Итак, пройдя чрез множество преград,

Я прибыл к неким островным пределам,

И простодушный поразился взгляд:

Досель я мнил, блаженство в мире целом

Земным не почитается уделом.

Но здесь я видел всякий дивный плод,

Какой своим рачением умелым

Природа-мать из персти создает,

И умножает труд число ее красот.

Блистали пущи, порослью богаты

От гордых кедров до убогих мхов,

Цветенье рощ точило ароматы,

Равно как пестрый луговой покров

И стройное изящество садов.

И мыслилось, любое притязанье

Сей чудный остров утолить готов,

Любое прихотливое желанье;

Для каждого бы здесь нашлось очарованье.

Казалось, к смертным возвратился рай:

Столь дивное природы совершенство

Украсило роскошный этот край,

Что праведник, вкушающий блаженство

На небесах, избрал бы отщепенство,

Покинув Елисейские поля,

Затем что много больше благоденства

Сулит ему обильная земля,

И вновь бы жаждал жить, свой дух возвеселя.

Здесь кто хотел — в лесах искал прохлады,

Кто к солнцу устремлялся на простор;

Плескались в речках резвые наяды,

В тиши журчал ручьев созвучный хор;

Издалека виднелись кручи гор,

От взоров долы скромно укрывались;

Влюбленные, оставив сладкий спор,

В зеленых лабиринтах забавлялись;

Искусство с естеством друг другу изумлялись.

Здесь ровными рядами вдоль аллей

Росли дерев различные породы,

Приятно красовались меж ветвей

Отдохновительных беседок своды,

К цветущим берегам манили воды;

И всюду тысячи влюбленных пар

Бродили, божеству слагая оды,

И небо принимало их как дар:

Так непорочен был любви их чистый жар.

Они являли пеньем и игрою

Невинного довольства образец;

От них поодаль виделось иное

Согласье верно любящих сердец,

Иной любви возвышенной венец;

Сих добродетель гордая роднила,

Тщете страстей кладущая конец;

Она их души исполняла пыла

И к доблестным делам их думы возносила.

Средь них Геракл и верный Иолай,

Дамон и Пинтий, общие судьбою;

Давид с Ионафаном, отчий край

Отважно защитившие собою;

Тесей, спаситель чести Пирифоя;

С Британиком негордый добрый Тит,

Пилад, Орест и прочие герои,

Кто столь великой дружбой знаменит,

Что даже смерть и та друзей не разлучит.

С таким коварством золото волос

На ней покрыла сетка золотая,

Что взору вряд ли разрешить вопрос,

Где мертвая краса и где живая.

Но смельчаки глядят, не понимая,

Что глаз бессильный каждого обрек

На то, что сердце чародейка злая

Уловит тотчас в золотой силок.

А посему я зренью дал зарок

Игрой лукавой не пленяться боле,

Иначе, поздно распознав подлог,

Потом вовек не выйти из неволи.

Безумен тот, кто предпочтет взамен

Свободе — плен, хоть золотой, но плен.

Окончил путь усталый старый год,

Явился повый в утреннем сиянье

И начал мерных дней круговорот,

Сулящий нам покой и процветанье.

Оставим же за новогодней гранью

С ушедшей прочь ненастною порой

Ненастье душ и грешные деянья

И жизни обновим привычный строй.

Тогда веселье щедрою рукой

Отмерит миру мрачному природа

И после бурь подарит нам покой

Под свежей красотою небосвода.

Так и любовь — мы с нею поспешим

От старых бед к восторгам молодым.

Лесной кукушки радостный рожок

Трикраты возвестил весны явленье,

Напомнив, что вернулся юный бог

И требует от юности служенья.

В ответ кукушке зазвучало пенье

Всей птичьей пробудившейся семьи,

И лес ей эхом вторил в отдаленье,

Как бы поняв, что значит жар в крови.

Лишь та, что паче всех должна любви

Воздать хвалу, осталась безучастна,

Замкнула губы гордые свои —

Певцы весны взывали к ней напрасно.

Любовь, пока ей чужд их нежный зов,

Причти ее к числу своих врагов.

Как пламень — я, любимая — как лед;

Так что ж я хлад ее не растоплю

И он в жару моем не изойдет,

Но крепнет лишь, чем больше я молю?

И почему я жар не утолю

На том морозе, что в душе у ней,

А все в поту клокочущем киплю

Средь ширящихся яростно огней?

О, всех явлений на эелше странней,

Что огнь твердыню льда лишь укрепил,

А лед, морозом скованный сильней,

Чудесно раздувает жгучий пыл.

Да, страсть в высоких душах такова,

Что рушит все законы естества.

В безбрежном океане звездный луч

Поможет к гавани корабль вести,

Но развернется полог черных туч,

И мореход сбивается с пути.

Я за твоим лучом привык идти,

Но скрылась ты — потерян я, несмел,

Твой прежний свет я жажду обрести,

Гадая, где опасностям предел.

И жду, хоть лютый ураган вскипел,

Что ты, моя Полярная Звезда,

Вновь озаришь сияньем мой удел

И тучи бед разгонишь навсегда.

Пока ж ношусь по волнам без утех,

Тая задумчивость и скорбь от всех.