– Может, сделаем привал в хуторке? – предложила Леля.- Отдохнем, перекусим…

– Припасы нужно пополнить,- согласился Добрыня.- Вот только остановиться негде… разве что на сеновале?

И то дело. Как минимум клопов там быть не должно.

Но отдыха не получилось.

Развлечений – сколько душе угодно, а отдыха – увы!

Миновав первую избу, крытая рогозом крыша которой странно скособочилась, словно лихо заломленная папаха рубахи-парня, мы попали на представление – с десяток баб, заполошно вопя, гоняли вокруг колодца черного медвежонка.

– Какой хорошенький,- выдохнули девушки.- Пушистик…

На всякий случай мы остановились, не доезжая до шумного хоровода – не мешать же чужим развлечениям. Тем более что их беготня носит скорее оздоровительный характер – укрепляет мышцы ног, развивает легкие, поднимает общий тонус

Не сразу, но резвящиеся хуторянки заметили наше присутствие. И, не прекращая голосовых упражнений, ринулись к нам.

Уж на что храбр Рекс, но и он с перепугу присел на задние лапы.

– Помогите!!!

И тут я сообразил, что это не бабы гоняют медвежонка, а скорее наоборот.

Тряся вислыми ушами, виляя длинным хвостом и звонко лая, он бросился за ними.

– Странный зверь,- заметил Добрыня, беря в руку булаву.

– Погоди,- остановил я его, пораженный догадкой, в которой мелькнуло видение из забытого прошлого.- Куть-куть-куть…

Видимо, односторонняя игра в догонялки надоела песику, а при всем своем сходстве с семейством косолапых любителей дармового меда этот зверь относится совсем к другому классу, и мое добровольное желание стать партнером в его игре было оценено им по достоинству.

Потершись о мое колено, при этом завалив меня вместе с оленем набок, черный щенок-великан лизнул меня в щеку и радостно гавкнул.

Рекс обиженно фыркнул.

– Загрыз! – заголосили, почему-то радостно, бабы, спрятавшись за спинами моих друзей. Раскрасневшиеся, со съехавшими на затылок косынками, вооруженные

преимущественно коромыслами.- Как есть – всего загрыз. Аспид!

Поднявшись на ноги, мы с Рексом подверглись второй волне щенячьей радости, оставившей отпечатки лап на рубахе и мокрые следы на моем лице. Потрепав двумя руками мохнатую холку, я достал из кармана сухарик, предназначавшийся для угощения оленя, и протянул его вислоухому щенку-переростку. В красноватых Рексовых глазах мелькнуло слабо скрываемое недовольство, и он, фыркая и тряся рогами, потянулся за своей корочкой. Радуясь столь забавному другу, пес наморщил нос, встряхнул ушами, словно передразнивая оленя, и выиграл первый этап игры в догонялки, звучно клацнув зубами. Клац! Моя душа резко потеряла сознание и холодной ледышкой скатилась в пятки, по пути пересчитав все позвонки и срикошетив о мочевой пузырь. Но мощные и острые зубы лучшего друга человека не задели моих пальцев, что позволило им и дальше оставаться в моем полном распоряжении. Рекс возмущенно зарычал и бросился на наглого грабителя, тот в свою очередь рванул прочь, с хрустом размалывая сухарик и размахивая пушистым хвостом.

Остается надеяться, что глобальных разрушений селению они не причинят…

Смахнув с колен пыль, я повернулся к моим товарищам и местным бабам, которые с нарастающей энергией принялись делиться одна с другой своим видением случившегося и при этом совершенно не интересуясь отличным от своего мнением, равно как и вниманием к собственному. Лишь громкости добавляли, пытаясь перекричать одна другую.

– Чей зверь? – поинтересовался я.

Бабы недоуменно переглянулись. Кто-то заработал коромыслом, благо пустым, по шее, кто-то в лоб.

– Чей зверь, спрашиваю? – повторил я.

Пока селянки обменивались взглядами, пытаясь найти правильный ответ, мои сногсшибательные подружки окружили меня заботой и вниманием.

– Идиот! – Оплеуха. «Бумс!» – по загривку.- Я так испугалась.

Женская логика?

Леля обиженно отвернулась, сопя носом с целью нагнать на меня чувство вины. Можно подумать, что это не я только что ни за что ни про что схлопотал по шее…

– Ты не пострадал? – деловым тоном поинтересовалась Ламиира, выкрутив мои пальцы до хруста, чтобы всесторонне обследовать их на предмет укусов.

– Какую гадость ты сунул маленькому? – выпалила голубоглазая златовласка.

А меж тем этот беззащитный малыш, преследуемый разгоряченным оленем, еще не сообразившим, что его просто дразнят, по окружности оббежал все поселение и, разогнав гусиное стадо, втоптав в грязь свинью и сбив с ног растерявшегося племенного быка-пятилетку, выскочил с противоположной стороны, проломив чей-то забор. Рекс ринулся следом, но не воспользовавшись готовой лазейкой, а протаранив рядом еще одну. На правом роге его развевался, трепеща на ветру, словно спущенный парус, ярко-красный женский лифчик сходных с оной корабельной снастью размеров. Мотнув головой, олень попытался освободиться от ненужной детали одежды, но вместо этого лишь больше запутался в ней.

При приближении резвящейся парочки женская часть населения хутора дружно, с визгом и криками бросилась врассыпную. Лишь одна, признав в украшающей Рек-совы рога детали гардероба свой фасон и размерчик, бросилась ему наперерез. Пальцы ухватили куцый обрубок хвоста и разжались, лишь чтобы стряхнуть клок вырванной шерсти.

Опешивший от неожиданности олень испуганно рванулся ко мне, поняв, что из охотника он превратился в дичь.

– Тяв! – И щенок, спасаясь от рогатого преследователя, заскакивает ко мне на руки, словно истеричная болонка.

– Му… – пытается последовать его примеру олень.

– Отдай! Мое! – И обильная телом хозяйка Рексова трофея прыгает следом.

– А-а-а!!! – Я пытаюсь увернуться, но вместо этого оказываюсь на земле, впечатанный их суммарным весом по уши в пыль и с полным ртом шерсти.- Помогите!

Проявив недюжинные таланты в области партерной борьбы, первым выбрался из-под любительницы броского нижнего белья черный с белой грудкой пес, звонко тявкнув мне в самое ухо и лизнув в нос напоследок. Вторым освободился олень Рекс, лишившись куска рога, ранее подрубленного мною во время самозабвенного размахивания мечом, а теперь оставшегося в железных пальцах женщины.

Остались я да незнакомая мне владелица ярко-красного лифчика неопределенно огромного размера. (Предположительно пятого, но неясно, в какой степени.) Я после пары судорожных рывков осознал всю безнадежность положения и затих. Придавившее же меня тело с каким-то нездоровым энтузиазмом и настойчивостью раз за разом повторяло попытки подняться, оттолкнувшись от меня локтями, поскольку руки были заняты драгоценным тряпичным вместилищем для обширного бюста.

– Как вам не стыдно? – В голосе Ливии прорезались нотки праведного негодования. Топнув ножкой, она перекрестилась и отвернулась.

– Все мужики такие,- поддержала ее Ламиира.- Как увидят тетку с арбузами за пазухой, тотчас пускают слюну.

– Да ладно вам,- беззлобно отмахнулась от их возмущенного ворчания рыжая непоседа.- Завидно – так и скажите. А по мне так пускай потискает.

– Помогите же мне,- взмолился я, чувствуя, как массивный локоть оставляет очередной синяк на моем многострадальном теле.

– Видели очи, на что зарились?

– Мы к нему со всей душей, а он…

Эти мужи…

– Прощайте,- приглушенно, но с пафосом просипел я,- погибаю во цвете лет.

– Ты чего? – забеспокоилась Леля.- Я понимаю, конечно, столько счастья – и все сразу, и все тебе…

– Да снимите же ее с меня! – делая последнюю отчаянную попытку освободиться, проорал я.

– Зачем меня снимать? – поинтересовалась тетка. А в моих ушах возникло пошленькое хихиканье. Она начала отжиматься, уперев локоть в мое солнечное

сплетение и нажимая всеми своими двумястами с основательным хвостиком килограммами.- Я сейчас сама поднимусь, вот только обопрусь поудобнее.

Скорее уж когда сровняет меня с землей…

– Раз-два – взяли! – раздался голос Ливии.

– А-а-а! – заголосила женщина, оторвавшись от меня и размахивая зажатым в руках бюстгальтером.