В тот момент Пашка, не способный ни сдвинуться с места, ни закрыть глаза, мечтал просто потерять сознание. Он изо всех сил верил, что если рухнет без чувств, то очнется минуту спустя у своего экскаватора и больше не увидит этих шестерых. Но ничего такого не происходило. Безумная фантасмагория, от которой он был не в силах оторваться, продолжалась. Она выжигала его изнутри невероятной болью, страхом и каким-то необъяснимым чувством обреченности.

Экскаваторщик Лыгин совладал с собой лишь тогда, когда его товарищи стали расходиться. Серега с силой тряхнул его, схватив за рукав спецовки.

— Паш, очнись! Да просто кости это! Покойников, что ли, никогда не видел? Чего их бояться-то… Живых бойся! — прошипел он ему на ухо. С трудом развернув онемевшее непослушное тело спиной к ковшу, Лыгин невнятно пробормотал: «Ага, ладно, порядок». И двинулся в противоположную сторону стройплощадки, к наскоро сколоченным сортирам деревенского образца.

— Пашка, ты куда это? — спросил его не на шутку обеспокоенный Серега.

— Поссать схожу, — с трудом выдавил из себя тот.

«Жрать станем, жрать!» — неслось ему вслед раскатистое эхо голосов.

До дощатой кабинки, накрывающей собой неглубокую выгребную яму, он так и не дошел. До нее оставалось всего несколько метров, когда он решительно свернул к башенному крану, только вчера установленному на объекте. Подойдя к нему, он на мгновение остановился, несмело перекрестился дрожащей рукой, сказал: «Прости меня, Господи» — и стал быстро взбираться наверх по металлической лестнице, проложенной внутри ярко-желтой высотной конструкции.

Серега, отправившийся в бытовку за сигаретами, услышал тревожные крики строителей и выскочил наружу из тесного вагончика.

— Лыгин, сдурел? Живо слазь оттуда, мудак гребаный! — орал бригадир, поспешно семеня к крану и задрав голову вверх. Глянув на многотонное сооружение, возвышающееся над стройплощадкой, он нервно сглотнул и грязно выматерился. Пашка был уже очень высоко, почти рядом с кабиной.

— Вот идиот! Ведь без страховки полез! — выдохнул Серега, рванув к своему рабочему месту. «Нельзя его было одного оставлять, — клял он себя, на бегу не отрывая взгляда от друга. — Да нет, нормально все, он парень сильный, ловкий. Куражится просто от нервов. Сейчас слезет», — успокаивал он себя, когда Лыгин показался у кабины.

И правда, Пашка остановился, не реагируя на гневную матерную отповедь бригадира, который крыл его на чем свет, то угрожая взысканиями по партийной линии, то обещая дать в морду. Чуть постояв неподвижно, он двинулся назад. Серега облегченно вздохнул, подумав, что Пашка вполне заслужил пару хороших зуботычин.

Бить тогда Пашку не стали. Да и взыскания по партийной линии он избежал.

Спустившись на несколько ступеней вниз, он ухватился за перекрещенные стальные балки башни высотного крана сперва одной рукой, потом другой. Через пару секунд он показался с внешней стороны конструкции.

— Ты… ты что, сука, делаешь?! — завопил бригадир. И тогда Пашка сделал то, что хотел.

Чуть помедлив, он разжал руки.

Слабый сдавленный крик колыхнул замершую стройплощадку. Он падал вниз как-то неестественно медленно, словно пытался оттянуть глухой смертельный удар об основание крана. Кровь, хлынувшая из его головы на бетонную плиту, за считаные мгновения разлилась алым пятном, которое надолго осталось на безупречной репутации строительно-монтажного управления номер семнадцать.

Двенадцатиподъездный дом номер 12 на Аргуновской улице, что впадает в улицу академика Королева, был сдан в рекордно короткие сроки. Советская власть поселила в нем сотрудников Телецентра. А спустя четверть века это шестнадцатиэтажное здание с аркой установило еще один рекорд, страшный и необъяснимый.

Дом этот до сих пор является абсолютным лидером по количеству граждан, выбросившихся с его крыши и балконов, став местом мистического паломничества самоубийц. Мужчины, женщины и подростки, решившиеся на этот грех, стремились к нему из разных районов Москвы и области, а нередко и из других городов, словно влекомые какой-то таинственной силой. Без видимой причины приезжая в Останкино, чтобы провести здесь свои последние часы, они кружили по району, словно попав в бесовский водоворот, центром которого был злополучный дом. Бесцельно блуждая по уютным останкинским дворикам, они наконец-то находили его, чтобы совершить прыжок в адову пропасть, оттолкнувшись от его крепкого, бетонного тела.

Бездушная статистика суицидов двенадцатого дома по сей день не имеет четкого логического объяснения. Самая популярная версия звучит как «мощная геопатогенная зона» и не имеет никакого отношения к официальной науке, все величие которой бессильно перед этой загадкой.

Среди жителей района ходит легенда, уже много лет передающаяся из уст в уста в самых разных интерпретациях. Если отбросить красочные мистические подробности, которые каждый рассказчик добавляет по своему вкусу, суть ее такова. В проклятом доме без малого восемьсот квартир, но какая-нибудь, то одна, то другая, всегда пустует. Не сдается, несмотря на дефицит свободного жилья в престижном московском районе, не ждет хозяев из длительной отлучки, не стоит в ожидании окончания прерванного ремонта. Пустует, казалось бы, необъяснимо, хотя и принадлежит кому-то. Как гласит поверье, в ней незримо для людских глаз проживает экскаваторщик Павел Лыгин. Не шумит, не пьянствует, посторонних не водит. Просто тихо ждет новых грешников, готовых прыгать, распоряжаясь своей судьбой наперекор воле Всевышнего. И каждый раз, когда такой грешник находит дом номер 12, экскаваторщик прыгает вместе с ним, вновь и вновь переживая ужас своего самоубийства, что совершил он тихим летним днем в 1980 году.

Кто-то считает, что это цена, которую он исправно платит тем шестерым призракам за то, чтобы они не сожрали живьем его семью. Другие уверены, что в двенадцатом доме находится отдельный приватизированный ад экскаваторщика Лыгина. Есть и такие, кто смело считает легенду полной чушью в лучших традициях детских страшилок. Они говорят, что стоит лишь навести справки о всех жильцах, чтобы убедиться в их правоте. Попросту позвонить в двери всех квартир двенадцатого дома.

Да только никто этого ни разу не сделал, чтоб не прослыть психом. Да и потом… Вдруг какая-то из квартир и впрямь пустует? И что будет, если в ответ на звонок ее дверь откроется?

Переступая порог небольшого кирпичного строения из бежевого кирпича, Кирилл Васютин отчаянно молился. Для себя спасения он не просил, только для Оли с Женькой. «Пусть я тут останусь, только бы они вышли, Боже! Только бы они!» — мысленно проорал он Господу. И широко шагнул внутрь, с огромным трудом поборов первобытное инстинктивное желание зажмуриться.

То, что произошло с ним в следующее мгновение, оставалось в его памяти каждую секунду из тех, что отвел ему Бог. Абсолютная мгла была физически ощутима, словно черная, упругая и колючая занавесь. Упершись в нее, Кирилл почувствовал легкое пощипывание, очень похожее на действие слабого тока. Оно стремительной волной пробежало по телу, от кончиков пальцев ног до макушки. То ли от этой волны, то ли от взвинченных до предела нервов он вспотел. Да так, как не потел никогда в жизни. Да и не подозревал он, что человеческий организм на такое способен. Васютин отчетливо почуял, как огромная порция его собственной влаги резким рывком брызнула из всех пор разом, словно была под давлением. Капли пота с его лица не стекали струйками вниз, а полетели вперед взвесью микроскопических брызг. Сердце замерло, словно его остановили.

В то же мгновение Кирилл совершенно перестал чувствовать свое тело. Оно повиновалось хозяину, но он не мог с уверенностью сказать, в каком положении находятся его руки, ноги, голова и корпус. Организм послушно выполнял приказы мозга, но наотрез отказывался посвящать Васютина в подробности своей деятельности. В ушах болезненно зазвенела высокая дребезжащая нота, а перед глазами будто лопнул люминесцентный малиновый шар, с неимоверной скоростью вырастая из крохотного алого кружочка, который мелькнул в центре кромешной темноты. Тут же так сильно заломило ключицу, будто кто-то ковырялся в ней ржавой стамеской, стараясь добраться до сердца. Горло перехватило внезапной болезненной судорогой, отчего вдохнуть было почти невозможно. Он сделал уже три шага в глубь фантома, но тьма не отступала, надежно скрывая от него то, что ждало его впереди.