— Чтобы тебя достать, — вздохнул он.

Я кивнула:

— У тебя это талант, Ричард, не зарывай его в землю.

— А не стоило бы выяснить, чей вот этот? — спросил Джемиль, стоя над последним еще не проснувшимся стриптизером.

— Загляни в его бумажник, — посоветовал Криспин. — Он где-то здесь на полу.

Разумная мысль. Криспин сразу вырос в моих глазах. Вряд ли в глазах Ричарда. Чтобы ему понравился чужой мужчина, с которым я два дня занималась сексом в номере отеля, нужно куда больше одного разумного предложения.

И тут мне пришла в голову мысль. Очень, очень неприятная.

Я пошла в ванную, где был мой дорожный набор. Тот, в котором зубные щетки, лезвия, противозачаточные таблетки. Я знала, что увижу, знала. Но надо было посмотреть, удостовериться.

Отложив пистолет на крышку унитаза, я достала упаковку таблеток. Одна лишняя.

Ну не гадство ли?

— Что случилось? — спросил от дверей вставший там Ричард.

Я показала упаковку:

— Угадай.

Он изменился в лице, как от удара под ложечку.

— Матерь божья!

Я кивнула:

— У меня два дня был секс с тремя мужчинами, а я забыла принять таблетку.

— А презервативами вы не пользовались? — спросил он.

Именно в этот момент организм решил мне напомнить, что все, входящее внутрь, должно выйти наружу.

Я покачала головой:

— Мы все были метафизически задурены, так что — нет. Не было предосторожностей. Слушай, оставь меня здесь одну.

— Анита…

— Блин, мне вымыться надо, Ричард.

Я попыталась не разреветься, не завопить. Нет, я на него не злилась — слишком смешались все мысли, чтобы я еще и злиться могла.

— Это не твоя вина, — сказал он.

— Ardeur вдруг сорвался с цепи. Отчего? — подумала я вслух.

Он шагнул внутрь и прошептал:

— И это сыграло свою роль.

Я уставилась на него:

— В чем? О чем ты говоришь?

— Надо поговорить без свидетелей.

— Закрой дверь, я включу душ. Ричард, мне нужны ответы. Да черт побери, мне нужна таблетка «наутро после».

— Но ведь это уже как-то близко к аборту? — спросил он неуверенно.

— А ты мог бы видеть, что я беременна от чужого? И помог бы мне растить его ребенка?

Он запнулся:

— Я не… нет, не мог бы.

— Нет. — Я затрясла головой. — Мика и Натэниел готовы были мне помогать, когда я думала, что беременна от кого-то из своих, моих любовников, наших друзей. Но это же — Господи, Ричард! — это же чужой!

Он шагнул ко мне, обнял меня двумя руками. Я на миг застыла камнем, а потом рухнула ему на грудь, вцепилась в него, ощутила его силу, его близость. И он обнимал меня, а я орала, выла и рыдала. Потеряла самообладание начисто, и Ричард держал меня в объятиях.

Я рыдала, пока не подкосились колени, и Ричард держал меня сильными руками, не давал упасть, прижимал к себе мое обмякшее тело. Когда рыдания стали затихать и Ричард почувствовал, что я снова стою на ногах, он ослабил руки, отклонился назад, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Пробьемся, — сказал он.

Я посмотрела на него. Волосы выбились из-под бейсболки, каштановые волнистые кудри до плеч обрамляли его лицо и длинную, резкую линию шеи. А мне хотелось видеть это великолепие, рассыпанное вокруг лепных скул. Встав на цыпочки — слегка больно, но все же терпимо, — я сняла с него бейсболку и увидела, как рассыпались еще волосы, но не все.

Ричард повернулся — я увидала совершенно мерзкий пучок, который кто-то ему завязал. Потянулась освободить его волосы, но он поймал меня за руку, поставил меня на пол на всю ступню.

— Не надо.

— Почему?

Он ласково улыбнулся:

— Потому что мои волосы тебя отвлекут, а сейчас не время.

Я кивнула, соглашаясь.

— Слишком, впрочем, у меня все болит, чтобы отвлечься всерьез. Я было удивилась, что чувствую себя так ужасно, но два дня — это объясняет.

Он поцеловал мне костяшки пальцев на обеих руках, потом отпустил их.

— И вид у тебя очень потерянный.

— Потому что так я себя чувствую. — Я посмотрела на него: — Ричард, что со мной случилось? Почему я не чувствую Жан-Клода?

Он подумал, потом сказал:

— Включи воду. Так, будем надеяться, тот тигр нас не услышит.

Не говоря больше ни слова, я подошла к душу — все равно надо было помыться. Мужской запах держался у меня на коже, и это был запах чужих мужчин. Мне случалось просыпаться в аромате чужой кожи на теле, но никогда этот аромат не был незнакомым. Я медленно присела — опасаясь боли — и включила воду. Ричард стал рассказывать:

— Ты помнишь Марми Нуар?

Я попыталась оглянуться через плечо, но следы больших когтей отозвались слишком сильной болью, и пришлось повернуться всем телом:

— Мать Всей Тьмы не так-то легко забыть.

Кажется, он вздохнул с облегчением:

— Слава богу! Жан-Клод не знал, сколько твоей памяти она стерла.

Я уставилась на него:

— Ричард, о чем это ты? Марми Нуар мне память не стирала. Я помню каждый раз, когда ее видела, даже во сне.

Взгляд Ричарда мне не понравился. Слишком сочувственный, слишком понимающий, слишком… «ах-ты-бедненькая».

— Нет, не помнишь.

— Перестань ходить вокруг да около и расскажи мне.

— Позавчера она подчинила себе твой разум. Это из-за нее взбесился ardeur.

Япопыталась вспомнить. Что я помню последнее?

Но чем я напряженнее пыталась вспомнить, тем сильнее ускользала в сторону мысль — будто на льду, где не за что схватиться. Я встряхнула головой:

— Я некромант; вампиры подчинить себе мой мозг не могут. Тем более на расстоянии в тысячи миль. Она же аж в Европе. Вот так полностью меня задурить она оттуда не могла бы.

Он пожал широкими плечами:

— Тогда почему ты не помнишь, что случилось? Что заставило ardeur выйти из-под контроля так, как никогда еще не бывало?

— Не знаю, но…

Я сглотнула сухим ртом — даже больно стало. Вода потекла совсем горячая, от нее пошел пар. Я добавила холодной и попыталась понять, что он говорит.

— Сперва тигр во мне вроде как с ума сошел. Творил такое, чего никогда ни один из зверей не делал.

— Например?

Я ему рассказала очень сжатый вариант. Когда рассказ закончился, Ричард стал настолько мрачен, что мне это не понравилось.

— В чем дело, Ричард? Что со мной такое?

— Мы пока точно не знаем, но похоже, что ты направила зов ко всем тиграм-оборотням в США. Максимилиан, мастер Лас-Вегаса, позвонил Жан-Клоду с самыми разнообразными угрозами. Заявил, что ты украла или пытаешься украсть одного из его тигров. Он не против был, что ты с тигром спишь, но ты не имела права вызывать его как супруга.

— Что это за «зов» такой? Криспин тоже о нем говорил, судя по интонациям, его с большой буквы надо писать.

— Из всех тигров-оборотней нам довелось говорить только с Кристиной, но она не урожденная, она выжила после нападения, и потому она не эксперт. В общем, «зов» — это способ для доминантной тигрицы добыть себе любовника и в конечном счете — супруга. На это способны только очень доминантные самки, и если вопли Макса точны, то ты своим зовом накрыла всю страну — или почти всю. Макс решил, что это относилось только к его клану, потому что у тебя оказался его тигр, но когда его жена связалась с другими кланами, просто проверить… в общем, «зов» коснулся всех.

— Коснулся — это как? — спросила я.

Вода стала нужной температуры. Я отчаянно хотела вымыться, но информации хотела не меньше.

— Очевидно, все свободные самцы ощутили твой зов. И только самые доминантные самки удержали своих самцов, чтобы не прыгнули в ответ на твой зов в ближайший самолет или автобус.

Я вытаращила глаза:

— Ты серьезно?

Он развел руками:

— Анита, это не ты. Ты сильна, но не настолько.

— Ты хочешь сказать, что Марми Нуар через меня вызвала сюда тигров?

— Да.

— Зачем? Чем ей это выгодно?

— Во-первых, Жан-Клод хочет, чтобы ни ты, ни Джейсон никогда никому не говорили, что это работа Марми Нуар. Он опасается, как бы другие вампиры, узнав, не решили тебя убить, чтобы не дать ей набрать еще больше силы.