Кори потянулась к застежке на его панталонах.

– Понимаю. Ты не из стеснительных. Это хорошо. – Она бережно взяла в руку его мужское достоинство. – О, это очень, очень хорошо.

Дэниел тоже коснулся ее, коснулся каждого шелковистого лепестка и покрытого росой бутона, а за этим последовали горячие поцелуи, от которых запылали они оба.

– Больше, – потребовала она.

– Нет, жадная девчонка. Нет – пока ты не согласишься выйти за меня замуж. В этой семье уже достаточно детей, которые родились слишком рано. А если я и вовсе зачну ребенка вне брака, то Харри убьет меня.

Но Кори не могла произнести этих слов. Она не могла довериться мужчине. Она с радостью отдала бы свое тело Дэниелу сегодня ночью, потому что он подарил ей женское наслаждение, о котором она даже не догадывалась, и заставил ее понять, что есть еще и нечто большее. Да, она смогла бы отдать свое тело, невзирая на риск, несмотря на свои принципы. Но отдать свое сердце и душу? Само свое существование?

– Мне нужно время.

Дэниел не знал, как долго его мать, или Добсон, собираются оставить их в одиночестве в спальне Кори. Должно быть, они оба отчаянно желают этого брака, раз позволяют им подобным образом нарушать приличия, хотя Дэниел решил, что спустит Добсона с лестницы, если он прервет их с чем-нибудь менее значительным, чем сообщение о пожаре. Тем не менее, он знал, что не может остаться до рассвета, когда горничные начинают двигаться по коридорам, а лакеи приносят уголь, чтобы подбросить его в камины. Репутация очень важна для Кори. А ее ответ слишком важен для него.

Но он сделал все, что в его силах, чтобы убедить ее в те несколько часов, которые у него были. Может быть, он не был выдающимся фехтовальщиком или членом клуба «Четырех коней», оратором или поэтом, но любить женщину? Здесь его возможности находились на очень, очень высоком уровне. Он практиковался половину жизни как раз для этого момента, именно для этой женщины.

Кори проснулась и ощутила, что ее мускулы словно превратились в безе, кости – в масло, а на лице сияла улыбка, как у насытившейся женщины. Она была в постели одна, за исключением розы на подушке рядом с ней и ночной рубашки, засунутой под покрывало. Как это заботливо с его стороны – подумать о ее неловкости, которую она может испытать, когда утром войдут горничные.

Девушка перекатилась на живот и обняла подушку, от которой исходил его запах.

Прошлая ночь была волшебной, и она не должна повториться. Они оба согласились с этим. Но разошлись во мнениях по поводу итогов вчерашней ночи.

Дэниел считал, что теперь они должны пожениться. Если бы он не выглядел таким самодовольным в свете свечей прошлой ночью, Кори могла бы подумать над его предложением. Но он выглядел так, словно планировал соблазнить ее, чтобы гарантировать ее согласие. Точно так же, как Фрэнсис Снеллинг.

– Нет. Я все еще девственница, так что никакого вреда моей и так уже запятнанной репутации нанесено не было. Я сомневаюсь, что кто-то из слуг станет болтать, так они верны хозяевам и им нравится работать здесь.

Дэниел рассмеялся.

– Может быть, ты и девственница, с технической точки зрения, но только потому, что я сумел быстро сориентироваться. Нет никаких сомнений в том, что ты – моя девственница. Моя невеста. Отпечатки моих пальцев остались по всему твоему телу. Черт, да каждый дюйм твоего тела покрыт моей слюной.

Кори была рада, что свечи светят очень тускло и благодаря этому он не видит, как она покраснела.

– Не будь вульгарным.

– Не искушай меня сделать тебя своей целиком и полностью. Мы оба знаем, что я мог это сделать, судя по тому, как ты умоляла меня о большем.

Боже милостивый, еще щеки, должно быть, просто раскалились от румянца.

– Ты считаешь меня распутной, потому что я наслаждалась твоим вниманием?

Дэниел поцеловал ее, что привело к еще большей распущенности с ее стороны, а затем сказал:

– Я думаю, что ты замечательная женщина, и станешь идеальной женой, любовницей и другом.

Так что Кори согласилась продолжить помолвку, по крайней мере, до конца бала Сюзанны. У нее не было места, где она могла бы спрятаться, и не было желания покидать этот дом, эту комнату, эту кровать, этого мужчину, но мысль о том, чтобы встретиться с отцом наедине заставляла ее содрогаться. Дэниел обнял ее тогда, и он защитит ее на балу. Но кто защитит ее от мерзости отца?

Она согласилась на помолвку, но не на свадьбу – и не согласится, до тех пор, пока Дэниел не услышит, как лжет ее отец, какими способами он попытается лишить ее приданого и будущего, которых, по его мнению, она не заслуживает. Только тогда, если Дэниел все еще захочет жениться на ней, Кори сможет на самом деле пообещать, что и в самом деле с чистой совестью выйдет за него замуж.

Сейчас, когда свет проникал через шторы, Кори улыбнулась про себя, и укрыла эту надежду в глубине души, словно крошечное зернышко. Дэниел узнает, что слова ее отца – ложь. Каким-то образом, каким-то чудом, он поверил в то, что Кори рассказала по поводу Фрэнсиса Снеллинга. Он поверил всему, что она сказала, за исключением лживых слов о том, что она не любит Дэниела достаточно для того, чтобы выйти за него замуж.

Дом начал наполняться за несколько дней до бала. Были подготовлены апартаменты графа и графини, так же как и комнаты для обоих кузенов и их жен. Детскую привели в порядок и проветрили для близнецов Рекса, и еще больше комнат отвели для дополнительной прислуги.

Лорд Морган предложил переехать обратно в собственный дом, но никто даже не стал его слушать. Теперь он стал частью семьи. Кроме того, мисс Рейнольдс была слишком занята приглашениями, ответами на них и планами рассадки гостей, чтобы беспокоиться о том, как он будет жить один в этом убогом месте. Лорд Морган решил помочь Добсону с выбором вин из коллекции графа, стараясь не пробовать слишком много.

Неожиданным гостем оказался помощник викария из часовни Св. Цецилии возле Стамфилд-Мэнора. Прибытие его преподобия мистера Барнаби Чоута для Дэниела, во всяком случае, стало сюрпризом. Леди Кора написала молодому помощнику о том, что у лорда Троубриджа есть освобождающийся приход в его поместье, если это одобрит епископ и если мистер Чоут согласится.

А настоящим сюрпризом для Дэниела стало то, как Сюзанна слетела по лестнице и бросилась в объятия священника. Помощник викария? Так вот почему ее не волновал ни один джентльмен, которого она встретила в Лондоне? Его матушка улыбалась.

Сюзанна тараторила о том, как идеально подойдет ей дом викария, и о том, что ее дорогой Барни сможет замахнуться даже на епископа, и что теперь Дэниел без опасений сможет принять его предложение о браке с ней.

– Он все равно полюбил бы тебя, – проговорила она, а затем вытерла нос. – Просто я так счастлива тебя видеть, что не могу удержаться от слез. В Лондоне и вполовину не так весело, как могло бы быть, если бы ты был здесь. И, кажется, целую вечность нужно было ждать до окончания Сезона!

– А что насчет Кларенса Хэйверсмита? – прошептал Дэниел Кори, пока расплывающаяся в улыбке Сюзанна представляла Барни лорду Моргану.

– О, этим летом он женится на своей Мэйзи.

Дэниел наблюдал за тем, как его сестра скользит по комнате, крепко сжимая обеими руками руку помощника викария. Он никогда не видел ее такой счастливой.

– На беремен… то есть, на молочнице?

– Судя по тому, что я поняла, Мэйзи вовсе не служанка. Она дочь фермера – его главного арендатора. Они выращивают коров и с большим успехом. Она не молочница и ее семья очень респектабельна.

– До тех пор, пока Кларенс не добрался до нее. Почему же они уже не женаты? Я удивлен, что ее отец не настоял на этом.

– Мистер Хэйверсмит рассказал Сюзанне, что Мэйзи понадобилось время, чтобы собрать приданое, и она хотела, чтобы Кларенс посмотрел Лондон – с тем, чтобы он не пожалел, что в таком молодом возрасте осел в провинции. Еще много времени перед тем, как ребенок появится на свет.