Еще более проблематичным был вопрос с моим алиби. Я не имел представления, когда именно произошло убийство, однако подозревал, что оно было совершено непосредственно после нашего с ним обеда. Вероятно, убийца поджидал Вернера в вестибюле гостиницы и под тем или иным предлогом завлек в номер. В книге убийцей была обуреваемая жаждой мести шлюха, поэтому вполне возможно, что Вернер позволил себя заманить себя в комнату именно женщине. Он не раз хвастался, что, когда ловит проституток на своей территории, берет с них отступное натурой. Поэтому нетрудно было себе представить, как он соблазнился очередным грязным предложением.

Мысль о том, что, пока я выходил из ресторана, поднимался на лифте на свой этаж и лениво брел по коридору к номеру, совсем близко, буквально рядом со мной, из тела Вернера по капле уходила жизнь, заставляла все во мне переворачиваться. Да, он был кретином и свиньей, однако такого конца вовсе не заслужил.

Фактически же на время убийства Вернера у меня не было никакого алиби, кроме опустошения мини-бара, а это обстоятельство едва ли могло убедить кого-то в моей невиновности.

Я заметил, что после пережитого шока мое писательское воображение снова заработало. Оно исследовало материал и течение событий, складывало воедино разрозненные части мозаики и рисовало более или менее связную картину произошедшего. Однако, как я ни старался, мне не удавалось найти разгадку. Я отчаянно нуждался в дополнительной информации. И времени. А также в помощи.

По утрам ресторан в гостинице открывался в семь часов. Я вышел из своего номера без пяти семь, хоть и не испытывал голода. Стоящий за стойкой администратора Фердинан выглядел так же бодро, как и в любое другое время суток, — я даже на мгновение подумал, не в родстве ли он с теми австралийскими сумчатыми, которые могут совсем обходиться без сна. Казалось невероятным, что можно выглядеть таким свежим в семь утра, после того как для сна, по всей видимости, удалось выкроить не более пяти часов.

— Доброе утро, Фёнс, — приветствовал он меня слегка нараспев.

— Доброе утро, Фердинан. — В ответ я попытался продемонстрировать всю любезность, на какую только был способен. Подойдя к стойке, я внезапно остановился.

— Могу я чем-нибудь помочь? — осведомился Фердинан.

— Что ж, вполне может быть, — откликнулся я. — Вообще-то, мне очень нравится мой нынешний номер, но, по-моему, для меня он великоват.

Владелец гостиницы кивнул.

— Не мог бы я снова получить свой сто второй?

Фердинан покачал головой.

— К сожалению, он еще не освободился, — сказал он. — Но я сейчас посмотрю, когда постоялец намерен съехать. — Он повернулся к монитору компьютера и пробормотал чуть тише: — Если, конечно, сумею справиться с этой штукой. — Уткнувшись в монитор, Фердинан озабоченно охватил рукой подбородок: — Посмотрим, посмотрим, хм-м…

— Может, тебе помочь, — предложил я и зашел к нему за стойку. — Моя работа тоже ведь предполагает умение обращаться с компьютером. — На самом деле я никогда не умел ладить с техникой, а компьютером всегда пользовался исключительно как пишущей машинкой.

— Конечно, — просиял Фердинан. — Вместе мы с этим в два счета справимся. — Он нажал на какую-то клавишу, и на экране высветился длинный список имен. — Вот смотри… это должно быть номера… А… нет… похоже, это бронь. — Он занес руки над клавиатурой и сделал жест, как будто кого-то душит. — Ух, вот что бы я со всем этим сделал….

Тем временем я разглядел на экране монитора окошко с надписью «Раскладка по номерам».

— Можно мне попробовать? — спросил я.

Фердинан вежливо посторонился.

— Наконец-то, — с заметным облегчением выдохнул он.

Я нажал на клавишу, и на экране появился новый список фамилий, на этот раз с разбивкой по номерам.

— Ага, вот оно! — торжествующе вскричал Фердинан. — Похоже, это как раз то, что нам надо.

Я отыскал глазами в списке комнату номер сто два и, прежде чем Фердинан сделал то же самое, уже обладал всей необходимой мне информацией.

— О-о… как жаль! — воскликнул директор отеля. — Номер освободится лишь в понедельник вечером. Кроме того, как я вижу, постоялец отказался от уборки во время проживания, так что нам понадобится еще какое-то время, чтобы навести там порядок.

Хорошо, что мы с ним стояли бок о бок и он не мог видеть моей реакции на свои слова, потому что я побледнел, когда их услышал. Да, он был совершенно прав: на этот раз им понадобится гораздо больше времени, чтобы навести порядок в сто втором номере.

Поблагодарив Фердинана и стараясь не смотреть на него, я поспешил покинуть стойку. Я выяснил все, что хотел. Во-первых, число, до которого был снят номер. Это было важно, потому что теперь я знал, сколько времени у меня есть в запасе до того, как обнаружат труп Вернера. Но не менее важным было и имя, на которое забронировали комнату.

Мартин Краг — крайне отталкивающий тип, патологический бездельник и паразит — был одним из персонажей романа «Поделим по-братски». Кстати, отчасти этот образ я рисовал под впечатлением от общения с другом юности и собратом по «Скриптории» Мортисом.

Это не могло быть случайностью.

Разумеется, человек, снявший сто второй номер, назвался вымышленным именем, однако то обстоятельство, что это имя — Мартин Краг, то есть Мортен Дуе, или, попросту, Мортис, определенно, должно было что-то означать. Неужели Мортис что-то знает? Может, он тоже в опасности? Или же это просто уловка, ложный след, чтобы окончательно сбить меня с толку? Хотя вполне возможно, что имя из романа было взято убийцей наугад, несмотря на то что связь между образом и прототипом, несомненно, прослеживалась. Достаточно заметить, что Бьярне моментально обратил на это внимание, как только прочел мою книгу.

Основной персонаж романа «Поделим по-братски» — сорокалетний директор судоходной компании Марк Нордстрём, отец которого, владелец компании, лежит при смерти. Помимо ежедневных хлопот по управлению фирмой Марк вынужден скрашивать последние часы жизни отца. Он — хороший сын и остается у постели старика вплоть до самой его смерти, думая, что все огромное родительское состояние достанется ему как единственному наследнику. Однако напрасно. Выясняется, что у покойного было еще несколько детей, о существовании которых никому не было ничего известно до того момента, пока все они не заявили свои права на наследство. В глазах Марка нежданных родственников объединяет лишь одно — никто не утруждает себя работой, предпочитая жить за счет общества, в том числе и теперь, стараясь урвать долю из отцовского наследства, по праву принадлежащего ему. И хотя родительское состояние было так велико, что все претенденты после раздела имущества вполне могли бы жить припеваючи, Марк ощущает себя оскорбленным и решает устранить конкурентов. Прекрасно понимая, что подозрение падет в первую очередь на него, он старается придать убийствам вид несчастных случаев или самоубийств, одновременно позаботившись о том, чтобы создать себе надежное алиби. Ему в полной мере удается воплотить в жизнь придуманный план — убрать со своего пути остальных наследников. При этом их смерти схожи: всех губит собственная лень либо отсутствие волевых качеств, то есть никто не выдерживает устроенную Марком проверку на прочность. Сам же он остается на свободе, несмотря на то что расследующий дело инспектор полиции не сомневается в его виновности.

Нехотя пережевывая завтрак и запивая его кофе, я мысленно анализировал все эти варианты. Как ни крути, а вывод напрашивался лишь один: мне обязательно следует повидаться с Мортисом — хотя бы для того, чтобы исключить его из круга подозреваемых.

Вернувшись в свой номер, я позвонил в справочную, однако ни в Копенгагене, ни в пригородах не было зарегистрировано ни одного Мортена Дуе. Тогда я связался с Бьярне. Он оказался в пути — спешил на первый урок в гимназию, где преподавал литературу.