— Освободите место! — бросила им Галетта.

В ее тоне не звучала агрессивность. Она чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы отдавать приказы, не повышая голоса. Мужчины молча подвинулись.

— С чего начнем? — спросил я.

Галетта сразу перешла к делу:

— Что вы думаете об этих наклейках?

Она кивнула на большой черно-белый снимок, запечатлевший одно из кресел в кинотеатре. Его спинка была обклеена теми же пестрыми картинками, которые я видел в лимузине Антонии Шифман. На каждой имелись буквы А или Б.

Одна наклейка изображала глазастого пони, две другие — плюшевых мишек на качелях. Что общего между преступником и детьми? Или их матерями?

— Вижу большие амбиции, — произнес я. — На это указывают все детали преступления. Письма. Стрельба в упор. Работа ножом. Знаменитости, в конце концов. Убийца хочет привлечь к себе внимание. Ему нужно громкое дело.

— Верно. И все-таки — как насчет наклеек? Почему именно наклейки? И почему такие? При чем тут буквы А и Б? Они должны что-нибудь означать.

— Преступник оба раза упоминает о детях жертвы. Я имею в виду — в письмах. Дети — часть загадки. Честно говоря, я никогда не сталкивался с чем-либо подобным.

Галетта закусила губу и уставилась в пол. Я ждал, что она скажет дальше.

— У нас есть две зацепки. Во-первых, Голливуд и киноиндустрия. Во-вторых, матери и дети. В письмах ни разу не упоминается о мужьях. — Она говорила медленно, словно размышляя вслух: я сам часто делал то же самое. — Или она сама мать, или имеет зуб на матерей.

— Вы считаете, что Мэри Смит — женщина? — спросил я.

Детектив Галетта бросила на меня удивленный взгляд:

— Вы не знаете о волоске? Кто же вас инструктировал?

Этот вопрос задел — лишний раз напомнил об испорченном отпуске. Тяжело вздохнув, я поинтересовался:

— Каком волоске?

Галетта объяснила, что под одной из наклеек в кинотеатре полиция нашла человеческий волос. Анализ показал, что он принадлежит белой женщине, но не Патрис Беннет. Судя потому, что волосок находился на гладкой вертикальной поверхности, были все шансы за то, что он является уликой.

Сопоставив эту информацию с тем, что я знал раньше, я выложил Галетте все, что думал о Мэри Смит. В том числе и свои сомнения насчет ее пола.

— Но не стоит принимать мои слова близко к сердцу. Я ничего не смыслю в науке.

Детектив усмехнулась, но скорее одобрительно.

— Я приму это к сведению, агент Кросс. Что-нибудь еще?

— У вас есть план насчет прессы?

Я специально подчеркнул, что это ее план, — впрочем, так оно и было. Мое участие в деле Мэри Смит ограничивалось одним днем. Если я все сделаю правильно, мне даже не придется ни с кем прощаться. Просто тихо удалюсь.

— Вот мой план.

Жанна Галетта взяла пульт и включила настенный телевизор. Она переключила несколько программ, останавливаясь в тех местах, где сообщалось об убийствах.

«Шокирующая смерть Антонии Шифман и ее водителя…»

«Мы ведем прямой репортаж с Беверли-Хиллз…»

«С нами на связи бывший заместитель Патрис Беннет…»

В основном это были национальные каналы, от Си-эн-эн до «Энтетейнмент телевижн». Галетта нажала кнопку и выключила звук.

— Многие репортеры живут за счет этого дерьма. Я круглосуточно получаю информацию с мест преступления, лишь бы не связываться с этими засранцами, не говоря уже о чертовых папарацци. Но ситуация выходит из-под контроля и с каждым днем становится хуже. Вы сами все видели. Есть какие-нибудь предложения?

Конечно, есть. Несколько лет назад, когда в округе Колумбия завелся снайпер, мы получили пару горьких уроков о том, какой мощной силой могут быть средства массовой информации.

— Вот мои рекомендации — не знаю, чего они стоят, но, надеюсь, вам пригодятся. Не пытайтесь контролировать работу СМИ, это бесполезно, — произнес я. — Главное, чтобы у вас не было утечки информации. Пусть все, кто связан с данным делом, повесят на рот замок. Никаких интервью без специального разрешения начальства. Не сочтите за паранойю, но я советую вам посадить двух людей на телефон. Обзвоните своих людей в отставке, всех, кого найдете. Предупредите их, чтобы они не общались с прессой, не делали никаких комментариев, вообще ни слова. Бывшие сотрудники могут стать большой проблемой. Некоторые из них очень любят высказывать свои предположения перед камерой.

Галетта снова наградила меня кривой усмешкой.

— Вижу, вы хорошо разбираетесь в копах.

Я пожал плечами:

— Поверьте, эти знания дались мне нелегко.

Пока мы беседовали, детектив Галетта медленно прохаживалась перед доской с полицейскими отчетами. Усваивала информацию. Это полезно для работы. Пусть все факты и детали осядут в памяти, чтобы всплыть в нужную минуту. Я уже убедился, что у нее хорошее чутье. Немного здорового цинизма плюс умение слушать. Неудивительно, что она сделала такую быструю карьеру.

— Еще один момент, — добавил я. — Вероятно, Мэри Смит следит за вашими действиями. Мой совет — не критикуйте ее или ее поступки публично, по крайней мере пока. Она уже и так зациклена на прессе. Согласны?

— Пожалуй. Это здравая идея.

Галетта остановилась и взглянула на немую картинку телевизора.

— Наверное, сейчас она всем этим упивается.

Я думал точно так же. Мы имеем дело с монстром, и кормить его надо очень аккуратно.

Его или ее?

Около полуночи я вернулся в отель, где получил еще одну порцию скверных новостей. Дело было не только в том, что Джамилла улетела обратно в Сан-Франциско. Об этом я уже знал и даже размышлял, как разлука скажется на наших отношениях.

Войдя в номер, я увидел, что Нана спит на диване. В руках у нее торчал клочок вязанья. Она спала тихо, как ребенок. Мне не хотелось будить бедную старушку, но она проснулась. С Наной всегда так. Когда в детстве я заболевал или просыпался от кошмара, мне достаточно было просто подойти к ее кровати. Нана часто повторяла, что постоянно следит за мной, даже когда спит. Очевидно, она следила за мной и сегодня вечером?

Минуту я смотрел на нее в глубоком молчании. Не знаю, как другие люди относятся к своим бабушкам, но я любил ее так сильно, что порой это причиняло мне боль. Нана воспитывала меня с девяти лет. Я наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Ты получила мое голосовое сообщение? — спросил я.

Нана рассеянно взглянула на телефон, где мигала красная точка «принятых сообщений».

— Похоже, нет, — вздохнул я.

Она взяла меня за руку:

— О, Алекс! Здесь была Кристин. Она приехала в отель и забрала маленького Алекса назад в Сиэтл. Они улетели.

В первый момент я подумал, будто у меня что-нибудь замкнуло в голове. Кристин не хотела забирать Алекса в ближайшие два дня. Она считалась официальной опекуншей нашего сына, но поездка в «Диснейленд» была с ней оговорена и согласована. Моя бывшая жена даже сказала, что это хорошая идея.

Я присел на край дивана.

— Ничего не понимаю. Она увезла Алекса домой? Что случилось? Расскажи подробно.

Нана сунула вязанье в стоявшую у кровати сумку.

— Она была в такой ярости, что чуть не брызгала слюной. Кристин словно сошла с ума. Кричала во весь голос. На меня и даже на Дженни.

— Какого черта она вообще тут делала? Мы же договорились, что ее не будет до…

— Она вернулась раньше времени. Вот что самое скверное. Наверное, ей хотелось хорошо провести время с тобой и маленьким Алексом. Всем вместе. Но потом, когда узнала, что ты снова работаешь, все сразу изменилось. Стала вопить как помешанная. Я не могла ее успокоить. Кристин точно бес обуял.

Все свалилось на меня слишком быстро, и я с трудом справлялся с наплывом эмоций. Хуже всего то, что у меня опять отобрали сына и мы даже не успели попрощаться.

— А Алекс? Как он это воспринял?

— Бедняжка, он был очень растерянный и грустный. Когда его увозили, постоянно спрашивал о тебе. Говорил, что ты обещал ему каникулы. Он так о них мечтал. Мы все о них мечтали, Алекс.