— Вам придется еще раз приехать в управление. Надо провериться на наркотики. Мы сделаем вам анализ мочи и другие анализы.

— Наркотики? Я никогда в жизни не употребляла наркотики! — Ну, не то чтобы никогда. Думаю, не стоит брать в расчет марихуану и гашиш, которые я курила в колледже.

— Вы не обязаны проходить эти тесты, мисс Кофф. Это ваше право. Но будь я на вашем месте, я бы сделал это. Хотя бы для того, чтобы не запачкать свою репутацию.

— Конечно, я пройду их. Я всеми силами стараюсь помочь вашему расследованию.

— Хорошо. Нам также понадобятся образцы ваших волос.

— С кондиционером или без?

— Что вы сказали?

— Я сказала: «Я и мои волосы, мы скоро прибудем».

Мой «порше» продрался сквозь заслон репортеров, облепивших мой дом, и выехал на улицу. Интересно, когда эти стервятники поймут, что я не желаю разговаривать с ними, и уберутся отсюда? Потом я задумалась о том, когда же, наконец, моя жизнь войдет в нормальное русло. И что такое «нормальность»?

В полицейском управлении я обнаружила такой же заслон из репортеров, облепивших, на сей раз, кабинет детектива Корзини.

Когда детектив открыл дверь, они забросали его вопросами и начали совать свои микрофоны. Корзини наслаждался каждой минутой такого обращения.

— Правда ли, что эксперты обнаружили наркотики на месте преступления?

— Была ли Мелани Молоуни наркоманкой?

— Ее убил тот, кто продавал ей кокаин?

Я слушала все это и не верила своим ушам. Мелани и кокаин? В это невозможно было поверить. Конечно, она все время была напряженной и раздражительной, но я считала это следствием либо запора, либо менопаузы, либо просто дурного характера. Мне никогда не приходило в голову связать ее кошмарное поведение с наркотиками.

Кроме того, она была помешана на своем здоровье. Она не пила, не курила и регулярно занималась в спортзале своего дома. Может быть, ее убийца был наркоманом, но она не была таковой, в этом я была уверена. А может, те мафиози, которых нанял для ее убийства Элистер Даунз, случайно просыпали на ее стол кокаин.

— Что там с этими наркотиками? — шепотом спросила я у одного из репортеров.

— В полицейском сообщении для прессы, сделанном сегодня утром, говорится, что, возможно, на столе Мелани был обнаружен кокаин, — просветил он меня.

— Почему вы говорите «возможно, обнаружен кокаин»? Они что, не уверены в этом?

— Им требуется отослать образцы на анализ.

— И сколько это займет времени?

— Может быть, недель шесть. Их направят в центр экспертизы штата, в Мериден.

— Шесть недель? Да к тому времени убийца Может быть уже в Бейруте.

Репортер озадаченно взглянул на меня.

— А зачем убийце уезжать в Бейрут? Вы думаете, что он ливанский террорист?

— Нет, я просто пошутила.

— А-а. Дошло.

— Вот и прекрасно. — Этому парню явно требовалось поднять настроение. — Это напомнило мне еще одну шутку, — сказала я. — Вы находитесь в одной комнате с серийным убийцей, террористом и адвокатом. У вас ружье, в котором только две пули. Что вы будете делать?

— Не знаю.

— Стрелять в адвоката дважды.

Снова озадаченный взгляд.

— Не обращайте внимания, — сказала я репортеру. — В конце концов, это не так уж смешно.

Мне не следовало шутить. Может быть, я была грубовата, пошутила невпопад, или этот парень был большим любителем адвокатов. У меня были более серьезные проблемы, о которых следовало волноваться. Мне предстояло пописать таким образом, чтобы не оказаться замешанной в убийстве Мелани. Кто сказал, что пригородная жизнь скучна?

— Как насчет того, чтобы я пригласил тебя сегодня вечером на ужин? — спросил Кулли. Мы уже полчаса болтали по телефону, рассказывая Друг другу о том, какие ужасы нам пришлось пережить. Я делилась с ним впечатлениями о сдаче мочи на анализ в полицейском управлении, а он рассказал, чем все закончилось с мистером и миссис Экс-Брокерами. Оказывается, после того, как он сделал фотографии гостиной в лунном свете в три часа ночи, они настояли на том, чтобы он дождался рассвета и оценил эту комнату по-настоящему.

— Мистер Харрингтон, ваше предложение принимается. Но я не жду от вас подарков или поездок. Я теперь не из таких.

— Понял. Однако, думаю, если вы перекусите у Макгавина, это не слишком скомпрометирует вашу вновь обретенную независимость?

— Не скомпрометирует. Заезжай за мной через час.

Я с трепетом ждала этого вечера с Кулли. Мое волнение объяснялось еще и тем, что утром я смогла прочитать еще одну главу рукописи Мелани. Так как рукопись была спрятана в сауне, я решила убить одним выстрелом двух зайцев и почитать, пока парилась. К несчастью, чтение оказалось таким увлекательным, что я пересидела в парилке и едва не лишилась чувств от теплового удара.

Во второй главе, где речь шла о политической карьере Элистера, Мелани недвусмысленно заявляла о том, что в начале пятидесятых, когда Даунз вот-вот должен был стать сенатором, оставаясь при этом звездой Голливуда, он шпионил для правительственной комиссий Джозефа Маккарти. Он докладывал комиссии о коммунистах в среде его друзей-актеров, чем разрушил судьбы многих известных американских представителей шоу-бизнеса. Кроме того, Мелани писала, что он тайно поддерживал и был активным участником различных группировок, которые боролись за права белых. И истинной причиной его ухода из Сената было то, что связи с этими группировками должны были стать достоянием гласности.

Я была в шоке. Несомненно, Элистер относился к консервативным республиканцам. Но участник «охоты на ведьм» Маккарти и борец за верховную власть белых? Если то, о чем говорила Мелани, было правдой, этот человек просто монстр! И думать нечего, что мафия убила Мелани. Элистер мог вполне сделать это собственноручно. Есть у него алиби или нет, он вполне мог шарахнуть ее по башке, чтобы она не уничтожила его репутацию. Может быть, он вовсе не был ни с какой женщиной в ночь убийства. Может, не было никакой «подружки». Может быть, Элистер выписал детективу Корзини большой жирный чек, а этот фанат знаменитостей запрятал истину поглубже.

Какой же этот Элистер подонок, думала я, лежа в сауне и изнемогая от обезвоживания организма. Подумать только, я работала на этого человека. Моя бедная, ничего не подозревающая мама отправилась к нему домой, чтобы обсудить мое будущее в его газете. Он же одурачил весь город, да что там, всю страну, в которой его считали героем, образцом поведения, моральным лидером. Вот что значит делать людям «ча-ча-ча»!

В половине восьмого мы с Кулли прибыли к Макгавину и сели за угловой столик.

— Принести вам что-нибудь выпить? — спросила официантка.

— Ром «Маунт Гэй» с тоником, — ответили мы хором и рассмеялись.

— Ого, когда это ты начала пить «Маунт Гэй»? — спросил Кулли.

— На вечере, посвященном омарам штата Мэн.

— На чем?

— Не обращай внимания. Я решила, что мне нравится «Маунт Гэй». И еще я решила, что ты мне тоже нравишься.

Кулли перегнулся через стол, взял мою руку и сжал ее.

— Я рад, — сказал он с улыбкой.

Мы как раз собирались изучить меню, когда я заметила Джулию, которая встала со стула возле бара и направилась к двери. Она была одна.

— Эй, Аппельбаум! — окликнула я ее. Я надеялась, что она обернется. Мы не виделись с того момента, когда новости об убийстве Мелани и моей деятельности в качестве горничной стали достоянием общественности. — Джулия! — позвала я ее еще раз, но она продолжала идти, словно не слышала меня. — Джулия! — кричала я, махая рукой, чтобы привлечь ее внимание. — Я здесь!

Она остановилась, посмотрела в мою сторону, но даже не улыбнулась. Похоже, она меня не узнала.

— Эй, это я, Элисон. Иди к нам, — крикнула я, жестом приглашая ее к нашем столику.

Она посмотрела на меня довольно напряженно. Это был взгляд человека, застигнутого врасплох за каким-то занятием, которого она стыдилась и боялась, что будет обнаружена.