— Послушай, Сонни, — произнес Кулли, направляясь к фалу. — Давай на время отложим этот разговор. Ветер усилился, и если я не спущу паруса, он отнесет нас к побережью Южной Америки.

Южная Америка?

— Хорошо, — ответила я. — Делай то, что считаешь нужным, но только давай поскорее вернемся в бухту.

— Да, мэм. Да, мисс Кофф. — Кулли отвесил мне поклон.

Я быстро спустилась в каюту и следующие два часа провела возле телефона, готовясь, в случае необходимости, вызвать полицию. В четыре часа ко мне спустился Кулли и сообщил, что мы входим в бухту.

— Мы поговорим, как только спустим якорь, договорились? — спросил он, выказывая тем самым свою озабоченность.

— Отлично. — По крайней мере, я могу его выслушать.

— Давай выпьем, — предложил он, когда мы уже стояли на якоре.

— Я не хочу пить. Я хочу услышать правду.

— Как хочешь. А я выпью. И после этого расскажу тебе правду.

Кулли смешал себе ром с тоником и расположился рядом со мной в навигационной рубке.

— В тот день я пришел к Мелани потому, что хотел поговорить с ней о моем отце, — тихо произнес он.

— Пэдди знал Мелани?

— Нет, но он знал Элистера.

— И что с того?

— Как я тебе уже рассказывал, Элистер искалечил моему отцу жизнь, и я боялся, что Мелани расскажет об этом в своей книге.

— Ну и что? Я думала, что ты будешь рад, если Элистер будет выглядеть в этой книге как последний подонок. Ты же ненавидишь этого типа.

— Правильно, я его ненавижу, но я любил своего отца и не хочу, чтобы его имя оказалось связано с одним из этих грязных скандалов, в которых замешан Элистер.

— Я ничего не понимаю, — сказала я. — С какой стати твой отец мог попасть в книгу Мелани?

— Помнишь, я рассказывал тебе, что Пэдди досыта наработался в яхт-клубе и хотел, чтобы мы с ним вернулись в Европу?

— Помню. Ты тогда сказал, что он все-таки решил остаться в Коннектикуте потому, что в кого-то влюбился.

— Именно. Угадай, в кого он влюбился?

Я задумалась.

— В Элистера П. Даунза, — ответила я большим сарказмом. Ведь в книге Мелани упоминалось о том, что в молодости Эл Дауни водил шашни с одним инструктором по танцам.

— Почти. Он влюбился в Аннетт Даулинг, миссис Элистер П. Даунз.

На мгновение я утратила дар речи.

— Твой отец влюбился в жену Элистера? Не удивительно, что сенатор не был в восторге от твоего папочки.

— Сенатор не был в восторге и от своей жены. Он ее не любил, обращался с ней как с последним дерьмом. Его постоянно не было дома, и он спал с другими женщинами. Аннетт бросила ради Элистера свои карьеру в Голливуде, посвятила ему всю свою жизнь, но когда они переехали в Коннектикут, она осталась без друзей, без работы, просто не у дел. Единственным ее занятием было растить Бетани, но даже для этого была приглашена няня. Поэтому, пока Элистер снимался в фильмах, занимался политикой, увивался за чужими юбками, она вела жизнь заштатной домохозяйки. Правда, она была очень красивой заштатной домохозяйкой.

— Такой красивой, что твой отец влюбился в нее?

— Да, но дело было не только в ее внешности. Они вместе плавали на лодке, они были счастливы вдвоем.

— И что случилось потом?

— Они решили вместе убежать. Отец хотел увезти меня и Аннетт назад в Англию.

— А как же Бетани?

— Аннетт считала, что той будет лучше с Элистером. Девочка души не чаяла в своем отце. Впрочем, это продолжается до сих пор.

— Как будто я об этом не знаю. Давай вернемся к событиям тех времен. Аннетт попросила у Элистера развод, чтобы выйти замуж за твоего отца?

— Это шутка? Неужели ты думаешь, что Элистер позволил бы своей жене развестись с ним ради какого-то инструктора из яхт-клуба? Ты считаешь, что подобный поступок был в его стиле?

Я покачала головой.

— Когда сенатор Даунз, эта ходячая добродетель, узнал о планах моего отца и Аннетт, он пригрозил депортировать отца, если тот не порвет с его женой.

— Но, это же шантаж!

— Вот именно. Элистер мастак в таких делах. Он вызвал моего отца в «Вечность», усадил в библиотеке и сказал: «Пэдди, мой мальчик, я хочу сделать тебе предложение. Или ты кончаешь флиртовать с моей женой, или я попрошу своих друзей в иммиграционном бюро отослать тебя назад в Англию». Элистер просто схватил моего отца за яйца.

— Но почему, ведь вы все равно собирались втроем возвращаться в Англию?

— Мой отец был гражданином Англии, а я — гражданином Штатов. Если бы его депортировали, меня оставили бы тут и отправили в приют. Он не мог допустить, чтобы это случилось.

— Конечно, не мог. Уверена, он очень любил тебя. Но, похоже, Аннетт он тоже любил. И что, Элистер заставил его выбирать между вами двумя?

— В точку.

— Конечно, он выбрал тебя.

— Ага, но заплатил за это очень высокую цену. Когда Элистер поставил отцу этот ультиматум, Пэдди как следует дал сенатору в челюсть и ушел. Вряд ли он знал, что Аннетт видела, как он уходил.

— И что случилось?

— Она бросилась к мужу и спросила, что Пэдди Харрингтон делал в их доме. Элистер добродушно сообщил ей, что ее обожаемый инструктор сделал свой выбор и она больше его не увидит.

— Вот сволочь! Не удивительно, что ты так его не любишь. Как он мог делать такие мерзости? — спросила я. — Наверное, Аннетт просто потеряла голову от горя, когда поняла, что твой отец оставил ее.

— Именно потеряла голову. Когда она осознала, что ей ничего не осталось, кроме как провести всю свою жизнь с мужем, который ее не любил, и дочерью, которой она была не нужна, Аннетт села в свою машину и врезалась в парапет Меррит Парквей. Элистер приказал полиции и журналистам сообщить, что ее смерть была результатом несчастного случая. Но это было самоубийство. Элистер знал это, и мой отец тоже знал.

— Это невероятно. И как твой отец отреагировал на смерть Аннетт?

— Он запил. Запой продолжался очень долго. Сонни, он стал конченым человеком. После смерти Аннетт его жизнь в яхт-клубе стала сплошной пыткой.

— Ты хочешь сказать, что после всего этого он продолжал работать там?

— А что ему оставалось? Не забывай, у него был я. И потом, у пьющего, средних лет инструктора по управлению лодками, у которого был маленький сын, не было большого количества мест, где он смог бы работать. Поэтому он остался в клубе и нашел утешение в виски.

— Элистер не пытался выгнать твоего отца из клуба?

— Ты не понимаешь, насколько у Элистера изощренные мозги. Даже когда члены клуба начинали жаловаться, что отец пьет, что он стар, именно Элистер настаивал на том, чтобы оставить его в клубе. Ему нравилось смотреть на то, как страдал мой отец. Больше того, он обожал рассказывать всем, как бедный инструктор влюбился в его жену и запил после того, как она отказала этому инструктору во взаимности. Он рассказал эту историю всем членам клуба. И все ему поверили. Мой отец превратился в посмешище. Бедный, старый чудак-англичанин. И ему, и мне все это причиняло боль. Если бы не я, отец бросил бы клуб и уехал в Англию, где был бы счастлив. Вместе с Аннетт.

— Не знаю, что и сказать. Почему ты не рассказывал мне всего этого раньше?

— Раньше чего? До того, как мы полюбили друг друга? Что, теперь, когда ты узнала о моем отце, о его роли шута в яхт-клубе Сэчем Пойнт, тебе стыдно быть рядом со мной?

— Кулли, я совсем не это хотела сказать… — Я было протянула руку, чтобы погладить его по щеке, но потом отдернула ее. У меня все еще оставалось слишком много вопросов, на которые я хотела получить ответы. — Ты так и не объяснил мне, что ты делал в тот день у Мелани, — сказала я.

— Я любил своего отца и не хотел, чтобы вся эта история оказалась на страницах книги. Поэтому я пришел просить Мелани выкинуть этот кусок. Когда ты сказала мне, что ее нет дома, я ушел и вернулся в тот же день поздно ночью.

— И тогда ты с ней поговорил?

— Я попытался. Она выслушала все, что я ей рассказал, и поблагодарила меня за то, что я сообщил ей «такие интересные подробности» об Элистере. Боже, каким я был идиотом! Я рассказал Мелани историю моего отца, чтобы убедить ее не использовать это в книге. А оказалось, я сообщил ей то, чего она не знала. Я умолял ее не включать этого в книгу. Я говорил ей: «Мой отец умер. Пусть прах его упокоится с миром. Зачем беспокоить его останки только ради того, чтобы вы написали бестселлер об Элистере?» Сонни, она только посмеялась надо мной. Она посмеялась и велела больше ее не беспокоить. Я боролся за то, чтобы сохранить достоинство моего отца, а она велела мне не беспокоить ее. Но меня это не остановило. Я сделал попытку поторговаться с ней. Я сказал: «О'кей. Если это необходимо, расскажите историю отца, но не упоминайте его имени. Имейте совесть, хотя бы оставьте в покое его имя». И знаешь, что она мне ответила? «Конечно, я использую его имя. Он же мертв и не сможет преследовать меня за это по суду. Единственно, кто меня беспокоит, так это живые. У живых есть адвокаты, и эти адвокаты заставляют нервничать моего издателя». «А как же Элистер? — спросил я. — Он жив и может нанять армию адвокатов». Она снова рассмеялась. «Не будьте таким наивным, — сказала она. — Элистер Даунз не потащит меня в суд. Он находится слишком высоко для того, чтобы пачкать руки, занимаясь судебными тяжбами, которые, к тому же, принесут ему так много нежелательной известности, что он этого не сможет вынести. Нет, он не станет судиться со мной. Он может убить меня, но в суд не потащит».