– Ага. И поставят жирный крест на понятии актерской чести, – добавил Катценвейт. – Нет, даже не думайте.

– Эта проба закончена, – повторил Кармин, свернул в трубку сценарий и направился к выходу.

– Нет, не закончена! – Голос ее хлестнул, как плеть по окровавленной плоти.

И Кармин, и Катценвейт, и Ройер, и Кейт – все вздрогнули и уставились на полностью преобразившуюся женщину.

Пламя Дебры Рокс уже рвалось наружу изо всех пор; Дебби видела, что нестерпимый жар этого пламени уже опалил их лица. Даже Солли отступил назад, потому что, глаза ее полыхали страшной силой, а от испуганной маленькой девочки-южанки, которая сидела тут две секунды назад, не осталось и следа. Она с размаху швырнула на пол сценарий. Теперь спина ее распрямилась, как стальная пружина. Тигриной походкой она приблизилась к столу.

Дебра Рокс взяла в руки экземпляр «Шлюхи», раскрыла на развороте, где была изображена в самом откровенном виде, и сунула этот розовый бутон прямо под нос Кармину.

– Неужели не нравится, Билли? – проговорила она бархатным голосом, под которым чувствовалась сталь. – Не стесняйся, расскажи мне, как тебе это нравится!

– Мисс… Стоун, – округлив глаза, с запинкой произнес Кармин. – По-моему, нет нужды…

– Моя фамилия Рокс. Есть нужда. Билли, сам знаешь! – Она облизнула свой палец, пока он не заблестел, а потом провела им вдоль его нижней губы. Их слюна смешалась. – О чем ты думаешь. Билли? Думаешь… о неприятностях? – Мегаватгная энергия ее взгляда переключилась на Ройера. Сделав пару шагов к нему, она вдруг ткнула двумя пальцами ему в ноздри. – Принял уже понюшку кокаина, детка? Любишь время от времени лизнуть, да? Ты такой серьезный! Могу показать тебе такие места, где можно лизнуть, о которых ты даже мечтать не смеешь! – Еще два шага, и она оказалась напротив Катценвейта. – Может, поговорим подробнее об актерской чести, Катци? Например, как получше возбуждать прыщавых тинейджеров и заставлять их думать, что лучше сдохнуть, если не начать трахаться с пятнадцати лет? – Ее бедра изобразили медленный, дразнящий полукруг. – Посмотри сюда, Катци. Подумай об этом! – Теперь она лихо подбоченилась. – Ты стоишь слишком близко к огню, Катци! О-о-о! Не хочешь подкинуть палку, чтобы разгорелось пояр-р-рче? – Она переместилась к Кейту, подхватив по пути со стола «Ковбойскую девку», и открыла на нужном месте. – Кейти, сынок! Видишь этого парня, который верхом на мне? Так вот, у него член был двенадцать дюймов. Я взяла его вес-с-с-сь! Каждый!.. – Схватив его руку, она сунула себе в рот его палец. – Дюйм за дюймом! – И выплюнула обратно.

Кейт простонал. Кармин стоял держась ладонью за пах.

Дебра Рокс направилась к выходу. Она шла вперед спиной и манила их пальчиком – приглашала пойти за собой, если хватит духу. Катценвейт выглядел так, что казалось, в любую секунду готов рухнуть на пол, Ройер замер с разинутым ртом, Солли пятился назад, пока не ткнулся спиной в стену.

– Я недавно снялась в новом кино, – с хрипотцой сообщила она. – «Животная страсть» называется. Идет в залах, где ну о-о-очень липкие полы! А теперь, когда я уйду в эту дверь, вы все будете думать, как скоро вы сможете попасть в такой кинозал и как вы будете облизывать пальцы, глядя на то, что вам показывают. Вы запомните мое имя, вы будете звать меня, когда почувствуете одиночество. Слышите меня? – И с яростной, душераздирающей усмешкой добавила:

– А вот теперь слушание закончено!

Повернувшись спиной, она гордой походкой покинула помещение.

Солли ринулся следом. Она шла размашистым шагом.

– Ну девка! – воскликнул он. Щеки блестели от пота. – Ну ты им дала!

Ее лицо оставалось напряженным. Огонь в ее бездонных темных глазах полыхал уже не столь ярко, но жар исходил от всего ее тела.

– Я – художница, – заявила она, глядя прямо перед собой в холодное пространство длинного коридора. – Моя кисть – мужской член.

Заслышав их приближение, Джон поднял голову от журнала. В ту же секунду он понял, что дело плохо. Он встал. Дебби пронеслась мимо администраторши, сунув ей под нос кулак с выставленным средним пальцем, и выскочила на улицу. Джон поспешил за ней следом, поняв, что удача от них отвернулась.

– Куда? – спросил Солли, подогнав со стоянки «кадиллак». – Хочешь выпить?

– Нет. Поехали.

– Что случилось? – спросил Джон. – Ты выглядишь…

– Тебе надо было быть со мной! – дико сверкнула она глазами. – Если бы ты был там, все было бы хорошо!

– Они узнали про Дебру Рокс, – пояснил Солли. – Эти сволочи, вероятно, прочесали все порномагазины.

– Роль все равно дерьмо, – холодно констатировала Дебби. – Они хотели, чтобы я сыграла шлюху. – Она со щелчком открыла свою сумочку и вынула золотистую коробочку. Потом, порывшись, нашла соломинку. Руки дрожали. Капельки пота блестели на лице. – Пошли они к черту, эти ублюдки! В гробу я их всех видела! – Она открыла крышечку.

Джон больше этого не мог вынести. Ни за какие адские или райские коврижки он не мог спокойно сидеть рядом и смотреть, как она нюхает это зелье. Он резко выхватил коробочку у нее из рук и, прежде чем она успела отреагировать, открыл дверь и вышвырнул ее на дорогу. Вспыхнуло белое облачко и мгновенно исчезло позади. Дебби уставилась на него, разинув рот.

– Ты погубишь себя этой гадостью, – сказал он. Щеки горели от гнева. – Я не хочу, чтобы ты…

– Подлец! – взвизгнула она и ринулась в атаку. Нападение оказалось нешуточным. В ход пошли и кулаки, и острые когти; она схватила его за волосы, била головой о стенку, норовила выцарапать глаза, потом вцепилась ногтями в глотку и принялась молотить кулаком по лицу, при этом постоянно визжала и чертыхалась на чем свет стоит. Солли пытался ее образумить, но в данный момент Дебб слышала только своих внутренних демонов, и они рвались наружу. Солли вцепился в руль, поглядывая через плечо в опасении, что эта взбесившаяся сучка может переключиться и на него. «Кадиллак», виляя из стороны в сторону, мчался по авеню Олив. Она очередной раз заехала Джону кулаком по челюсти, и на этом все кончилось. Перехватив кисть, он притянул ее к себе другой рукой и навалился сверху всем телом, вдавливая в сиденье. Она замолотила коленями по ребрам. Пытаясь справиться с этим, он отпустил ее руку, и она моментально попыталась выцарапать ему глаза. Он рванулся в сторону. Ее сильные руки опять схватили его за горло. Она била его головой о крышу кабины.

– Прекрати! – заорал он, перехватывая ее руки. – Дебби, прекрати немедленно! Хватит!

Он точно не мог сказать, как это произошло. Но внезапно она обхватила его за шею и потянула вниз, к себе, ища губами его губы. Растерзанная, она пылала жаром, пухлые губы на измученном, охваченном страстью лице шептали:

– Ударь меня. Лаки! Бей меня. Бей! Бей меня, хочу, чтобы ты меня ударил!.. – Джон отпрянул, отпустив ее руки. Она села и ринулась к нему всем телом, выдыхая со стоном:

– Ударь меня! Ударь!

– Я не хочу тебя бить! – ответил он. – Я люблю тебя.

Это выплеснулось из него само, как запретное вино из опрокинутого бокала.

Ее руки, сдирающие с него пиджак, замерли на полдороге. Лицо застыло между издевкой и болью, Так продолжалось пару секунд. Затем он увидел, как ее нижняя губка дрогнула и одинокая слезинка скатилась по щеке.

– Ты… ты должен был быть там со мной, – с отчаянием прошептала она. – Почему тебя не было?

Наконец потекли слезы. Через мгновение она уже зашлась в рыданиях. Она ухватилась за него, как утопающий за спасательный круг, он обнял ее и крепко прижал к груди. Лицо ее оказалось где-то на уровне его шеи. За воротник рубашки потекли слезы.

– Платок дать? – подал голос Солли, повернувшись вполоборота. Джон увидел на мятой ткани зеленоватые следы и покачал головой:

– Нет, спасибо.

– Лаки, – продолжил Солли, убирая платок. – Куда мне вас отвезти? Тут много мест.

– Все равно, – ответил Джон. – Куда-нибудь посимпатичнее.

Пока Дебби рыдала, вцепившись ему в плечо и скрючившись в три погибели, Джон реализовал то, о чем мечтал и чего не смог сделать во время исповеди. Зажмурившись, мягкими, нежными движениями он гладил ее волосы, крепко прижимая к себе ее тело. Судорожные всхлипы пронизывали его до глубины души. Постепенно она выплакалась – если не успокоилась, то устала, и просто тихо лежала, положив голову ему на плечо, и смотрела на мир опухшими от слез глазами. Джон предложил ей в качестве носового платка свой пестрый галстук, но она даже не шевельнулась.