Мы с Ильей сидели бок о бок на бордовой софе с деревянными подлокотниками, кое-где существенно продавленной. Роза Львовна же облюбовала свое коронное кожаное кресло, в которой смотрелась на удивление царственно, грациозно потягивая чай из крошечной чашечки.

Весь ее вид, начиная от аккуратной прически, когда все благородно-седые волосы были скручены в замысловатую ракушку, и до сдержанного макияжа вкупе со строгим деловым костюмом, говорили о презрение к простым смертным. То есть, ко мне. Женщина аккуратно опустила фарфоровую чашку на журнальный столик, и, вновь вернув на лицо очки в тонкой позолоченной оправе, посмотрела на меня. Я всеми силами старалась не съежить под этим тяжелым взглядом бесчувственных серых глаз.

- Астра, рада, что ты все-таки выкроила для нас время. Мы, казалось, не встречались целую вечность.

Я улыбнулась как можно радушней, подавляя все язвительные комментарии, родившиеся в ответ на ее монотонный академический голос. В первую очередь, меня просто раздражало мое полное имя. Роза Львовна, скорее всего, специально произносила его невыносимо часто, всеми силами расшатывая мою и так хрупкую психику.

- Да, мне тоже так показалось.

- Нам нужно обсудить предстоящую свадьбу, времени осталось совсем немного. Ты купила уже платье?

- Да, - кивнула я, не утруждая себя развернутым ответом. Этой женщине он был ни к чему, ей требовалось лишь провести свой допрос, а по возможности и довести меня до истерики.

- А со свидетельницей договорилась? - вскинула она идеально очерченную тонкую бровь.

- Да.

- Хорошо. А что там твои родители?

- Ничего, - развела я руками, стараясь не показать, насколько болезнен для меня этот вопрос.

Будущая свекровь при каждой нашей встречи старалась мне напомнить о весьма печальной реальности. - Они выслали свою долю на банкет.

- Девочка, я к тому, стоит ли заказывать на них место в ресторане, - практически искренне возмутилась пожилая женщина. - Все это нужно решить сейчас, особенно оговорить список приглашенных.

- Они не придут, - наконец удалось выговорить мне. Я так и не понимала, зачем все это терпела, учитывая, что с моей стороны собиралась присутствовать только Маша, остальные же пятьдесят мест безраздельно принадлежали родственникам Ильи.

- Как печально, я так с ними толком и не познакомилась. Уверенна, они просто чудесные люди.

- Так и есть.

- Ну, тогда отлично. В общую сумму мы укладываемся. Я уже договорилась с тамадой - он выступал на юбилее моей подруги, фотографом и даже пригласила для тебя мастера по прическам и макияжу.

- Как мило, - улыбнулась я, стараясь, чтобы это не выглядело как гримаса. - Вы очень предусмотрительны.

- Но ты зря купила платье, даже не посоветовавший со мной. А вдруг оно не подойдет к костюму Ильюши?

- Мама, не волнуйся, - наконец-то заговорил мой избранник. - Это же свадьба. Как друг другу могут не подходить черный костюм и белое платье?

- О, ты бы видел, что за бардак царил на нашей с твоим отцом свадьбе, - театрально схватилась за голову его мать. - Просто ужас, но я не допущу такого же на вашей. Все пройдет идеально.

- Не беспокойся, я договорился насчет венчания. Батюшка Федор сделает это для нас.

Я сжалась на диване еще сильнее, надеясь превратиться в маленькую точку и исчезнуть вовсе.

Терпеть, терпеть, терпеть.

- Чудесно. Сын, ты не оставишь нас наедине на какое-то время?

Илья поднялся и, бросив на меня предупреждающий взгляд, вышел из комнаты. Я почувствовала себя еще более беззащитной. Теперь эта 'черная вдова' могло полностью взять меня под контроль.

- Астра, нам нужно серьезно поговорить, - ее губы сжали в тонкую линию, сделав лицо женщины еще суровее. - Я понимаю, что ты сейчас можешь думать только о предстоящей свадьбе, но нужно подумать и о будущем.

- Что вы имеете в виду? - насторожилась я, и так понимая, что не стоило ждать ничего хорошего.

- В конце весны Илья заканчивает обучение, и батюшка Федор обещал ему приход в Кедровом.

Это в Западной Сибири.

- Я слышала.

- Тогда ты понимаешь, что твоя квартира здесь больше ни к чему. Ты должна ее продать. Эти деньги пригодятся нашей семье.

- Я хочу оставить ее при себе, возможно, стану сдавать. - Мне хотелось оставить за собой путь к отступлению, на случай, если жизнь в глубинке покажется еще большим адом. В чем я не сомневалась.

- Это ни к чему, - запротестовала Роза Львовна, напоминая мне мою первую учительницу. - Вы, конечно, будете порой приезжать, но сможете останавливаться у меня. Твоя квартира станет только обузой. Хотя, можешь переписать ее на меня, и я займусь всеми этими хлопотами.

- Я подумаю на этот счет. - Терпение было на исходе, но я старалась не показать своего раздражения, которое так и пылало внутри, готовое опалить любого из этой сумасшедшей семейки.

- Ты станешь женой приходского священника, так что должна вести праведную жизнь истинной христианки. Когда ты последний раз ходила в церковь?

- Освящала новый крестик. - Мне не стоило ей рассказывать, что это было лет пять назад.

- Ты должна серьезнее к этому относиться. К тому же, с твоей учебой нужно что-то решать.

- Я думаю перевестись на заочку или закончить дистанционно.

- Что? - ее глаза округлились, а брови поползли вверх, сделав женщину похожей на злую колдунью из сказок. - Образование тебе ни к чему. Лучше походи на курсы по домоводству, тебе же придется управлять целым хозяйством, а я пока не уверенна, что ты сможешь позаботиться о моем сыне.

Мои кулаки предупредительно сжались, но я снова промолчала. Спорить было бесполезно.

Наверное, стоило отказаться, пойти на попятную, но дело зашло уже слишком далеко, чтобы что-то отыграть назад. Тем более, разве мне когда-нибудь еще представится вариант обрести семью?

- Я подумаю об этом.

'Ты смотришь в зеркало и видишь обычную девушку - длинные волосы, прямой нос, впалые

щеки. Но что скрывается за этой оболочкой? И есть ли там что-то вообще? Пустота.

Бездна отчаяния и отчуждения. Ни целей, ни стремлений, лишь автоматическая потребность

выжить, прожить еще один бесполезный день. Но разве кто-то видит это? Кто-то смотрит

дальше твоей маски, созданной неаккуратно и наспех? Нет. Люди видят лишь то, что хотят

видеть. Ты можешь кричать, молить о спасение, но никто не обернется и не прислушается.

Ты - то, что ты есть. Существо, которое никто не знает. Признай себя в этом монстре, если

хватит смелости'.

После этой встречи я не смогла найти в себе сил отправиться в больницу. Смотреть на умирающих и знать, что помочь им не в твоей власти - невыносимое зрелище. На меня накатила привычная апатия. Удивительно, но такой огромный город не мешал мне чувствовать себя совершенно одинокой. Прохожие старались обходить стороной угрюмую девушку в черном, за что я была им благодарна.

Мне пришлось больше часа дожидаться одноклассника с ключами от нового замка, блуждать по городскому парку и разгоняя носком туфли опавшие листья. Рядом прогуливались влюбленные парочки, крепко держась за руки, словно боясь потеряться, своим видом только усугубляя мою депрессию. Неужели бывает и так? Любовь, взаимопонимание, притяжение?

Порой мне казалось, что за дар тоже существовала своя плата, например, одиночество, или неспособность любить. Где-то прибывает, а где-то убывает. Мир существовал только так.

Можно спасти любого, но только не саму себя.

Новые ключи приятно грели руку, поблескивая ярким серебром. Парень так и сказал мне, что видел кого-то в моей квартире, что уже обнадеживало. Марк растворился в городе, став лишь неприятным воспоминанием. Несмотря на это, я все-таки боялась встретиться с ним лицом к лицу на вечерних улицах, а поэтому исподлобья всматривалась в лица прохожих, которые бросали на меня гневные взгляды, словно сталкивались с прокаженной. Даже подойдя к дому, мне пришлось сначала пугливо выглянуть из-за угла, тщательно осматривая внутренний дворик.