомический театр. А вот барсуков обвиняли в осквернении могил, но за отсутствием улик их пришлось отпустить. Странно, что люди занимаются тем же самым.
