Решившись наконец, я одним движением отдернул занавеску.

На полу, свернувшись калачиком, лежал Мортис. Его длинное тело скорчилось в тесной кабинке, однако он не был обнаженным и не смотрел на меня мертвыми глазами. Похоже, он спал. Длинные, до плеч, неухоженные волосы были спутаны. С тех пор как я видел его в последний раз, в них появилось множество седых прядей. На нем была белая рубаха в желтых пятнах, тощие ноги скрывала пара черных джинсов. Из них торчали босые, чуть ли не пепельно-серые ноги.

Я присел на корточки и тронул его за плечо:

— Мортен.

На ощупь плечо показалось мне неправдоподобно тощим — я даже не решился встряхнуть его и вместо этого приложил два пальца к шее, пытаясь отыскать пульс. Оказалось, что пульс есть, хоть и весьма слабый.

В этот момент тело Мортиса дернулось, рот неправдоподобно резко, прямо как у механической куклы, раскрылся, и его стошнило прямо мне на руку. Отдернув ее, я вскочил и слегка попятился назад.

— Какого дьявола, Мортис! — выругался я и вымыл руки, не отводя от него взгляда. Моя тревога превратилась в раздражение.

Мортис больше не шевелился. Вместо этого он захрапел — громко и довольно ровно. Он никак не реагировал даже тогда, когда я попытался усадить его поровнее в душевой кабине. Голова его при этом моталась из стороны в сторону, он закашлялся, однако все-таки остался в сидячем положении. В ванной отчаянно воняло рвотой, правда, ее было немного — по-видимому, мой друг ничего толком не ел в течение долгого времени.

Я снова выругался, включил душ, взял гибкий шланг и смыл содержимое желудка Мортиса в отверстие слива, а затем направил струю на него самого. Вода с трудом пробила себе путь сквозь копну нечесаных волос, тонкие струйки потекли по лицу и груди спящего.

Мортис попытался было мотать головой, увертываясь от душа, однако я не только не отставал, но и сделал воду похолоднее. Он принялся надувать губами пузыри и бормотать какие-то проклятия.

— Мортен!

Его веки дрогнули, на лбу обозначились глубокие морщины.

— Это я, Франк.

Губы шевельнулись, как будто повторяя мое имя, морщины стали еще более четкими. Внезапно глаза его распахнулись, и он посмотрел прямо на меня.

— Какого черта? — пробормотал он.

Я выключил воду:

— С тобой все в порядке?

Взгляд его поплыл, из-под полузакрытых век он осмотрел ванную, затем свою насквозь промокшую одежду и снова сконцентрировался на мне.

— Франк?

— Ну да, из «Скриптории», помнишь?

— Да-да, но за что ж мне… такая честь? — Мортис сглотнул пару раз, а затем громко рыгнул. — Не помню… не помню, чтобы я тебя приглашал. — Он на мгновение закрыл глаза, а затем снова уставился на меня злющим взглядом. — Неужели нельзя дать человеку спокойно отметить праздник?

— Праздник?

— Ну да, черт подери, праздник… знаешь… ведь сегодня… какой сегодня день?

— Пятница.

— Вот именно! — не успел он это сказать, как голова его склонилась набок, а глаза снова закрылись.

Бьярне приехал в час ночи.

Когда я позвонил ему с мобильника Мортиса, он, судя по голосу, даже не удивился. Он приехал на собственном автомобиле, за рулем которого сидела Анна. Это был огромный джип, кажется, «вольво», очень просторный, с кучей ремней безопасности по всему салону. Анна припарковалась у самого подъезда, так что мы с Бьярне без особых проблем погрузили Мортиса на заднее сиденье.

Он все еще был в отключке. Временами бедняга начинал что-то бубнить себе под нос, однако с тех пор как покинул душевую кабину, он ни разу не открывал глаз и не произнес ни одного связного слова. По дороге к озерам никто из нас не нарушал молчания. Анна приготовила постель в гостевой комнате — той, что во времена «Скриптории» была моей, — а мы с Бьярне раздели Мортиса, облачили его в пижаму Бьярне и уложили в кровать.

— Как в старые добрые времена, а? — заметил Бьярне, когда мы на пороге обернулись и посмотрели на нашего спящего собрата по «Скриптории».

Я усмехнулся, однако при этом подумал, что старые добрые времена уже никогда не вернутся.

Бьярне пообещал, что несколько дней подержит Мортиса дома. Он даже не стал меня слушать, когда я попытался объяснить ему, почему прошу об этом. Ему было довольно того, что старый друг нуждается в помощи. Думаю, его грызло раскаяние за то, что он никак не отреагировал, когда Мортис пару месяцев назад обратился к нему с просьбой. «Я просто был обязан как-то его поддержать», — без устали твердил Бьярне.

Убедившись, что Мортис пристроен в надежные руки, я распрощался с друзьями и отправился к озерам. Присев на скамейку, я стал смотреть на воду. Неоновые рекламы отражались в поверхности озер, однако мелкая рябь дробила их на узенькие световые полоски, складывающиеся в бессчетное множество причудливых узоров. Роскошное зрелище настолько захватило меня, что некоторое время я сидел и созерцал эту великолепную пляску света. Не помню, какие мысли в это время были у меня в голове, если, конечно, сознание вообще могло вместить еще что-нибудь, кроме восхищения этой неземной красотой.

Помню, что, когда я наконец поднялся с лавочки, сознание у меня прояснилось. Появилось ощущение, что отныне настала моя очередь проявлять активность. Не представлялось возможным выяснить, являлся ли Мортис частью планов убийцы, однако если дело обстояло именно так, то я только что спас жизнь бывшему другу. Тем самым я испортил коварный замысел убийцы, отказался играть по его правилам и выиграл этот раунд. Интуитивно я чувствовал, что не зря сопротивляюсь. Надежда существует. Пришло время брать инициативу в свои руки — задействовать все свои детективные способности, чтобы прояснить создавшуюся ситуацию и выйти из нее с честью, подобно бойцу, который становится еще сильнее после решающей схватки.

Проблема состояла в том, что единственный реальный след, который был у меня до сих пор, в сущности, так никуда меня и не привел. Единственное, что мне оставалось теперь, это руководствоваться собственной интуицией. Но кто сказал, что этого недостаточно? Если целью убийцы и вправду являюсь именно я, он наверняка тщательно изучил образ моих мыслей, и я смогу воспользоваться этим в собственных интересах, ведя, так сказать, двойную игру.

По всей видимости, мои догадки о последних минутах жизни Вернера соответствовали действительности даже в гораздо большей степени, нежели я мог рассчитывать. Было вполне вероятным, что Лулу и вправду существует, и теперь мне предстояло найти ее. В то же время смерть Вернера делала невозможными какие-либо контакты с полицией: стоит мне только начать задавать вопросы, как у них немедленно появятся подозрения на мой счет.

Так что вести поиски Лулу мне предстояло самостоятельно.

Нечего было и думать о том, чтобы раздобыть какие-либо сведения у проституток с Вестербро, отправляясь туда пешком, — меня бы сразу приняли за легавого. Однако в моей старушке — «тойоте королле» — едва ли кто-нибудь мог заподозрить полицейский автомобиль. Взяв машину со стоянки, я отправился на Хальмторвет. [33]

Широкомасштабные работы по благоустройству города не обошли стороной и эту часть столицы, что поначалу спугнуло местных шлюх с их привычных мест. Однако со временем та слава, которой пользовался данный район, все же взяла свое, и проститутки, зная, что именно здесь их будут искать потенциальные клиенты, вернулись обратно.

Я выехал на Южный бульвар. Девушки стояли здесь вдоль дороги через каждые пятьдесят метров, где поодиночке, где парами. В основном это были иностранки — либо черные как ночь негритянки, либо блеклые блондинки, угловатые черты лиц которых выдавали их славянское происхождение. Когда я притормаживал, они подходили поближе к машине, профессионально глядя с застывшей улыбкой чуть поверх моей головы.

— We have sex? [34]— заученно спрашивали они.