Я уставилась на него:

— Так если бы я разрешила Жан-Клоду спать с кем вздумается, это повысило бы его репутацию среди других мастеров?

— Возможно.

Я замотала головой:

— Слушай, если хочешь что-то сказать, вываливай прямо.

— Если бы вы с Жан-Клодом просто были не моногамные, другие вампиры это бы поняли. Ты представить себе не можешь, какой талант мирового класса Жан-Клод недавно отверг.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Другие мастера постоянно присылают ему подарки.

— Какого рода подарки?

— Ты сама понимаешь.

— Я как-то не заметила последнее время наплыва незнакомых женщин.

— Начинают с присылки компьютерных фотографий или домашнего видео. Они считают, что если он их увидит в действии и выберет тех, что ему больше всего нравятся, то некоторых из них может взять себе в группу.

— Он никогда мне про это не говорил.

— А зачем бы? Он знает, что ты никогда не станешь его делить с другой женщиной. Выждав достаточное время, чтобы было вежливо, он им отказывает.

— А он смотрит это… видео?

— Иногда. Чтобы иметь возможность ответить на вопросы, когда они звонят и спрашивают, как ему понравилась вот та или эта сцена в ее исполнении.

— Сцена?

— Вампирская порнография — быстро растущая отрасль, Анита.

Меня передернуло.

— Я не знала.

— Огги вкладывается в нее как в законный бизнес.

— Законный!

Интонация вполне передавала мои чувства.

— Ну, пусть разрешенный, — устало согласился Джейсон.

Тут мне пришла в голову мысль, и я позволила себе ее высказать:

— А Жан-Клод хочет спать с другими женщинами?

— Мне он никогда этого не говорил, — ответил Джейсон.

— Тогда почему ты говоришь об этом мне?

— Потому что эта история потребует какого-то наказания.

— Что значит — наказания?

— Жан-Клоду придется показать всем, что он вернул себе контроль над тобой и мной, Анита.

— Глупости какие. Мы не выходили из-под контроля.

— Правда? Ты здесь наедине со мной. Мы любовники. Ты познакомилась с моей семьей. Это любой сочтет очень серьезным делом.

— Ты хочешь сказать, что Жан-Клоду придется нас публично наказать — или сделать вид — за то, чего мы не делали?

Джейсон кивнул с очень серьезным видом.

— Но это безумие. Жан-Клод не будет нас наказывать за то, чего мы не делали!

— Нет, не будет, — тихо согласился Джейсон.

Я подошла, встала перед ним, сложив руки на груди, но потом изменив их положение. Такая поза удается куда лучше, если груди нет.

— Так какого черта ты мне хочешь втолковать?

— Я говорю, что мы должны придумать наказание, которому он нас подвергнет.

Я замотала головой:

— А это уже совершенно бессмысленно.

— Это очень даже осмысленно. Ты понятия не имеешь, как сильно твое поведение на приеме подорвало положение твоего мастера.

— Я не имела в виду…

— Ты не имела в виду заниматься сексом с Ашером?

— Нет… то есть да. — Я села на кровать рядом с Джейсоном. — Я не знаю, что я имела в виду. Ни я, ни Ашер не хотели, чтобы дело так повернулось. Просто оба забылись.

— Почему и был запрет вам с ним после этого находиться наедине. Другие мастера увидели в этом подходящее наказание, но ожидали, что для Ашера оно будет более суровым. Жан-Клод выглядел слабым в их глазах.

— Насколько это серьезно, Джейсон?

— Надо, чтобы все увидели, как Жан-Клод восстанавливает в своем доме порядок. Он должен сделать такое, что другие сочтут его сильным.

— Ты серьезно говоришь, что другие мастера могут бросить Жан-Клоду вызов на бой за его территорию только потому, что прошел такой слух?

— Анита, вспомни: почти все эти парни родом из тех времен, когда муж умел держать жену в руках, а иначе не считался мужчиной. И есть вампиры, которые начинают думать, что он силен не своей мощью, а твоей.

— Джейсон, я его слуга-человек.

— Ага, слуга-человек, у которой есть собственный слуга-вампир и собственный зверь ее зова. Причем не той породы зверь, что у ее мастера.

— Это дает Жан-Клоду власть еще и над леопардами.

— Нет, не дает. Мика и его леопарды отвечают на зов Жан-Клода из любезности, и Мика умеет понять, что для него выгодно, но тянет его не к Жан-Клоду. Его тянет к тебе, как и других больших кошек. Это энергия не Жан-Клода, а твоя.

— Но меня тянет к волкам.

— Ты метафизически связана с Ричардом, нашим Ульфриком, нашим царем волков. И кто может сказать, связь с Жан-Клодом дает тебе волка или связь с Ричардом?

— Я все еще чего-то не понимаю?

— До Жан-Клода дошел шепот — еще даже не слух, — что у некоторых мастеров зарождается мысль: если бы ты была слугой-человеком у них, они были бы так же мощны, как Жан-Клод. Только они смогли бы держать тебя в узде.

— Смогли бы, смогли бы.

— Анита, ничего смешного.

Вот это уже было совсем не похоже на Джейсона — гасить попытку юмора с моей стороны. Значит, дело плохо, намного хуже, может, быть, чем я думаю.

— Извини, Джейсон.

Он улыбнулся:

— Да все нормально. Не могла же ты знать то, чего тебе не говорили.

— Почему Жан-Клод не стал мне говорить?

— Потому что ты не собираешься меняться. Он даже не хочет, чтобы ты менялась, на самом-то деле, но мы должны поменять впечатление от того, что происходит в Сент-Луисе.

— Как?

— Перестать разоблачать слухи, будто Жан-Клод занимается любовью со всеми твоими мужчинами. Если ты ими делишься с ним, это объясняет его терпение.

— Но ведь это же не так?

Он посмотрел на меня недоуменно.

— Джейсон, мастер-вамп всегда учует на мне ложь, если он достаточно силен. Я могу владеть лицом, глазами, телом, голосом, но запах кожи я контролировать не умею, и частоту пульса тоже. Не умею я врать.

— Да никто почти не умеет.

— Так как же нам соврать всей шайке мастеров городов?

— А не надо врать.

— Это как?

— Поделись с Жан-Клодом своими мужчинами, или позволь ему спать с другими.

Я уставилась на него, отвесив челюсть, и наконец сумела собраться с силами и сказать:

— Вызываешься добровольцем?

Он засмеялся, хлопнулся спиной на кровать, свесив ноги вниз.

— Я же тебе говорил, Анита. Я ему предлагал, он отказался. Отказался, считая, что ты этого не одобришь.

— Но ты же не любишь мужчин?

— Вообще нет, но Жан-Клод во всех отношениях исключение. Может быть, дело в том, что я у него pomme de sang, но чтобы об этом не задуматься, надо быть еще намного более гетеросексуальным, чем я.

Я вспомнила, что Джейсон мне это говорил, но отложила в ящик ко всем тем мыслям, которые мне не хочется думать.

— Мне кажется, ты мне рассказывал, что с каким-то другим мужиком пробовал и решил, что это не твое.

— Давай скажем так: давать я люблю больше, чем получать.

Наверное, вид у меня был совершенно недоуменный, потому что он сел и поцеловал меня в лоб.

— Ты жуткая милашка для женщины, которая является первым суккубом за всю писаную историю.

— Я не милашка.

— Еще какая. Просто тебе самой это не нравится.

Не знаю, что бы я на это ответила, но тут в дверь снова постучали. На этот раз принесли еду. У меня, кажется, аппетит пропал, но я была рада предлогу прервать разговор. Суточную норму откровений я явно перебрала и надеялась, что Джейсон тоже, но это могло быть и не так. Когда Джейсону приходит в голову мысль, он ее обязательно изложит. Даже если ты не хочешь ее слышать.

Мы впустили официанта — если можно так назвать того, кто доставляет в номер заказ, — поставили еду на стол. Никогда раньше не видела номера, где был бы обеденный стол нормального размера. Джейсон (номер был оформлен на него) подписал чек и выдал чаевые. Я сидела не вмешиваясь — думала. Или старалась не думать.

Сандвич с курятиной был неплох, а жареная картошка — вообще превосходна. И Джейсону, похоже, сандвич с курятиной понравился.