— А дай подержать, — попросил Васютин, глядя на Сашку.

— На, только смотри — осторожненько.

Массивный дачный инструмент стал переходить из рук в руки. Мальчишки по очереди принимали устрашающие позы, чувствуя себя самыми что ни на есть настоящими индейцами.

— Ну что, надо дров нарубить, — деловито сказал Сашка, отобрав у Васютина острое хозяйственное орудие.

— А ты умеешь? — боязливо спросил тот, отдавая топор.

— Да что там уметь-то? — ответил Дерюгин, высокомерно глядя на друга. — Топор острый, папка его вчера наточил. Будут сейчас дрова. Только бы не узнал никто, что мы его брали, а то такое будет…

Валерка вприпрыжку побежал к поленнице. Аккуратно взяв верхнее полено, потащил его на клумбу, где решено было разводить невзаправдашний костер из всамделишных дров.

— Смотрите и учитесь, пока я жив, — гордо сказал Сашка, забирая у брата полено. Он поставил деревяшку на землю и, слегка размахнувшись, вонзил в него отточенное лезвие. Длинная тонкая щепка отлетела к ногам Кирилла.

— Дай! Дай, я тоже! — взмолился он, перетаптываясь от нетерпения.

— Подожди, сейчас я еще отрублю. А вы костер укладывайте домиком, — гордясь собой, ответил Сашка. И замахнулся.

Когда топор взмыл вверх, на мгновение зависнув в высшей точке размаха, время вдруг стало вести себя очень странно. Во всяком случае для Кирилла. Действительность, окружавшая Сашку, застыла и потускнела. Дачный участок семьи Дерюгиных показался Васютину таким плоским и смазанным, будто был нарисован гуашью на огромной картонке. Гулкая ватная пелена поглотила все звуки и запахи, и лишь Сашка, стоявший на переднем плане картинки, был выпуклым и таким ярким, словно в него вмонтировали лампочки. Изумленно застыв с приоткрытым ртом, Васютин смотрел на эту странную картину. А когда топор стал опускаться, устремляясь к полену, Кирилл мгновенно похолодел, разом наполнившись необъяснимым ужасом. Предчувствие чего-то страшного и неотвратимого заполнило его целиком, не оставив в нем места для мыслей.

Лишь много лет спустя Васютин поймет, что в тот момент он за какую-то долю секунды просчитал ситуацию, но так и не успел этого осознать. Все произошло так быстро…

Тяжелое лезвие топора, старательно наточенное накануне Сашкиным отцом, чуть вильнуло в сторону, чутко отреагировав на дрогнувшую детскую руку. Стремительно ускоряясь, оно ринулось вниз. То, что произошло дальше, было похоже на вспышку, яркий след которой останется с Васютиным на всю жизнь. «Чвакхр», — отчетливо сказал топор, заглушая все остальные звуки во вселенной. Сначала был этот чавкающий и хрустящий звук, который будто ударил Васютина под дых, отчего стало трудно дышать. И сразу же вслед за ним — глухой «тмук» Сашкиных пальцев, упавших в траву. А потом…

Обрубки пальцев на деревяшке, удивленное и спокойное Сашкино лицо, тугой всплеск ярко-алой крови, визгливое Валеркино «ай!», прозвучавшее вслед за стуком упавшего полена… Все это слилось в единый кошмар, целиком накрывший маленького Васютина. Пару секунд спустя истошный вопль вспорол дачный участок. Схватившись за искалеченную руку, Сашка стал болезненно извиваться, приседая и выгибаясь. Кровь летела в стороны крупными продолговатыми каплями, исчезая в траве и оставаясь на бежевых Сашкиных штанах крупными пятнами.

— А-а-а-а! Мамочка, а-а-а-а! — ревел он перекошенным ртом, алеющим на сером лице.

Его крик подхватил младший брат, зажмурившийся от страха. Окаменевший Кирилл впился в происходящее немигающим взглядом. Внутри него разом разлилась тяжелая пустота.

— Помогите! — не своим голосом вскрикнул Сашка, прежде чем упасть на траву.

В следующую секунду случилось то, о чем Васютин не любил вспоминать даже наедине с собой. Медленно отвернувшись от упавшего друга, он, не в силах противостоять панике, опрометью кинулся к калитке. На мгновение в глазах у него потемнело. А когда он вновь стал осознавать происходящее, то обнаружил себя несущимся к дому. Тогда пришла и первая мысль, тупая и бесполезная. «Пальцы, пальцы, пальцы, пальцы, пальцы», — бессмысленно билась она у него в голове, отдаваясь в такт заполошному бегу. Пробежав еще метров двадцать, он увидел прохожего, идущего ему навстречу.

— Пальцы!!! — выкрикнул он в лицо встречному мужику с бидоном.

— Что?! — поначалу недоуменно спросил тот, но быстро все понял. — Где? — коротко рявкнул он. И они вместе кинулись к дачному участку Дерюгиных.

Несколько дней спустя Сашка стал знаменитостью местного масштаба. Весть о несчастном случае облетела всю округу, а о счастливом спасении Сашкиной руки даже писали в газетах. Случайный прохожий оказался врачом. И хотя он был ветеринаром, но все же догадался завернуть Сашкины пальцы в тряпку и положить в бидон, предварительно наполнив его льдом из старенького холодильника, что стоял у Дерюгиных на дачной кухне. Пальцы Сашке пришили в институте Склифосовского, да так мастерски, что полгода спустя он уже мог не спеша барабанить ими по столу.

Васютина тогда объявили чуть ли не главным героем всей этой истории. Дескать, если бы он не кинулся на помощь, остался бы Сашка инвалидом. О том, что Кирилл просто сбежал с места трагедии, так никто и не узнал. Никто, кроме Кирилла.

Но это было потом… А сейчас он мчался во весь опор прочь от друга, заливающегося кровью и умоляющего о помощи. Мчался, стараясь обогнать свой ужас, рвущий на части его нутро. «Пальцы, пальцы, пальцы, пальцы, пальцы» — билось у Васютина в голове, когда он стал проваливаться в безмолвную пустоту.

…Рывком придя в себя, Кирилл с трудом поднялся на ноги. Сердце бешено колотилось, пульс отдавался в ушах болезненными толчками. Испуганно отведя глаза от полок с товаром, Васютин медленно опустился на пол, обхватив голову руками. Почти беззвучно шевеля губами, он не то причитал, не то ругался, временами шепча полную околесицу. Только что пережив один из самых страшных дней своей жизни, он вдруг отчетливо понял, какой долгой и мучительной может стать дорога к кассам.

Через минуту Кирилл поднялся на ноги, решительно стряхнув с себя беспомощное оцепенение. «Не торопись! — приказал он себе. — До касс надо добраться без провалов в прошлое». Он с тревогой подумал о том, что ему неизвестно, как здесь движется время. Судя по часам, его не было меньше двадцати минут. Но в их показаниях он уверен не был.

— Если каждые десять метров проваливаться, до касс можно и вовсе не дойти. Где Оля с Женькой, что с ними происходит — неизвестно. Может, у них каждая минута на счету… А если попытаться бегом? — Он пристально оглядел кафельные просеки между стеллажами. — Взять правее, потом резко влево и опять левее, наискосок, — тихонько бормотал он, прикидывая оптимальный маршрут. И уже сделал пару шагов вперед, как вдруг замер, прислушиваясь.

Он всеми силами стремился уловить нечто почти неразличимое. Секунда шла за секундой, а Васютин продолжал вслушиваться в гулкую пустоту супермаркета. Так продолжалось, пока лицо его не просияло уверенностью. В тот же миг он сорвался с места и что было сил бросился в противоположную сторону от намеченного маршрута. Ряды, заваленные съедобным и несъедобным добром, мелькали по сторонам. Вкладывая в рывок все свои силы, Кирилл надеялся догнать того, чьи легкие шаги удалялись от касс.

«Вдруг ловушка?» — подумал он на бегу. И все-таки не прекращал погони. На всем ходу вылетев из узкого прохода на широкое авеню с газонокосилками, он, стараясь удержаться на ногах, сорвался в занос, словно раллийная машина. В самом конце широкого ряда с садовой мототехникой мелькнуло что-то серое. И тут же скрылось за стеллажами. Васютин бросился вдогонку, но безрезультатно. «Неужели показалось? Нет, вряд ли… Мелькнул кто-то», — думал Кирилл, тяжело дыша и согнувшись пополам. Казалось, он совершенно выдохся. На самом же деле Васютин согнулся лишь для того, чтобы не видеть ничего, кроме кафельного пола. Рисковать он больше не хотел. «Надо возвращаться на исходную точку. Оттуда — бегом к кассам. Если здесь начать башкой крутить и пытаться сориентироваться, что угодно может произойти».