До Франчески постепенно начинал доходить смысл этих слов.

— Ошибаешься. Такое ли великое счастье — любовь моих родителей? Думаю, тебе досталось от одной Марианны больше любви, чем мне — от них двоих. А уж что я унаследовала от матери, одному Богу известно. Иногда мне кажется, что на мне лежит печать смерти. И уж конечно, я больше виновата в смерти Майкла, чем ты. Ты любила его?

Жози покачала головой:

— Нет, мы были едва знакомы. А ты?

Франческа с трудом сдержала слезы.

— Я никогда не была справедлива к Майклу!

— Жизнь вообще несправедлива, — с горечью заметила Жози.

Тут в кухне появился растрепанный Кристофер.

— Мама, кто это? — спросил он и уткнулся в колени Франчески. Потом с опаской посмотрел на гостью.

— Кристофер, это Жози, моя подруга. Может, поздороваешься с ней?

Ошеломленная, Жози пожала ручонку Кристофера. Ребенок был копией Джека, но цветом глаз и волос он пошел в мать. Франческа уже давно считала, что никто не знает настоящего отца ребенка, но реакция Жози ее встревожила.

Кристофер снова уткнулся в ее колени. Засмеявшись, Франческа протянула Жози чашку чая, и та, потянувшись за ней, быстро сунула в рот пилюлю, что не укрылось от внимания ее подруги.

— Мы с Жози росли вместе и часто играли с ней, когда были такими маленькими, как ты.

— Я не маленький, — смущенно возразил Кристофер.

— Да ты просто великан! — Жози улыбнулась. — Можно я возьму тебя на руки?

Она едва удержала мальчугана.

«До чего же ослабла Жози, — подумала Франческа. — Живая, энергичная, веселая, она излучала прежде жизненную силу. Что же с ней случилось?»

— Беги в гостиную, Кристофер, поиграй с поездом, — сказала Франческа. Но мальчик, не желая уходить, возился возле матери.

Когда наконец Кристофер ушел, она обратилась к Жози:

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Хорошо.

— Я видела, как ты принимала таблетку, — осторожно заметила Франческа.

— Это всего лишь антигистамин, я простужена.

Пока они пили чай, воцарилось неловкое молчание. Их прежнее взаимопонимание исчезло. «Как бы много страданий ни выпало мне, — размышляла Франческа, — Жози, видимо, пережила не меньше». Она почти не поднимала глаз, но ее внутреннее беспокойство давало о себе знать так же явственно, как красный шрам на щеке Франчески.

— Можно мне прийти послушать тебя?

Жози улыбнулась, но взгляд был таким же подавленным.

— Это доставит мне удовольствие. Я чувствую себя хорошо, только когда пою. Клуб, где я выступаю, самый лучший «за холмом».

Жози рассказала подруге об ансамбле и немного о себе. Франческа отметила в ней странную перемену: она говорила возбужденно, быстро и при этом нервно смеялась. Теперь Жози казалась еще более напряженной.

— Я рассказывала тебе про Лукаса?

— Упоминала.

— О чем именно?

— Говорила, что живешь в красивом доме недалеко от клуба «Сисо».

— Да, это так.

Снова взрыв нервного смеха.

— У меня иногда путаница в голове.

Франческа не на шутку встревожилась. Зрачки у Жози сильно расширились, на лбу выступил пот.

— Послушай, я в таком напряжении, не найдется ли у тебя чего-нибудь выпить?

— Конечно, если тебе нужно расслабиться, я дам тебе что-нибудь покрепче, чем чай.

Открыв дверцу бара, Франческа усомнилась, стоит ли потчевать Жози спиртным.

— Увы, мои запасы невелики, только немного вина.

Та окинула взглядом бутылки:

— Смотри-ка!

Жози заметила нераспечатанный «Бушмиллз».

— Это осталось от Майкла?

— Нет, но это его любимый напиток.

Жози налила виски в стакан. Франческа удивленно смотрела на нее, ибо еще не видела, чтобы подруга пила.

— Составишь мне компанию?

Франческа покачала головой:

— Нет, но пусть это тебя не смущает.

Жози не пришлось уговаривать. Она выпила стакан до дна и тут же налила себе еще.

— Это за сестер! — провозгласила она.

— Мама, поезд куда-то уехал. — В дверях стоял перепачканный Кристофер. Только сейчас Франческа поняла, что надолго оставила его одного.

— Что ж, сейчас мы его найдем, — бодро отозвалась она и, взяв его за ручку, пошла в гостиную. Помогая мальчику поставить рельсы и собрать поезд, Франческа размышляла о гостье. Она боялась снова потерять Жози и хотела, чтобы та осталась жить с ней и Кристофером, но вместе с тем видела: с подругой происходит нечто такое, с чем ей не справиться. Возможно, Жози нужна помощь специалиста. Франческа испугалась, как бы подруга не напилась, пока она возится с Кристофером.

Услышав звон разбитого стекла, Франческа бросилась в кухню. Жози лежала на полу с расширенными от страха глазами.

— Что случилось? Тебе плохо? — Опустившись на колени, она осторожно приподняла голову девушки.

Та возбужденно забормотала:

— Ты простишь меня? Я и не думала, что проклятие подействует. Умоляю тебя, не рассказывай Марианне! Она меня предостерегала! Мама потому и увезла меня, что знала, какие чувства обуревают меня после Венеции.

Франческа помогла безумолчно тараторящей девушке подняться, проводила ее в спальню, уложила и позвонила Эдуарду.

— Ко мне пришла подруга, она в беде. Видимо, проблемы с наркотиками, боюсь, дело серьезное. Можете приехать сейчас же?

— Сам не могу, но пришлю машину «скорой помощи», и мы немедленно ею займемся. Кто она?

— Это Жози Лапуаре, моя… — сказать «сестра» Франческа не могла, — …моя давняя подруга.

До прибытия «скорой помощи» Франческа вызвала из особняка горничную и попросила увести Кристофера. В клинику она поехала вместе с Жози и объяснила врачу в приемном покое, что та смешала спиртное и наркотики.

— Полагаю, следует положить мисс Лапуаре на обследование в «Розу Лайфорда», — сказал врач. — Но больше всего ей сейчас нужен отдых. Я свяжусь с вами утром.

Франческа возвращалась домой пешком. Стоял ясный тихий вечер. Море стало темно-фиолетовым — таким его особенно любил Майкл. В такие вечера он бросался в спокойную, гладкую как зеркало воду, заплывал на полмили от берега и лежал на спине, оглядывая берег, где на фоне золотистого закатного неба вырисовывались стройные пальмы.

Погруженная в размышления, Франческа миновала особняк, прошла мимо новых коттеджей. В парке все стихло, цветы закрылись, но воздух был напоен их ароматом. Ноги сами несли ее к обрыву, туда, где стоял когда-то ее дом.

Любовь к Кристоферу вселяла в нее жизненные силы, но даже он не отвлекал Франческу от тяжких дум. Что осталось от радостных надежд и мечтаний? Она потеряла мужчин, которых любила. Сюзанна умерла. Карло оставил ей в наследство свою внебрачную дочь. Марианна, заменившая Франческе мать, скончалась вдали от нее. Но Жози, хоть и тяжело больная, все-таки вернулась! Успокоение, какого она не знала после пожара, вдруг снизошло на нее. Теперь она не будет так одинока, ибо Жози — ее сестра. Неудивительно, что в Венеции Жози от нее отдалилась. Все, что досталось Франческе: титул, палаццо, первый бал, — все должно было по праву достаться Жози как старшей дочери. А ее отослали к слугам и бросили подачку — уроки пения. Понятно, что Жози возненавидела сестру.

«Даже сама земля, на которой я сейчас стою, принадлежит ей, — подумала Франческа. — Интересно, любил ли Карло Марианну? И если да, то какие чувства питал к моей матери?» Жози он презирал. «Со слугами не обедают за одним столом», — вспомнила Франческа его слова. Следует ли ей отныне делиться всем с Жози, ей, считавшей себя единственной наследницей Карло Нордоньи?

«Боже милостивый, не знаю, хватит ли у меня сил принять этот дар. Я люблю ее, но все получается совсем не так, как хотелось».

Франческа незаметно добрела до развалин бунгало. Когда рухнувшие балки преградили ей путь, она очнулась и поняла, что стоит возле обуглившейся лестницы, ведущей теперь в пустоту. Именно здесь упала балка, которая ранила Майкла и оставила шрам на ее щеке. Из сада сквозь почерневшую оконную раму проник стебель вьющегося растения. Из зеленых листьев на нее смотрела «Роза Лайфорда». Бархатистая поверхность одного из лепестков была испачкана сажей. Франческа попыталась стереть ее, но цветок оторвался и остался у нее в руках.