Я слегка покашляла, чтобы привлечь внимание мистера Обермейера. Он наклонился ко мне и я зашептала ему в ухо.

— Я не хочу, чтобы вы из-за меня стали лжесвидетелем, — сказала я. — Поэтому, думаю, вам следует знать — я не работаю много. И насчет налогов я тоже не уверена. В этом году, уж точно.

Он холодно посмотрел на меня.

— Прошу прощения за заминку, ваша честь. Как я уже сказал, моя клиентка — примерная гражданка без криминального прошлого. В результате недавней смерти ее хозяйки она потеряла работу. Но не потеряла те нити, что связывают ее с нашим обществом. Ее мать — давний член клуба Грасси Глен. Я тоже член этого клуба, и я уверен, что моя клиентка непременно явится в суд. Поэтому столь высокая сумма залога совершенно необязательна.

— Отличная работа, — сказала я мистеру Обермейеру после того, как он закончил свою короткую речь.

Это действительно была хорошая работа. Судья решил уменьшить сумму залога с пятидесяти тысяч до тысячи.

— Элисон, дорогая. Ты свободна! — закричала моя мама. Она выписала чек на тысячу долларов, отдала его мистеру Обермейеру, чтобы тот передал его властям. Я крепко обняла маму. Я простила ее за все. Она только что спасла меня от заключения в тюрьме штата. Я была так благодарна ей, что забыла все мои обиды за все времена.

— О, Сонни. Я так рад, — сказал Кулли, целуя мои щеки, лоб, губы. — Скоро весь этот кошмар закончится.

— Не будьте так уверены, — рявкнул мистер Обермейер. — Нам надо готовиться к суду. Они хотят повесить на тебя обвинение в убийстве.

— А теперь, Луис, — строго обратилась моя мама к адвокату, как если бы он был маленьким мальчиком. — Давай дадим Элисон и ее возлюбленному насладиться несколькими минутами счастья. Они так много пережили. Пусть немного отдохнут.

— Спасибо, Дорис, — сказал Кулли, пожимая маме руку. — Вы были великолепны. Мы с Сонни очень ценим это. — Он поцеловал ее в щеку.

Я просто обалдела. Похоже, Кулли и моя мама нравились друг другу.

— Твоя мамочка только что вытащила тебя из тюрьмы, — прошептал он, заметив Мою реакцию. — Это чего-нибудь да стоит, не так ли?

— Да, думаю, да. Кулли, ты тоже боролся за меня. Я выражу тебе свою благодарность, как только меня выпустят отсюда. О'кей?

— В твоей койке или в моей?

— В твоей. Она ближе.

Мы с Кулли провели ночь на «Марлоу». Я чувствовала себя как дома. У себя дома.

— Ты возьмешь меня еще раз в плавание? — спросила я, когда мы разделись и залезли на подвесную койку. — Наше последнее путешествие было не слишком удачным.

— Это уж точно, — рассмеялся он. — Насколько я помню, все шло великолепно до того момента, когда ты обвинила меня в убийстве.

— Пожалуйста, прости меня, — проговорила я, прижимаясь к нему. — Обещаю, я больше никогда не усомнюсь в тебе.

— Она обещает. Тебе понравилось плавать? Похоже, что это действительно так.

— О, я просто влюбилась в море. Когда мы сможем снова отправиться?

— Может быть, на следующей неделе. Сейчас апрель. Самая лучшая погода для моряка.

— Кулли?

— Да?

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя.

— Тогда займись со мной любовью. Заставь меня забыть все те ужасные вещи, которые случились со мной. Заставь меня забыть все, кроме твоего запаха, твоих прикосновений, твоего вкуса. Заставь меня…

Кулли прижался губами к моему рту, и его язык проник в мой рот. Я почувствовала, как все сжалось у меня в паху, и отдалась этому ощущению. Через несколько минут все мои мысли об убийстве Мелани и неизбежности ареста улетучились, как дым. Я погрузилась в самое сладкое забвение, которое только может испытывать женщина в объятьях любимого мужчины.

На следующий день, рано утром, Кулли отвез меня в Маплбарк. Он сказал, что посвятит этот день мне, чтобы помочь в том, в чем потребуется его помощь. Его помощь требовалась во всем. О чем я ему и сказала. Он ответил, что первым делом надо выяснить, кто подбросил кокаин в мой холодильник, и как этот человек проник в мой дом. Эта загадка была частично разгадана после телефонного звонка Дженет Клейборн.

— Миссис Кофф, я очень сожалею по поводу вчерашнего вечера, — сказала она.

— Благодарю, — ответила я, думая, что она имеет в виду мой злосчастный арест и еще более злосчастное заключение.

— Это только моя вина, — продолжала она.

— Ваша вина в том, что меня арестовали?

— Арестовали? Я говорю о сигнализации.

— Тогда я не понимаю.

— Я забыла снова включить сигнализацию после того, как показывала вчера вечером ваш дом. Извините меня.

— Вы были тут вчера вечером? И показывали мой дом? — За все те месяцы, что дом был выставлен на продажу, Дженет не показала его сама ни одного раза.

— Я действительно показывала ваш дом, причем очень важному человеку из нашего общества.

— Да? А кому именно?

— Боюсь, я не смогу вам сказать. Вы же знаете, как эти люди любят сохранять инкогнито. Давайте надеяться, что мы получим предложение от этой персоны.

Надежды сейчас не работали. Верх брало отчаяние.

— Если я правильно поняла, вы забыли поставить дом на сигнализацию после того, как показали его этой важной персоне из нашего общества? — Я дала Дженет ключ от дома и сообщила ей код после того, как мы подписали с ней договор.

— Да, дорогая. Мне очень жаль. Покупатель так спешил. Вы же знаете, как эти влиятельные лица всегда торопятся, а у меня просто все вылетело из головы.

Покупатель был влиятельным лицом? Я умирала от желания узнать, что это за влиятельное лицо осматривало Маплбарк, в то время как я сидела у своей мамы и расследовала историю ее любви. Подумать только. Дженет наконец-то явилась ко мне сама, а я при этом не присутствовала.

По крайней мере, теперь я знала, как тот, кто подложил кокаин, попал в мой дом. Он дождался, когда Дженет с покупателем ушли, и вошел внутрь. Думаю, не так уж и сложно залезть в чужой дом. Правда, довольно трудно отключить сигнализацию, но в данном случае она не была включена.

— Хорошо, — сказала я. — Этот показ обрадовал меня. Дайте мне знать, когда покупатель решит вернуться и еще раз взглянуть на дом.

— Обязательно. Как я уже говорила, покупатель очень важная персона в нашем маленьком городке, — гордо заявила Дженет. — Именно поэтому я согласилась показать ваш дом в неурочный час. Не думаю, что дома следует демонстрировать ночью, но показ есть показ. Мы в нашем агентстве делаем все, чтобы покупатели и продавцы нашли друг друга.

Да уж, конечно. Эта женщина явно испытывала эйфорию.

— Да, Дженет, — сказала я. — Я хочу вам сообщить, что решила устроить распродажу. Я попросила женщину из «Секонд Хэнд Розы» продать мою мебель, безделушки, все. Думаю, когда дом опустеет, он уже не будет таким привлекательным.

На другом конце провода наступило длительное молчание. Потом Дженет тяжело вздохнула и, наконец, сказала:

— Если вам пришлось пойти на это, то делать нечего. В городе все знают о ваших затруднениях, так что это не станет неожиданностью. А вообще, то, что вы работали домработницей у Мелани Молоуни, сослужило вам неплохую службу.

— То есть?

— Миссис Кофф, вы — профессиональная горничная. Покупатели будут знать, что в вашем доме они не найдут ни соринки.

Каким-то образом, в промежутке между консультацией с моим адвокатом по поводу предстоящего суда, визитом в банк Лэйтона, грозивший лишить меня права на дом, и мозговым штурмом с Кулли в попытке выявить убийцу Мелани Молоуни, я умудрилась назначить день распродажи. Она состоялась в пятницу. Было холодно, и шел дождь. Погода была такой мрачной, что я думала, никто не придет ко мне, хотя «Секонд Хэнд Розы» дало объявление на целую страницу в «Коммьюнити Таймс». Еще я боялась, что толпы народа натаскают полным-полно грязи в мой безупречно чистый дом.

Мой последний страх оказался не напрасным — на распродажу явился чуть ли не весь штат Коннектикут. К концу дня в доме остался только пол, покрытый толстым слоем грязи. У меня купили все, вплоть до последнего стула. Но зато я получила достаточно денег, чтобы рассчитаться с кредиторами и заправить мой «порше».