– Привет, – произнес Трэвис. Он чувствовал, как гулко заколотилось сердце. О, как же она прекрасна… И как достижима.

– Хочешь, чтобы я вызвала полицию? – настороженно спросила она, готовая в любой момент отпрыгнуть от двери.

– Нет, нет! – криво улыбнулся он. – У меня новости для вас от вашего друга.

– От моего друга?

– Конечно. Разве не знаете? От… – Он вовремя спохватился. – От Джона.

– Джон? – Сколько у меня знакомых Джонов, подумала Дебби. Этот парень явно псих. Но потом до нее дошло. – Джон. Вы имеете в виду Лаки?

Дело на мази, сообразил Трэвис.

– Лаки, – уверенно повторил он. – Да, он действительно счастливчик, если ему повезло познакомиться с вами и все такое.

И все-таки что-то здесь не так, подумала Дебби. Пахнет подвохом.

– Откуда вы его знаете?

– О, дело давнее. У нас с ним вот так. – Он поднял вверх руку с двумя скрещенными пальцами.

Дебби все еще не решалась открыть дверь. Если не знаешь человека в лицо, напомнила она себе, не впускай его в дом.

– Что он просил передать?

– Позвольте войти, и я все расскажу.

– Нет, извините. Говорите так.

– Не думаю, что вашим соседям следует это слышать.

– Они спят так, что из пушки не разбудишь. Выкладывай, Джек.

– Трэвис, – произнес он с оскорбленной миной. – Я Трэвис, из Оклахомы.

– Ну и замечательно. Что он просил передать, – Трэвис?

Он замолчал, снова разглядывая свои руки. Он лихорадочно перебирал варианты. Наконец его осенило. Он поднял голову и послал в глазок свою самую обворожительную улыбку.

– Ваш друг – священник.

Она разинула рот. Лицо застыло в гримасе. Потом встряхнула головой и усмехнулась:

– Трэвис, вы больше чудак, чем одноногий кузнечик!

– Отец Джон Ланкастер, – продолжал тот. – Собор Святого Франциска. Большое белое здание. На Вальехо-стрит.

– Нет, – прошептала она. И затем вслух, громко:

– Нет, черт побери! Что за дурацкие шутки, парнишка?

– Он светловолосый. Высокий, худощавый. Примерно как я. О да, еще. У него десятискоростной велосипед.

Дебби некоторое время молча разглядывала Трэвиса, шевеля губами. Но не могла произнести ни звука. Никакими словами нельзя передать то, что она чувствовала в данный момент, находясь на грани между слезами и истерическим смехом: Именно в собор Святого Франциска ходила она, когда просила священника помолиться за Джени Макалоу. И священник на исповеди…

– О нет, – еле слышно проговорила она. – Не может быть.

Теперь она вспомнила: пожалуйста, не богохульствуй. Именно эту фразу она слышала во время исповеди, и ее же он повторил на кухне, когда она доставала из морозилки замороженные продукты для ужина.

– О-о… – простонала она, чувствуя, как мир вокруг рушится. – Не-е-ет…

– Откройте. Я все расскажу, – подал голос Трэвис.

Рука сама потянулась к щеколде. Некоторое время Дебби просто стояла так, пережидая, пока стены перестанут вращаться вокруг головы.

Потом повернула замок, открыла дверь, и ковбойские ботинки переступили порог.

Прямо перед ним выросла гора. Она никогда не была такой большой, такой крутой и высокой. Сама земля начинает со мной шутки шутить, подумал он. Подъем тянулся на целый квартал. Он включил пониженную передачу и стал подниматься в гору. Измученные ноги требовали передышки, но от боли каким-то образом прояснилось сознание. До ее дома оставалось каких-то пара кварталов. Поднявшись на холм, надо будет сразу свернуть направо и…

Господи, помоги мне! – взмолился Джон. Слезы лились из глаз. Господи, помоги!

– Священник, – шепотом повторила Дебби. В горле першило. – Я разговаривала с ним, когда ходила в церковь. Он сидел в будке для исповеди. Рядом со мной, через стенку. Я не знала. Просто не могла предположить…

– Теперь знаете, – сказал Трэвис. – Не хилая шутка, да? У вас есть пиво?

– Пиво? Нет. Есть сухое вино. О Боже. – Она почувствовала головокружение и вынуждена была ухватиться за край стола. – Вино есть. Пожалуй, мне тоже выпить не помешает. Она отвернулась к холодильнику, и в тот же момент он оказался у нее за спиной, выхватил приготовленную веревку и затянул на горле.

Она схватила его за руки, пытаясь освободиться, но губы его, оказавшиеся у самого уха, прошептали:

– Я люблю тебя, Дебра. Даже больше, чем любил Чери и Изи.

Вопль застыл в горле. Потрясение от услышанного вкупе с тем, что ее счастливый талисман – ее родственная душа – оказался и всегда был католическим священником, полностью подкосило ее.

Он отнял правую руку от ее горла. Она услышала шорох плащевой ткани. Выгнувшись дугой, она потянулась рукой к шкафчику, «где лежали ножи, чтобы вонзить лезвие в его черное сердце. Но не успела, потому что в то же мгновение сокрушительный удар в голову сбил ее с йог. Кухонный пол встал дыбом, словно в кошмарном сне.

Джон достиг вершины холма. Мимо в противоположном направлении пронеслась полицейская машина. Он едва взмахнул рукой, пытаясь привлечь внимание, но сидящие в машине явно куда-то опешили, а крикнуть не было голоса. Он сосредоточенно продолжал крутить педали. Теперь это стало его личным делом. Только его делом. Бог на небесах, ангелы спят. Это его личное дело.

Он резко свернул вправо, не справился с управлением, и велосипед с душераздирающим металлическим звуком врезался в бордюрный камень. Руль, который он держал одной рукой, вырвался; что-то тренькнуло, как лопнувшая гитарная струна, педали прокрутились вхолостую. Цепь, внутренне похолодев, сообразил он Цепь слетела со звездочки Не колеблясь ни секунды, он бросил велосипед – это произошло напротив вьетнамского ресторанчика – и бросился бежать по направлению к Рафаэл-стрит.

Дебби открыла глаза, не понимая, где находится. Вокруг все было белым. Мышцы живота болели от напряжения, в затылке пульсировала тупая боль. Она содрогнулась, почувствовав приступ тошноты, и только в этот момент поняла, что связана.

Даже не связана, а просто обмотана веревками, туго стянутыми профессиональными узлами. На ней по-прежнему был ее белый халат. Но он оказался расстегнут, полы задраны выше бедер. Руки были заведены за спину и связаны в запястьях. Грубая веревка, обмотанная вокруг горла и головы, тянулась от лица к… Она застонала и почувствовала во рту кляп из банной губки.

…к водопроводному крану. Она лежала на дне ванны, лицо примерно на шесть дюймов ниже верхнего сливного отверстия.

– Вот теперь мы готовы, – проговорил Трэвис. Он присел рядом.

Дебби принялась отчаянно дергаться, пытаясь высвободить лодыжки, накрепко привязанные к сушилке для полотенец. Бесполезно, подумала она после нескольких попыток. Бесполезно…

– Помнишь, как в» Суперплуте «? – взволнованно спросил Трэвис. – Вы с Чери занимались этим делом в ванне с двумя парнями? Это было классно, Дебра! Наверное, я никогда этого не забуду, настолько это было классно! Просто запечатлелось навеки. Чери я тоже уложил в ванну. Я вроде как режиссер, ага?

Она извивалась, понимая, что это бессмысленно, но сдаваться не собиралась. Голова накрепко была примотана под краном.

– А у Изи лучшая сцена – та, где она стоит на коленях и делает это черному парню. Я постарался повторить ее как можно лучше. – Рука легла на кран с горячей водой. – Я любил вас. Я всех вас любил. И я знал, что та музыка звучит для меня. Она позвала меня в Калифорнию. – Он взмахнул рукой. Дебби снова дернулась, но положение ее не изменилось ни на дюйм. Он добавил холодной, чтобы она не обожглась. Теперь в лицо била сильная струя. Она могла отвернуться от нее максимум на полдюйма, но шею тут же сводило острой болью. Вода хлестала, заливая ноздри. Губка намокла и разбухла во рту. Он хочет меня утопить. О Господи… Он хочет меня утопить! Она с силой выдула воду из ноздрей и сделала попытку вздохнуть, но напор воды был слишком силен. Вода проникала в ноздри и заливала глотку.