– Вы заявляете, что его деньги были фальшивыми? – Хаггерти побледнел. – Я расплатился ими с портным и сапожником.

– Тогда вам могут предъявить обвинения в том же преступлении, как и фальшивомонетчика, когда мы поймаем его: распространение поддельных банкнот. За такие дела положена виселица, знаете ли.

– Но я не… я никогда… Снеллинг? Вы обвиняете Снеллинга?

– Вовсе нет. – Троубридж встал перед Дэниелом. – Мы заметили некоторые несовершенства на нескольких банкнотах, недавно выпущенных банком. Министерство финансов изучает этот вопрос, уверяю вас, так же, как и королевское казначейство. Банк Англии поддерживает выпущенные им деньги.

Хаггерти вытер лоб.

– Что ж, мне стало легче. – Потом он ухмыльнулся в сторону Дэниела. – Нет необходимости поднимать панику по поводу купюр. Люди перестанут ими пользоваться и будут требовать вместо них золото или серебро.

– Совершенно верно, – подтвердил Троубридж, бросив еще один сердитый взгляд на Дэниела. – Нет никакой необходимости беспокоиться. – Он обнял Хаггерти за тощие, подбитые ватой плечи, чтобы увести его подальше.

Тот был готов уйти, ему не терпелось изучить оставшиеся банкноты во внутреннем кармане, потому что позже он намеревался принять участие в карточной игре с высокими ставками. Однако перед тем как уйти, Хаггерти почувствовал, что должен извиниться перед леди Корой.

– Если те деньги, что я выиграл, платежеспособны, то тогда мои долги окажутся вовсе не такими срочными. То есть, я не думаю, что смогу сделать предложение мисс Эббот до тех пор, пока эта история с побегом так или иначе не будет улажена. Ее светлость не захочет, чтобы на семейном дереве герцога болталось грязное белье.

– Не помню, чтобы давал вам разрешение обратиться с предложением к мисс Эббот, – Дэниел практически выплюнул эти слова, становясь между Троубриджем и Хаггерти. – На самом деле, такого не было. Я не разрешал вам ни приглашать ее на танец, ни даже бросить на нее взгляд.

Хаггерти сделал шаг назад, подальше от Дэниела и его стиснутых кулаков. Когда он отодвинулся, по его мнению, на безопасное расстояние, то предостерег его:

– На вашем месте я вел бы себя осторожно. Когда Снеллинг вернется, то потребует удовлетворения за ту клевету, которую вы распространяли сегодня. И вам не нужно отпугивать меня от этой девицы. Все равно никто не сделает предложение дочери Эббота. Слишком много сомнений насчет того, где она находилась той ночью.

Дэниел зарычал:

– Вы сомневаетесь в словах моей матери?

– В-вовсе нет. – Хаггерти поклонился в сторону леди Кори. Та отвернулась в сторону, сделав вид, что не замечает его. Троубридж опустил руку вниз, словно желая схватить воображаемую шпагу, висящую на боку. Лорд Морган прохрипел что-то насчет того, чтобы самому бросить вызов нахальному щенку, в то время как юнец, еще не начавший бриться, сдерживал дочь леди Кори, не давая ей выцарапать Хаггерти глаза. У Стамфилда лицо стало совершенно красным, а мисс Эббот возвращалась к своей компании.

Хаггерти попытался улыбнуться, словно он только что не оскорбил каждого из них.

– Я… я всего лишь забираю назад то предложение, которое я сделал леди Коре, пока вы были заняты, Стамфилд. Прошу вашего прощения, мисс Эббот, но я просто не хочу жениться в настоящее время.

Кори вздернула подбородок.

– А я не вышла бы замуж за того, кто позволяет своему кузену выбирать себе невесту, за глаза, или кто делает предложение после первого же танца. Если на то пошло, то я не выйду за джентльмена, – она даже не пыталась удержаться от насмешки в голосе, – который не попросит меня об этом лично.

Еще несколько шагов – и Хаггерти почувствовал, что может сбежать без особого ущерба для себя. Он оказался достаточно уверенным, чтобы напоследок крикнуть:

– Что ж, вы не будете такой разборчивой, когда ни один мужчина не сделает вам предложения.

Княгиня Ливен и другие патронессы спешили к ним, вероятно для того, чтобы изгнать Стамфилдов и их друзей из здания. Для Дэниела это будет не в первый раз, но будь все проклято, если он позволит кому-то так дурно обращаться с его женщинами. Дьявол, если их сейчас вышвырнут отсюда, то Сюзанне, вероятно, все же придется выйти замуж за Кларенса.

Так что он решил оказаться на высоте положения, взял Кори за руку и громко провозгласил:

– Мисс Эббот не нужны другие предложения. Я счастлив объявить, что мы пришли к взаимопониманию.

Это была вовсе не ложь. Он понял, что Кори нужен муж. А она поняла, что Дэниел спятил.

– Взаимопонимание?

Дэниел не знал, кто задал этот вопрос: Хаггерти, княгиня или сама Кори. Он сделал глубокий вдох, чтобы приготовиться к волдырям, которые непременно последуют.

– Она оказала мне честь и приняла мое предложение руки и сердца.

Очень хорошо, что он держал Кори за руку – так нежно, как только мог – потому что это помогло ей устоять на ногах – или удержаться и не ударить его – а он смог сдержаться и не начать снова чесать зад, прямо на глазах у половины высшего общества.

В последовавшем ошеломленном молчании его матушка, благослови ее Господь, встала и улыбнулась:

– Я надеялась сохранить это в тайне до конца Сезона, знаете ли. Или, по крайней мере, объявить об этом на нашем балу, который посетят все члены нашей семьи.

Дэниел внимательно смотрел, но веко у его матери не дергалось… у его плетущей интриги, обожающей играть роль свахи матушки. Она запланировала это с самого начала. А Кори нет, он мог судить об этом по тому, как она дрожала, а теперь у него еще и выступила сыпь, что доказывало, что и он подобного не планировал. Дэниел почесал нос.

Кто-то закричал. И указал прямо на него и его бедное лицо.

– Оспа! У него оспа!

Женщины попадали в обморок; мужчины практически затаптывали их на пути к дверям. Другие полезли вниз с балконов. Оркестр свернул лагерь, перевернув столы с угощением. Стаканы разбились; повсюду разлился тошнотворный пунш. Женщины кричали, скользя по полу и натыкаясь друг на друга.

Что ж, по крайней мере, ему никогда больше не придется снова посещать «Олмак».

– Тост, чтобы отпраздновать счастливое событие? – предложил лорд Морган, как только они вернулись в Ройс-Хаус.

Эта попытка поднять всем настроение была встречена молчанием.

– Я, гм, понимаю. Слишком многое нужно обсудить, да? Тогда я просто поковыляю спать, хорошо?

Дэниел ехал домой рядом с кучером, чтобы охладить пылающие щеки. Кори в карете свернулась калачиком, прикусив щеку. Сюзанна и леди Кора, переведя взгляд с одного на другую, тоже поспешили удалиться.

– Вечер выдался беспокойным. Я предлагаю… – леди Кора почти подавилась этим словом, – то есть я думаю, что нам всем следует пораньше лечь спать. Завтрашний день обещает быть таким же утомительным. – Она собиралась прятаться у своей модистки, а затем отправиться на экскурсию по Английскому банку, которую ей обещал устроить лорд Троубридж. Отныне Дэниелу и Кори придется улаживать свои дела без нее. Она заслужила отдых – если только один из них не задушит ее, пока она спит.

Как только все, кроме Кори и Дэниела покинули парадную гостиную, Добсон поинтересовался, не нужно ли принести чай. В ответ перед его носом захлопнулась дверь. После этого послышался еще и щелчок замка.

– Вот это в высшей степени неприлично, – послышалось изнутри комнаты.

Кто-то, вероятно, один из лакеев, которые сопровождали их карету в «Олмак» и слышали о произошедшем там бедствии, проговорил.

– Все в порядке. Они теперь помолвлены.

– Давно пора, скажу я вам. Жаль только бедную женщину.

– Какую именно женщину, а? Ее сиятельство, которая свела их вместе, или мисс Эббот?

Дэниел не слышал, что ответил дворецкий. Бывший дворецкий, если от него что-то будет зависеть. И лакей тоже станет бывшим.

Он коснулся своего лица, надеясь, что волдыри пропали, надеясь, что его не вынудят произносить еще больше лжи, вроде того, как он счастлив из-за этой помолвки. Судя по выражению на лице его будущей невесты, любое счастье будет кратковременным. Ее глаза были прищурены так, что он не мог различать их красивый зеленый цвет. И если она еще сильнее втянет щеки, то станет похожей на карпа. Если на то пошло, то Дэниел был рад, что Добсон не успел вкатить тележку с чаем. Там непременно лежал бы нож для масла, и Кори могла бы вонзить его ему в сердце.