— Она не сделала этого.

— Слушай, Томми, я все устрою! Она сделает так, как я ей скажу, я обвел ее вокруг пальца: она думает, что мы поженимся.

— Гелдорф сказал мне, что она ни за что не расстанется с акциями, потому что только так надеется удержать тебя у власти на студии.

— Томми…

— Вообще-то у Гелдорфа создалось твердое убеждение, что ты играешь с ней сам, чтобы заставить сделать ее именно это.

— Томми, это не так, я…

— Прощай, Винни, — сказал Томми, — или Майкл? Ведь так тебя теперь зовут, верно?

Он повесил трубку.

— Вот черт! — воскликнул Майкл.

Он опаздывал на деловой ужин в «Беверли хиллз отеле». Сбежав по лестнице вниз в гараж, он увидел шофера, лежащего под машиной.

— Что случилось? — спросил он.

— Я прошу прощения, мистер Винсент. На стартере нет напряжения от аккумулятора. Я думаю, где-то порвался провод.

— Ничего, я поеду сам, — сказал Майкл, садясь в «порш». Выехав из гаража, он помигал фарами охраннику, который вовремя открыл ворота, и поехал в сторону Тихоокеанского Хайвея, заставляя себя держаться в пределах восьмидесяти километров в час. Он должен был получить сегодня вечером награду за поддержку кампании борьбы со СПИДом в Голливуде, и он не хотел опаздывать на этот вечер.

Стоя в очереди за коктейлем, он болтал со всеми, кто к нему подходил. Присутствовали главы студий, талантливые владельцы агентств, лучшие актеры и кинопродюсеры. Из них, как прикинул Майкл, около половины были женщины.

Маргот Глэдсон была среди них. Она подошла к нему.

— Как ты, Маргот? Я хотел поговорить с тобой…

— Все кончено, — резко произнесла она. Он выдавил улыбку, не желая, чтобы кто-то увидел враждебность в их разговоре, и взял ее за руку.

— Слушай, давай поговорим дома…

— Все кончено, — повторила она. — Я пришла сюда, чтобы сказать тебе это в лицо. Мое заявление об отставке на твоем столе.

Она выдернула руку.

— Ты проиграл, — сказала она и улыбнулась. — Прощай, Майкл.

Она исчезла в толпе. Майкл хотел было побежать за ней, но громкий голос произнес:

— Дамы и господа, всех к столу.

И кто-то уже взял его за руку и повел во главу стола.

Поздно ночью, после всех речей и вручения награды, Майкл вышел из отеля и стал ждать своей машины. Через пять минут его «порш» был подан. Он протянул двадцать долларов служащему стоянки, сел в машину и поехал в сторону Сансет-боливар.

Он был немного пьян, и знал это. За столом было жарко, и слуга все время подносил ему джин с тоником. Он нажал на кнопку и убрал стекло машины. На свежем ночном воздухе ему стало лучше, запах цветущих садов Сансета наполнил его счастливым чувством. Он держал бразды правления огромной студии в своих руках, он мог снимать любое кино, какое захочет. Завтра он честно поговорит с Томми; это только маленькая размолвка между закадычными друзьями. Он все исправит. С Маргот он тоже поговорит, она вернется. Он даст ей такой контракт, какой она захочет, он сделает ее счастливой. Она нужна ему, в конце концов.

Красный «корвет» обогнал его справа, чуть потеснив его. У Майкла было хорошее настроение, и он дал машине проехать. Но неожиданно «корвет» повернул направо, как бы пытаясь ударить его. Майкл вцепился в руль: лучше он съедет на обочину, лишь бы избавиться от этого маньяка. К счастью, направо уходила улочка, и он повернул туда, громко насвистывая. Но ему не повезло. Прямо на его пути стояли две машины, загораживая проезд. Он остановился на обочине, сзади него оказался «корвет». Из него вышли двое и стали приближаться к «поршу». В ужасе Майкл попытался дать задний ход, но, глянув в зеркало, увидел, что прямо за ним остановилась еще одна машина.

— Руки за голову, — произнес молодой голос. К его голове приставили автоматический пистолет с глушителем. Майкл обернулся и увидел парня; несколько лет тому назад у Майкла было точно такое же лицо — молодое, тупое, безо всяких следов интеллекта. Как это могло с ним случиться?

— Это ограбление, — сказал все тот же молодой голос. — Давай сюда кошелек.

Майкл расслабился. Парень не собирается стрелять. Если бы это было заказное убийство, он был бы давно мертв. Майкл вынул кошелек из внутреннего кармана и протянул его молодому человеку.

— Очень мило, — сказал тот. — Спасибо, Винни…

Пораженный, Майкл посмотрел в его лицо.

— Откуда ты…

Но он не успел договорить. Бандит убрал пистолет от его головы и, направив его на колени Майкла, выстрелил два раза.

Майкл закричал. Он кричал опять и опять, смутно сознавая, что машины, стоящие рядом, уехали, и ему надо дотянуться до телефона в машине и набрать «номер спасения» — 911.

Майкл сидел за столом, занимаясь бюджетом фильма, который должен был быть запущен в производство. Используя свои способности к счету, он быстро просматривал цифры, в уме сравнивая их с другими, из прошлой работы, отмечая, какие из них надо будет обсудить с производственным менеджером.

Раздался стук в дверь, и вошла Маргот.

— Время просмотра, — произнесла она. — Вас все ждут.

Майкл посмотрел на Маргот — она была хладнокровна и элегантна, как всегда. С тех пор, как ей установили новое жалованье, она приоделась. Маргот подошла к нему сзади:

— Мне…

Майкл поднял руку.

— Нет, — отрезал он, — я лучше сам.

Он все больше и больше раздражался в последние дни. Теперь в его жизни не было секса, который давал ему возможность расслабиться и какое-то время не думать о работе. Он взял джойстик и развернулся. Коляска отъехала от стола. Он повернул ручку от себя, и подъехал к двери. Маргот открыла ее, и он направил свою коляску точно по маленькому скату, который сделали специально для него, прямо в кинозал.

Томми Про и мистер Ямамото повернулись к нему.

— Привет, Винни, — сказал Томми, въезжавшему на свое место Майклу.

— Доброе утро, Томми, мистер Ямамото.

Он слегка кивнул в сторону японца.

Как же он ненавидел этого щуплого карлика!

— Готовы? — спросил Томми.

Майкл поднял трубку: «Крути, Макс».

Он сел и в оцепенении просмотрел фильм, полный ужаса, крови, автокатастроф и убийств. В главной роли был специалист по кунг-фу, до последнего времени личный тренер Томми Про.

Томми был подтянутый, в прекрасной форме, особенно с тех пор, как перевел свои операции в Лос-Анджелес.

Фильм закончился, зажегся свет. Ямамото заговорил первым.

— Холосо, оцень холосо, — произнес он со своим «оксфордским» акцентом.

— Я рад, что вам понравилось, господин Ямамото, — ответил Майкл.

Майкл тщательно прибрался у себя на рабочем столе: аккуратно сложил все бумаги и собрал ручки. Убедившись, что все в порядке, он оттолкнулся от стола и положил себе на колени тяжелый кейс, затем прокатился через кабинет к двери, ведущей в конференц-зал, туда, где должен был состояться его последний совет директоров в «Центурионе».

Усевшись в центре длинного стола (во главе стола теперь сидел Томми Провенсано), он почувствовал умиротворенность при мысли, что его работа в «Центурионе» близка к концу.

Естественно, он не испытывал ни малейшего удовольствия от того, что он публично руководил быстрым упадком качества продукции студии и ростом долгов; его также не радовало и то, что его имя теперь стало синонимом скандала; ему не было никакого дела до мужчин и одной женщины, работающих в самом сердце студии, которая была лучшим производителем качественных фильмов Голливуда, а теперь поставляла низкопробный ширпотреб. Да, он чувствовал полную умиротворенность, сознавая, что все вот-вот должно закончиться. Он положил свой дипломат на стол.

— Господа, — произнес Томми, — прошу садиться.

Человек десять мужчин и одна женщина заняли свои места за столом — с Томми Про во главе и с Маргот Глэдстон по правую его руку.