Васютина волнами колотил нервный озноб.

— Кто ты такой? — спросил он дрогнувшим голосом, рассматривая фальшивого человека. Видеть сына, пусть и не настоящего, было чертовски больно.

— Я Женя Васютин. А ты — жестокий ублюдок, папуля. Будешь отгадывать?

Васютин промолчал, утерев выступившие слезы. Он хотел было отвернуться, но не смог. Вид сынишки притягивал его взгляд, словно он был под гипнозом.

— Значит, не будешь? Ну и не надо. Ты просто знай, что все это произошло со мной из-за тебя. А могло бы и не произойти, если бы ты, мразь тупая, просто-напросто наскреб бы немного мозгов, чтобы понять, с кем имеешь дело. А теперь — вот чего… Смотри!

Сказав это «смотри» задорным звонким голоском, Женька деловито достал из кармана небольшой походный нож.

— Острый! — восторженно произнес он, осторожно потрогав лезвие пальцем. Ловко перехватив его в правую руку, он широко размахнулся…

«Закрой глаза!» — взвизгнуло у Кирилла где-то в самом центре души. Но он не успел.

…размахнулся и рывком воткнул лезвие по рукоятку в шею. Оно вошло слева, на уровне челюсти. Алые брызги веером обдали плиточный пол.

— Мне, папочка, очень больно, чтоб ты знал, — сказал он и рванул нож вправо, распоров шею. Кровь хлынула тугим напористым потоком, заливая нарядный бежевый костюмчик, отчего он быстро становился бордовым. Рванув еще раз, Женька полностью перерезал себе горло, после чего, перехватив нож поудобнее, с силой повел ножом в обратную сторону, обнажив шейные позвонки. Уверенно полоснув еще раз, он схватил себя свободной рукой за волосы, откинув голову назад. Приноровившись, ударил ножом в позвонки, глубоко воткнув лезвие. Немного покачав залитый красным нож, он стал с треском ломать кости. Быстро справившись с ними, принялся протяжно полосовать мышцы, на которых еще держалась голова. В несколько движений закончив собственную казнь, он поднял голову на вытянутую руку и протянул ее вперед.

— Вот как я умею! — произнесла голова сквозь пузырящиеся потоки крови, льющиеся изо рта. Размахнувшись, обезглавленный труп ребенка кинул голову в сторону Васютина. Упав в нескольких метрах от него, она сказала, хрипло булькая:

— Это тебе на память. Своди башку в «Макдоналдс». Хэппи милл, мороженое. Дети это любят.

Пошатнувшись, тело упало, глухо стукнувшись об пол.

— Тихо! Тихо! Это шоу, просто очень реалистичное. Фильмы ужасов видел когда-нибудь? Ну и чего тогда психовать? Тихо! Просто картинка! Картинка, и все! И все! — сиплым шепотом заговаривал себя Кирилл, словно строя плотину, чтобы не подпустить к себе эмоции, которые были куда сильнее любого страха. Несмотря на все усилия, в нем урча закипала нервная дрожь, а в горле почти физически чувствовался нож.

«Контроль! Контроль! — приказывал себе Васютин, стараясь удержаться под ударом адреналиновой волны, разбивающейся об его выдержку. Его психика трещала по швам, грозясь расползтись в лоскуты. Внезапный приступ рвоты согнул его пополам, а перед глазами поплыли мутные алые круги. — Держись! Иначе все зря! Контроль! Поблевать можно, сломаться — права не имеешь!»

Отвернувшись от лежащей головы, он сел на пол, пытаясь укротить крупную конвульсивную дрожь. Слезы полились из глаз, а дыхание пустилось в рваный джазовый ритм от непредсказуемых спазмов. С трудом отдышавшись, Васютин попытался подняться, но мелко вибрирующие ноги не слушались его. Тогда, встав на четвереньки, он пополз мимо обезглавленной копии Женьки, стараясь не обращать внимания на огромную алую лужу, которая тянулась к нему узким отростком, словно пытаясь лизнуть.

Оставив труп фальшивого сына позади, Кирилл с третьей попытки все же встал на ноги и, чуть шатаясь, пошел вперед.

«Вот в чем была угроза Аристарха, — догадался он, гоня от себя жуткую картину Женькиного самоубийства. — А может, это не просто угроза? Нет, Женька жив. И Оля тоже. Они нужны им, чтобы отдавать энергию во время провалов. Провалы… С чего же они здесь начинаются?» — думал он сквозь обрывистые кровавые картинки, которые настырно лезли ему в голову.

Отойдя с десяток метров от места жуткой сцены, он бессильно остановился. «А вдруг? Да, вполне возможно… Фальшивые люди. Именно они запускают механизм возврата в прошлое. Но почему же этого не произошло? Почему? — Сделав несколько шагов вперед, он понял. — Я слишком быстро догадался, что это не мой сын. И не побежал к нему, не стал обнимать, не схватил на руки. Как только бы я до него дотронулся, то сразу бы провалился… Нет, как-то слишком просто… Сразу было понятно, что это не Женька, он бы так себя не вел. Настоящих жену и сына мне скорее всего не покажут. Только чтобы заманить куда-нибудь. А вдруг покажут?»

Кирилл признался себе, что отличить фальшивку от реального человека он сможет лишь по поведению, а вот чисто зрительно — нет. «И если не обращать внимания на тех, кто появится, то ведь можно не обратить внимания и на жену с сыном, если это будут действительно они. И как быть? Поначалу присматриваться. А если в следующий раз фальшивки будут вести себя совершенно естественно? Бросятся ко мне в слезах, что тогда-то делать? В любом случае… поначалу — никаких реакций. Дальше — по интуиции».

Твердо решив, что именно так и будет делать, он вдруг услышал пронзительный женский крик, наотмашь полоснувший его по нервам.

— Кирюша! — прозвенел родной голос, отразившийся эхом от гулких стен магазина, и, прокатившись по бесконечным рядам стеллажей, вонзился в его мозг.

— Оля!!! — крикнул Васютин в ответ, прежде чем успел что-либо подумать. — Твою мать, нет! — шепотом произнес он, когда почувствовал обрушившееся на него головокружение, ставшее началом его третьего провала.

…На этот раз Кирилл мучился куда дольше, за несколько часов пропитав потом и страхом купленную на вырост, нарядную, клетчатую фланелевую рубашку, слегка сборившую под школьной формой пятиклассника. Еще перед первым уроком они с Генкой и Стасом, с его лучшими школьными друзьями, высунулись в открытое окно, тянувшее в класс математики пахучее майское тепло. Болтая о всякой чепухе, они с высоты третьего этажа разглядывали старшеклассников из 9-го «Б», куривших внизу, на заднем дворе школы. Когда в коридоре заслышался тяжелый стук каблуков высокой грузной математички, Кирюха, начисто забыв про старших товарищей, смачно плюнул вниз, в открытое окно, демонстрируя свою крутизну всему классу. Неизвестно зачем глянув вниз, он столкнулся взглядом с огромным верзилой Димкой Москалиным, второгодником и самым отъявленным хулиганом школы.

— Сволочь!! А ну иди сюда, гад, вытирать будешь своей рожей! — услышал Васютин, еще не успевший осознать всю серьезность ситуации. Юркнув от окна, он одним прыжком достиг своей парты, когда его 5-й «А» здоровался с учительницей. Когда урок начался, первый испуг стал разрастаться внутри Кирюхи, уверенно превращаясь в ужас. Ему предстояла разборка с опасным и жестоким второгодником, который был для маленького Васютина самым страшным человеком из всех, кого он знал.

Поначалу он решил просто извиниться перед Москалиным. Но чем больше он думал над этой идеей, тем больше он представлял, как страшно будет это сделать. Жутковатые картинки унизительной расправы, свидетелями которой обязательно будут девчонки, становились все ярче и натуралистичнее. К концу урока, из которого он не воспринял ни слова, Кирюха понял, что из класса не выйдет — математики в этот день было две подряд, можно отсидеться в кабинете. Когда хриплый школьный звонок оповестил пятиклассников об окончании урока, бледный и потный Васютин показался из дверей класса в толпе своих товарищей, стараясь скрыться за ними от мстительного Москалина. Затравленно озираясь, он увидел, что в коридоре того нет. Стремглав бросившись в класс русского языка, что находился этажом ниже, он решил отсидеться здесь. Несколько раз Кирилл порывался броситься в учительскую, чтобы рассказать обо всем завучу. Или даже самой директрисе. Но перспектива прослыть стукачом лишь добавила ему смятения и страха. Словно перепуганный насмерть зверек, он петлял по школьным коридорам до конца пятого урока, пока не пришло время отправляться домой.