— Но когда он все-таки исчез, люди отнеслись к этому спокойно. Честно говоря, я думал, это произойдет гораздо раньше.

— Джордж Болак был настоящей свиньей, — пробурчала жена шерифа. — Постоянно пил.

— А что с ним случилось дальше? Он когда-нибудь виделся с Мэри или детьми?

— Не знаю, — ответил Клод, — но сомневаюсь. Он действительно был свиньей.

— Хорошо бы его найти, — пробормотал я. — Необходимо выяснить, где теперь Джордж Болак.

— Вряд ли в каком-нибудь хорошем месте, — вздохнула миссис Лапье.

Я не делал никаких записей. Мне хватало той информации, которую я запомнил. Из кухни доносилось какое-то странное жужжание, и я спросил у хозяйки дома, что это такое. Ответ оказался довольно неожиданным. Миссис Лапье вялила в сушилке оленину.

— А где родители Мэри? — Я вернулся к главной теме нашей беседы.

Женщина лишь покачала головой. Она налила мне кофе, пока Клод отвечал на мой вопрос.

— Рита умерла, когда Мэри было пять лет. Тэд воспитывал дочку один, однако не особенно старался. Все было законно, но довольно грустно. Потом он тоже умер — перед рождением Брендана.

— Он дымил как паровоз, — вмешалась Мадлен. — Скончался от рака легких. У бедной девочки не было даже передышки.

После бегства Джорджа Болака Мэри сошлась с местным парнем, безработным механиком, Джоном Константином.

— Он начал гулять на стороне, когда она была еще беременна, — добавила Мадлен. — Все про это знали. А когда Адаму исполнилось полгода, Джон тоже сбежал.

Клод продолжил:

— Наверное, именно тогда она и тронулась умом, хотя кто ее знает. Иногда не видишь долго человека, думаешь, что он занят или что-нибудь еще. А потом — бах! Катастрофа. Она вдруг спятила. Вернее, это нам казалось, что вдруг, а на самом деле все происходило постепенно. Только мы не заметили.

Я выпил глоток кофе и съел кусочек ячменной лепешки.

— Давайте поговорим о самих убийствах, шериф. Что сказала Мэри, когда ее арестовали?

— Боюсь, мне трудно ответить на ваш вопрос. Я могу полагаться лишь на свою память. Мы не смогли вытянуть из Мэри ничего после ее ареста.

— Все-таки постарайтесь, шериф. Я буду благодарен за любую помощь.

Мадлен глубоко вздохнула и положила руку на ладонь мужа. Супруги были плотно сбитые, с крепкими фигурами. Точь-в-точь как Мэри.

— Насколько я знаю, в тот день она повезла их на пикник. В глубь леса. Позже мы случайно нашли это место. Там она и убила всех троих. По очереди, выстрелом в затылок. Полагаю, сначала она уложила их на землю, как бы для сна, и начала с двух старших, потому что маленький не мог сбежать.

Шериф замолчал, и я терпеливо ждал, когда он продолжит. Я знал, как трудно говорить о подобном.

— Мэри аккуратно завернула их в одеяла — знаете, такие грубые, из армейской ткани. Ужас! Потом отвезла их домой и взялась за Эшли. Изрезала ножом лицо — почему-то только ей. Никогда этого не забуду. Хотел бы, но не могу.

— Вы первый их нашли?

Он кивнул.

— Мне позвонил начальник Мэри и сообщил, что не видел ее уже несколько дней. У нее дома не было телефона, поэтому я отправился к ней сам. Просто так, из вежливости. Мэри открыла мне дверь, будто ничего не случилось, но я сразу почуял что-то недоброе. Причем почуял буквально. Она сложила тела в подвале, а погода стояла жаркая. Не знаю, наверное, она мысленно блокировала этот запах, так же как и все остальное. Я до сих пор не могу это объяснить.

— Иногда объяснений просто нет, — заметил я.

— Но сопротивления она не оказывала. Мы взяли ее тихо.

— Хотя шумиха была жуткая, — вздохнула Мадлен.

— Да. Целую неделю все только и говорили, что о Дерби-Лайн. Надеюсь, больше это не повторится.

— Вы виделись с Мэри после приговора?

Супруги покачали головами. Долгий брак сделал их похожими друг на друга.

— Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь навещал ее, — сказала Мадлен. — Люди предпочитают не помнить о таких вещах, понимаете? Им нужна безопасность. Нет, от нее не отвернулись. Просто нам казалось… как бы это объяснить… словно мы не знали настоящей Мэри.

Снаружи Центральная больница выглядела обычным кирпичным зданием, разве что очень громоздким. Мне сказали, что половина мест здесь всегда пустует. В закрытом отделении на четвертом этаже держали не только преступниц вроде Мэри Константин, но и простых сумасшедших. «Не самый лучший вариант», — пожаловался мне главный врач, но делать нечего: население штата невелико, а выделенные на больницу средства постоянно сокращают.

Может, именно поэтому Мэри удалось сбежать.

Доктор Родни Блэйсдейл устроил мне небольшую экскурсию. Отделение психиатрии находилось в хорошем состоянии. В комнатах отдыха висели шторы, стены блестели свежей краской. На столиках и диванчиках врассыпную лежали газеты и журналы: «Свободная пресса Берлингтона», «Кроникл», «Американский плотник».

Тут было тихо — слишком тихо.

Мне не часто приходилось бывать в психиатрических больницах, и там всегда стоял гул. А теперь я вдруг почувствовал, какой неуютной может быть полная тишина.

Заведение напоминало огромный, погруженный в молчание аквариум. Пациенты медленно перемещались по коридорам, не глядя по сторонам и ни с кем не разговаривая. В одной из комнат почти беззвучно работал телевизор, и несколько женщин с отсутствующим видом смотрели сериал.

Следуя за доктором Блэйсдейлом, я думал о том, как хорошо было бы здесь крикнуть во все горло.

— Вот она, — произнес он, когда мы приблизились к одной из запертых дверей в главном коридоре. Я спохватился, что перестал слушать его пояснения. — Палата, где жила Мэри.

Заглянув в маленькое окошко посреди железной двери, я не заметил никаких следов пребывания бывшей пациентки. В комнате были кровать с матрацем, приваренный к полу стол, монолитная скамья и полка из нержавейки.

— Конечно, раньше комната выглядела по-иному. Мэри провела у нас девятнадцать лет. Она умела создавать уют буквально из ничего. Мы называли ее нашей Мартой Стюарт. [13]— Доктор усмехнулся.

— Она была моей подругой.

Я обернулся и увидел невысокую женщину средних лет, которая стояла в коридоре, прислонившись к стене. Судя по тюремной робе, пациентка-преступница, хотя по ее виду трудно представить, за какое преступление она могла угодить в такое место.

— Здравствуйте, — сказал я.

Женщина задрала голову, пытаясь заглянуть через нас в палату Мэри. Только теперь я заметил на ее шее глубокие шрамы от ожогов.

— Она вернулась? Мэри здесь? Мне надо увидеть ее. Немедленно. Это очень, очень важно.

— Нет, Люси. Извини, но ее тут нет, — ответил доктор Блэйсдейл.

Лицо пациентки потемнело. Она быстро отвернулась и пошла прочь по коридору, уныло чертя ладонью по стене.

— Люси одна из наших редких долгожительниц, также как и Мэри. Когда она пропала, ее это очень расстроило.

— Расскажите об этом, — попросил я. — Как все произошло?

Доктор прикусил нижнюю губу и задумчиво кивнул.

— Давайте пройдем в мой кабинет.

Главный врач провел меня через запертую дверь в конце отделения и дальше по лестнице на первый этаж. Мы вошли в его кабинет — уютно обставленное помещение с медными ручками на дверцах и пастельного цвета мини-жалюзи. В глаза мне бросился яркий постер с «Банджо Дэн энд зе миднайт плейбойс», [14]повешенный в рамочке на стену.

Присев к столу, я заметил, что вещи с моей стороны на несколько дюймов отодвинуты от края, чтобы до них нельзя было дотянуться.

Блэйсдейл взглянул на меня и глубоко вздохнул. Я уже знал, что сейчас он выдаст мне максимально «гладкую» версию того, что случилось с Мэри Константин.

— В общем, дело было так. Каждый пациент в отделении психиатрии может заслужить однодневную поездку на природу в качестве особой привилегии. Уголовные преступники обычно исключаются из их числа, но мы решили, что с терапевтической точки зрения будет не совсем разумно разделять наших больных по такому признаку. Короче говоря, Мэри несколько раз выезжала из больницы. В тот день все было так же, как всегда.