И Бог его услышал. Майкл спустился по склону у основания горы Вашингтона, нырнул под защиту сосновых крон, и тут хляби небесные разверзлись. Майкл рухнул на мокрую землю, подставляя себя под струи воды, и вдохнул резкий запах сосновой хвои. Ливень стоял сплошной стеной, а воздух один за другим сотрясали мощнейшие раскаты грома. Он обтер перепачканное лицо Кристин и смочил девушке губы. Всякий раз как дождевые капли попадали ей на веки, они вздрагивали, однако других признаков жизни Кристин не проявляла.

Майкл попытался снова поднять спутницу, но от изнеможения подкашивались ноги — он едва мог двигаться. И на него накатила апатия. Он обхватил Кристин руками и прислонился спиной к стволу дерева, подставив лицо под дождь. Сколько времени он провел в таком положении, Майкл понятия не имел, но когда снова пошевельнулся, насквозь промокший и дрожащий от холода, уже стемнело. Дождь прекратился, и на небе сияла полная луна. Он снова взвалил Кристин на спину и в лунном свете побрел к парковке возле Большого озера, где оставил джип. Когда он вышел из леса, грязный, взмокший и весь в кровавых ранах, с бесчувственным телом на плечах, то сразу натолкнулся на двух молодых парней в рубашках Вашингтонского университета, разгружающих пикап. Заметив незнакомца, они разинули рты, словно к ним вышел сам снежный человек.

— Помогите, — заплетающимся языком произнес Майкл. — Нам нужна помощь.

И после этого, как потом рассказывали два члена студенческого братства, мужчина потерял сознание.

Увидев во льду две фигуры, Дэррил понял, что настало время его выхода на сцену. Большая часть льда была то ли отколота, то ли растоплена лампами Майкла, так что, подойдя к льдине, Дэррил с легкостью различил эфес сабли на боку у мужчины и золотистую кисточку, которая замерзла в вертикальном положении.

— Вы неплохо потрудились, — похвалил он Тину с Бетти. — Но теперь давайте-ка перетащим их ко мне в лабораторию и завершим работу.

Но Бетти с Тиной прикинулись, будто хотят дождаться возвращения Майкла и выслушать его решение.

— Через несколько минут возвратится Майкл. Давай тогда и поговорим.

Дэррил, будучи человеком проницательным, сразу смекнул, куда дует ветер. Дай ученым — пусть и гляциологам, чем они отличаются от прочих ученых? — почувствовать вкус чего-то по-настоящему экстраординарного, и они уже ни за что не выпустят сенсационную находку из рук. Бесконечные лабораторные исследования, скучные эксперименты, слепые тесты и статистические выкладки составляют значительную часть научного процесса, так что когда ученые находят нечто из ряда вон, да еще и с перспективой получить широкую известность в научном сообществе, они, естественно, начинают тянуть одеяло на себя.

Действовать пришлось быстро и решительно. Дэррил сбегал к ангарам, в которых содержались «спрайты», снегоходы и машины для бурения льда, и переговорил с Франклином и Лоусоном. На ледовый дворик они вернулись уже втроем, прихватив грузовую тележку, обычно используемую для перевозки бочек с горюче-смазочными материалами. Пока Бетти причитала, что Дэррил торопит события, а Тина разглагольствовала о необходимости сохранить материал в неприкосновенности, биолог с двумя помощниками накрыли изрядно похудевшую льдину брезентом и погрузили на тележку. Завернув за угол, они быстро вкатили ее по пандусу в лабораторию морской биологии, подальше от людских глаз.

— И что теперь? — спросил Франклин, оглядывая беспорядок комнаты с шипящими кислородными трубками, жужжащими приборами и банками с диковинными существами под лучами лиловых ламп.

— Ее надо погрузить сюда, — сказал Дэррил, подходя к большому резервуару.

Он заранее вытащил из него перегородки, слил старую воду и тщательно вычистил аквариум, после чего снова наполнил свежей морской водой. Теперь резервуар напоминал большую ванну-джакузи. Обитающую в нем треску Дэррил отнес к ледяной лунке и отпустил на волю. Если бы рыбы продолжали участвовать в каком-нибудь эксперименте, рассудил он, на них обязательно поставили бы клеймо, чего сделано не было. Выпуская треску, Дэррил сквозь ледяную шугу в проруби смутно различил очертания чего-то темного, метнувшегося рыбам наперерез, — наверняка леопардовый тюлень, вмиг заприметивший лакомство. Жизнь в Антарктике полна опасностей.

Франклин подкатил тележку к резервуару, а Лоусон залез в воду. В бандане он немного походил на пирата, который готовится перебраться на борт захваченного судна.

— Ты понимаешь, что вода перельется через борта и зальет весь пол? — спросил Франклин.

На что Дэррил ответил:

— Вот почему пол оснащен дренажными каналами. Приступайте.

Лоусон, стоя в ванне, обхватил льдину, и Дэррил с Франклином принялись осторожно наклонять ее вперед. Когда ледяной блок медленно перевалили через борт, Лоусон отступил назад, и льдину плюхнули в воду. Как Франклин и предсказывал, через края резервуара хлынули волны тепловатой морской воды и, заливая мужчинам башмаки, растеклись по всей лаборатории. Брезентовая накидка отплыла в сторону, а сама льдина с прикованными спина к спине фигурами еще несколько минут продолжала покачиваться, прежде чем застыла в воде неподвижно и зыбь в аквариуме улеглась.

Дэррил ликовал.

Франклин, оценив критическим взглядом плоды трудов, произнес:

— Не хотел бы я работать здесь в одиночестве, наедине с ними.

Лоусон, который вылез из резервуара изрядно промокшим, кажется, был солидарен с приятелем.

Но Дэррила соседство с покойниками ничуть не смущало. Он буквально прирос глазами к льдине, которая, почти полностью скрытая морской водой, горизонтально покоилась в резервуаре. Если расчеты Хирша, основанные на плотности льда и температурном режиме в аквариуме, были верны — а его расчеты были верны почти всегда, — уже через несколько дней в ванне будут плавать два окончательно размороженных трупа. Сильно охлажденные, но целые и сохранившие первозданный вид.

Франклин с Лоусон ушли, а вскоре лабораторию покинул и Дэррил. Сейчас в ней все равно нечем было заниматься. Единственное, что Хиршу предстояло сделать, так это прогуляться до океана и проверить, не попались ли в подводные ловушки и сети еще какие-нибудь представители семейства белокровок или, как их в шутку называли морские биологи, «антифризных рыб». Никогда нельзя знать заранее, когда судьба преподнесет подарок в виде новых биологических образцов.

Перед уходом он выключил флуоресцентное освещение, оставив лабораторию подсвеченной лишь лампами аквариумов и центрального резервуара. Они заливали помещение мягким сиреневым светом, не проникающим лишь в самые отдаленные и темные закутки. Дэррил натянул куртку, шапку и перчатки — Господи, как же надоели бесконечные одевания-раздевания! — и открыл дверь, впуская внутрь струю ледяного воздуха. Плотно притворив за собой дверь, ученый побрел по заснеженному склону к берегу.

В лаборатории разнообразные обитатели аквариумов на настенных полках продолжали жить своей тихой жизнью заключенных, обреченных на смерть. Морской паук, стоя на тонких задних лапках, передними ощупывал стекло. Сворачивая и расправляя тела, по дну банок ползали черви, похожие на белый серпантин. Морские звезды присосались к стенке своей стеклянной тюрьмы и сидели неподвижно, широко расставив лучи. А перламутровая ледяная рыба с огромным ртом без устали нарезала в аквариуме неширокие круги. В трубочках шипел кислород, тихо гудели обогреватели, а за окном модуля завывал ветер.

А ледяная глыба в резервуаре медленно, но верно подтаивала. Толщу древней льдины мало-помалу подтачивала циркулирующая в емкости прохладная вода. Периодически она находила в ней крохотные трещинки и устремлялась внутрь, и тогда раздавались легкие потрескивания. То там, то тут во льду возникали мелкие, почти невидимые бороздки, словно царапины на старом зеркале. Всплывали и лопались на поверхности воды все новые и новые воздушные пузырьки. Благодаря системе рециркуляции, которая по черным пластиковым шлангам высасывала охлажденную опресненную льдиной воду и взамен нагнетала соленую, в резервуаре поддерживались неизменные четыре градуса по Цельсию. Через пару дней лед истончится настолько, что сквозь него будет видно насквозь и бледно-лиловый свет лаборатории проникнет в самую его сердцевину.