И только когда услышал слова Берроуза, сказавшего «и да поможет нам Господь», очнулся от своей ослепительной молитвы, в которую Васютин вложил все душевные силы.
Вернувшись в странную и пугающую действительность, которая пару недель назад не приснилась бы ему и в кошмарном сне, он вынул из кармана бензиновую зажигалку, подаренную женой, поцеловал ее, перекрестился и, осторожно переступая через фанерные символы, начал поочередно зажигать садовые факелы. Когда все шесть загорелись, помигивая ярко-желтыми языками пламени, он отошел и встал за пределами. Берроуз, расположившись чуть сбоку и сзади, привычным движением поставил камеру на раскладной штатив, нацелив ее на поляну. После чего быстро подошел к Кириллу, обнял его и сказал:
— Я всегда есть с тобой, братка. Бог твоя помощь! — и вернулся на прежнее место.
Потекли мучительные, бесконечные и безмолвные минуты ожидания. Их наполняли глухие удары сердца, медленно набиравшие обороты и отдававшиеся во всем теле гулким эхом. Перед мысленным взором Кирилла, протягивая к нему руки, стояли Оля с Женькой. И слезы. Редкие слезы, полные мольбы и надежды, тихо набирались в его глазах, изредка срываясь вниз на останкинскую землю. Они словно старались не подпустить к его душе отчаяние, затаившееся где-то за сердцем и терпеливо ждущее своего часа.
Таймер на «Панасонике» канадца равнодушно отсчитывал секунды. Потрескивание деревьев и шорох подсохшей прошлогодней листвы, которой чуть касался ночной весенний ветер, сливались в монотонный тихий гул, баюкающий лес. С каждым мгновением звук этот незаметно подтачивал веру двоих мужчин, что стояли у края поляны вплотную к густой стене кустарника. Он делал это упорно, спокойно и не торопясь, словно знал, что через час-другой своего монотонного шуршания окончательно отберет у них надежду.
Так продолжалось двенадцать минут и двадцать семь секунд — мало это или много для того невыносимого ожидания, которое сдавливало Васютина со всех сторон, грозясь сломать его сознание, как упругую упрямую ветку? Не побывав на его месте, можно лишь пытаться представить. Как можно лишь догадываться о том, что испытал он, когда на двадцать восьмой секунде тринадцатой минуты вздрогнул всем телом, услышав отчетливый приближающийся шорох.
Он приближался из густой тьмы деревьев, неся страх вперемешку с восторгом.
ПОВЕСТВОВАНИЕ ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТОЕ
Телеканал «World News Report». Экстренный выпуск новостей. 29 апреля, 21.00 (СЕТ)
После возобновившихся исчезновений среди жителей района Останкино, в котором за сутки бесследно пропали двести двенадцать человек, российское правительство приняло решение об эвакуации из Останкина всех гражданских лиц и дальнейшей полной изоляции данной территории. Эвакуация будет проводиться силами Министерства по чрезвычайным ситуациям. Она начнется утром, 2 мая, несмотря на официальные праздничные дни. Тогда же подразделения внутренних войск прекратят доступ гражданских лиц в Останкино. Задача МЧС по эвакуации гражданских лиц будет значительно облегчена в связи с тем, что около семидесяти процентов жителей Останкина уже покинули свои дома. При этом перед Министерством стоит масштабная задача по передислокации телевизионного центра. По неофициальным данным, некоторые телекомпании уже начали демонтаж оборудования. Российские эксперты в области телевещания полагают, что в связи с эвакуацией Телецентра многие каналы будут вынуждены на время прекратить трансляции по сугубо техническим причинам, что приведет к значительным убыткам.
В заявлении службы общественных связей МЧС сказано, что эвакуация займет от сорока восьми до пятидесяти пяти часов. По завершению эвакуации блокирование района продолжится. Оно будет осуществляться в два этапа. В рамках первого внутренние войска и Министерство внутренних дел выставят оцепление и стационарные посты. Второй этап будет заключаться в возведении ограничительно-защитных сооружений, постов охраны и размещении спецсредств на границе района, которые позволят вести наблюдение за территорией и контролировать доступ сотрудников силовых министерств, представителей власти, а также ученых и аккредитованных журналистов. По оценкам экспертов, окончательное изолирование района от остального мира потребует около двенадцати дней с момента начала эвакуации.
30 апреля президент Российской Федерации выступит с обращением к гражданам страны и лидерам мирового сообщества.
По официальной информации, сегодня во второй половине дня не зафиксировано ни одного исчезновения.
Центр изучения общественного мнения «Социальный мониторинг» провел исследование, согласно результатам которого 98 процентов граждан поддерживают решение об изолировании Останкина.
На данный момент ни российские спецслужбы, ни мировое ученое сообщество не имеют в своем распоряжении аргументированных предположений о происхождении паранормального явления и о принципе его действия. По непроверенным данным, в ближайшее время в России появится «Международный центр по изучению параномального феномена Останкина». Его главной функцией станет аккумуляция усилий мирового сообщества, направленных на определение сущности феномена и создание действенных средств по борьбе с ним.
Газета «Московское слово». 30 апреля. Рубрика «Главная тема»
Домой дороги нет
Все этого ждали, но никто в это не верил. И до сих пор, даже после официального заявления правительства Российской Федерации, трудно поверить в то, что в мирное время будет эвакуирован целый городской район. Хотя последние три недели можно назвать мирным временем лишь чисто формально. Двести двенадцать человек за сутки. Напоминает необъявленную войну. И в этом случае эвакуация — закономерный ход событий. Но стоит лишь задуматься о том, что полномасштабная эвакуация тридцати пяти тысяч человек произойдет в мирное время, а не в условиях военного положения, как тут же возникает бесчисленное количество самых разных вопросов. И все они объединены одним емким понятием — «права человека».
Просто представьте себя на месте тех, кого 2 мая вывезут из родного дома под охраной, которая больше похожа на конвой. Я представил. И вот что мне захотелось спросить у государства, которое обязано меня защищать, как и любого своего гражданина: как долго я не смогу вернуться домой? Ответа нет. Фактически я потерял крышу над головой. Как мне компенсируют эту потерю? Предоставят аналогичное жилье в районе новостроек на окраине города? Но оно же значительно дешевле, чем моя квартира у метро «ВДНХ». Кто вернет мне разницу? Ответа нет. Кто гарантирует мне своевременное предоставление жилья? Ответа нет. Что мне делать, если моя квартира в Останкине взята в ипотеку? Продолжать платить? А если я никогда туда больше не вернусь?
И это только фундаментальные вопросы, оставшиеся без ответа. А ведь частные вопросы для конкретного человека нередко становятся куда более важными, чем фундаментальные. Вот пример. Я жил в Останкине. Предположим, что мой ребенок учится в школе неподалеку. Например, на Рижской. После эвакуации живу в Жулебине. Бабушек и дедушек под боком нет. Кто станет возить моего ребенка в школу? Вы предлагаете перевести его в учебное заведение рядом с моим новым домом. Но школа на Рижской — с углубленным изучением микробиологии. Или китайского языка. Она уникальна, другой такой в Москве нет. Не говоря уже о том, что такое событие, как смена места учебы, является для ребенка сильнейшим стрессом. Как мне быть в этой ситуации? Ответа нет.
Итак, фундаментальные и частные вопросы остались позади, хотя и без ответа. Впереди вопросы страшные. Рядом с ними вопросы о компенсациях и об ипотечных кредитах просто не имеют право на существование. Я не буду призывать вас представить себя на месте того, кто потерял в Останкине родного человека. Это даже представлять больно. Но я все-таки набрался мужества. И вот что получилось.
Общепризнано, что никто на планете не представляет природу и механизм действия этого паранормального явления. Последний раз я видел своего родственника в Останкине. Он позвонил мне, находясь на одной из останкинских улиц, и сказал, что скоро будет дома. После чего бесследно исчез. Его исчезновение не объяснимо наукой. И никто не знает, где он, в каком состоянии и что с ним происходит. Кто даст мне гарантии, что если я уеду из района, если перестану быть рядом с местом, где с ним произошло «это», ему не станет хуже? Ведь если нет никаких предположений, значит предполагать можно все что угодно. А вдруг мое присутствие там, где он открыл дверь в непознанное и необъяснимое, жизненно ему необходимо? А вдруг моя эвакуация убьет его? «Мистика и эзотерическая болтовня» — скажут многие. Рискните сказать это родственникам пропавших. Это мистика и эзотерика только до того момента, пока в списках жертв нет вашего ребенка, матери или отца. Кто сказал, что они погибли? Где доказательства этого? Какие санкции применят ко мне, если я откажусь покидать то место, где в последний раз видели самого дорогого мне человека? И как я могу защитить свое право сохранить призрачную надежду на его спасение? Ответа нет.
Страшные вопросы также остались позади. И также без ответа. Настало время вопроса главенствующего. Однозначно ответив на него, можно будет хотя бы пытаться искать ответы на все остальные. Кто обязан дать нам ответы на все эти вопросы? И когда это произойдет? И произойдет ли вообще? Ответа нет.
Так что же начнется 2 мая? Эвакуация или капитуляция?
Антон Колдин, ведущий обозреватель «Московского Слова»
