– Должно быть, это были очень приятные любезности. – Каким-то образом в его руке оказались кружевные перчатки Кори.

Дэниел угрожающе шагнул в направлении Добсона, выхватил у него перчатки и погрозил дворецкому кулаком.

– Черт, ничего не произошло!

– Совершенно верно. Что может произойти между джентльменом и гостьей его матери?

Ничего. Никогда.

А теперь Дэниел ощутил, как начали зудеть его ноги от собственной лжи.

Дэниел не смог забыть, даже после пары бутылок лучшего бренди «Макканз», стоявших на его столике. Он не мог подняться в свои бывшие комнаты, чтобы обдумать этот поцелуй, эти слова и тот второй поцелуй. Не то чтобы он привык много размышлять по поводу женщин, чувств и собственного будущего, но Мисс Уайт могла бы дать ему хороший совет.

Однако Мисс Уайт уютно устроилась, став практически королевой кухни, и не собиралась никуда двигаться. Комнаты Дэниела были переданы кузену Харрисона, который будет вести расходные книги заведения и тем самым отрабатывать арендную плату. Тем самым Харрисон, управляющий клубом, без слов намекнул на то, что Дэниел не приносил ему никакой пользы, кроме скромной лепты в виде ставок в азартных играх. Как сообщил управляющий, вещи Дэниела были упакованы и унесены тремя слугами из Ройс-Хауса и парой услужливых лакеев из клуба. Вероятнее всего, это было сделано в то самое время, когда Дэниел сидел за обедом, умоляя, чтобы ему позволили, по крайней мере, ночевать в «Макканз».

Он был прав насчет того, что игорное заведение – лучшее место для него, что бы это не значило для его матери. Он не чувствовал себя своим в доме графа, где приличные люди благородного происхождения ожидали от него пристойного поведения.

Итак, Дэниел сидел в общих комнатах «Макканз», где стоял такой шум, что невозможно было услышать даже собственные мысли, и все же слова мисс Эббот звенели в его ушах. Не о том, что она сказала насчет поцелуя – «Это было почти приятно. Приятнее, чем большинство поцелуев», а слова вроде «негодяй», «прожигатель жизни» и «пьяница».

Его мать не стала бы называть его так. Нахальный дворецкий мог подумать об этом, но не посмел бы сказать вслух. У мисс Эббот оказалось намного больше храбрости, чем у многих мужчин, которых знал Дэниел, раз она выкрикнула это ему в лицо.

Если вина недостаточно, чтобы затуманить ему голову, и он мог игнорировать эти колкости – что же, может быть, для этого сгодится женщина. Он улыбнулся одной из хорошеньких девиц, которые играли за столами, но занимались другим ремеслом, когда от них отворачивалась удача. Дэниел полагал, что переспал с ней раз или два, но, черт его возьми, если он помнит, как ее зовут.

Девушка направилась к его столику, покачивая бедрами, очевидно, это значило, что ее не оскорбил его откровенный взгляд, и она не против провести с ним время, что стало бы приятным разнообразием. У здешних девиц он имел неплохую репутацию. Дэниел хорошо платил, и добавлял еще, если они не притворялись. Он пытался быть мягким и вежливым, а на некоторых производили впечатление его размеры. Может быть, у него не было титула, огромного состояния или хорошо подвешенного языка, но у него были размеры. В некоторых кругах на это обращали внимание, если не там, где вращалась мисс Эббот.

Кажется, гостья его матери восхищалась трудолюбием, самопожертвованием и воздержанием. Что ж, она не найдет себе идеального мужа ни на одном приеме в Мэйфере. Пуритане не посещают подобные развлечения. Лучше бы ей обратить свои взгляды на чертового добродетельного миссионера. В каких-нибудь далеких джунглях.

А сам он обратил взгляд на пышные атрибуты на уровне глаз, когда – Дженни? Джейни? Джули? – наклонилась, с тем, чтобы у него была возможность поближе изучить ее прелести.

– Могу я заинтересовать тебя игрой один на один, Дэнни?

От нее пахло дешевой парфюмерией и джином. Истрепанное кружево на ее платье обвисло, а волосы девицы выглядели неправдоподобно рыжими. Ее глаза были голубыми, но тусклыми, словно за ними не существовало никакого интеллекта, только алчность. Он задумался о том, мечтает ли она, подобно мисс Эббот, о лучшем будущем. Проклятие.

– Не сегодня, милая. Вот, держи. – Он бросил девице монету. – Сыграй за меня. Может быть, удача повернется к тебе.

Его удача сегодня вечером определенно отдыхала. Он даже проиграл в карты.

– Я не могу сосредоточиться на игре, – объяснил он партнерам, бросая на стол проигрышные карты, которые были у него на руках. Лорд Морган Бэбкок и его племянник Джереми попросили Дэниела стать партнером юного друга Джереми, мистера Кларенса Хэйверсмита, который недавно прибыл в город. Таким образом, объяснил лорд Морган, молодого Хэйверсмита не обчистит какой-нибудь капитан Шарп [8]. Бэбкоки с радостью избавят юношу от денег, но сделают это честно. У Дэниела не было настроения пытаться проиграть зеленому юнцу.

– Может быть, вам больше повезет в любви, – проговорил лорд Морган, подмигивая пухлой блондинке, которая пыталась привлечь внимание Дэниела. Бетти? Бонни? Банни?

Женщина, распластавшаяся на плечах у Дэниела, не имела с любовью ничего общего. Он сунул ей монету в вырез платья и отослал прочь.

– Сегодня вечером с меня уже достаточно женщин.

– Никогда бы не подумал, что вы скажете нечто подобное, старина, – удивился Джереми, у которого на коленях уже сидела брюнетка. Дэниел был совершенно уверен, что ее звали Кэтрин. Или Кэтлин. – Что вас тревожит?

– Я знаю. – Лорд Морган приказал принести еще одну бутылку, хотя его руки и так уже тряслись, когда он пытался зажечь сигару. – Слышал, что женская половина вашей семьи приехала в город, чтобы осмотреть достопримечательности. Этого достаточно, чтобы вызвать отвращение к игре у любого мужчины.

Брюнетка Джереми притворилась, что оскорблена за весь женский пол, и надула губы. Теперь она стала похожа на белку с желудем за каждой щекой.

– Черт возьми, верно говорите. Я приехал в Лондон, чтобы отделаться от своей семьи. Полный дом женщин, знаете ли. – Юный Кларенс пересчитывал оставшиеся монеты, чтобы узнать, сможет ли он позволить себе услуги одной из прислуживающих девушек. Джереми сообщил ему, что девицы здесь чистоплотнее, чем проститутки на улице, но не такие дорогие, как женщины в роскошных публичных домах.

Джереми засмеялся.

– Ты приехал в город, потому что тебя выкинули из всех школ, которые они смогли найти для тебя. Они платят тебе, чтобы ты держался подальше от дома и не обрюхатил еще одну молочницу.

Дэниел решил приглядеться к молодому человеку. Кларенс не выглядел достаточно взрослым, чтобы бриться, не говоря уже о том, чтобы пополнять бастардами сельскую местность. Однако он выглядел достаточно глупо, учитывая, что его шейный платок был повязан так высоко, что юнец не мог повернуть голову, а на каждой его руке красовалось по два кольца. Он и в самом деле выглядел голубем-простофилей, готовым к тому, чтобы его общипали.

Лорд Морган раскашлялся от дыма собственной сигары.

– Так значит, вот в чем дело? Ваши леди здесь, чтобы наносить визиты? Не беспокойтесь; они потратят все свои дни и половину ваших денег на покупки. Вам не нужно будет ничего делать, только как можно меньше попадаться им на глаза.

– Все еще хуже. Они здесь, чтобы вывести мою сестру в общество.

Молодой Кларенс прошептал свои соболезнования.

– Господи, полагаю, они ожидают, что вы будете таскаться за ними, как сторожевая собака.

У Джереми вырвалось ругательство, от которого даже брюнетка прищелкнула языком.

– Представление ко двору и балы дебютанток, дьявол. Не пожелал бы я быть на вашем месте, даже если мне предложат рыцарство.

– За что, за твое распутство? – Его дядя повернулся к Дэниелу, после того, как еще один приступ кашля перешел в хрипение. – Я припоминаю, что у вас только одна сестра, так что вы быстро покончите с этой ерундой. И они отлично с этим справятся, ведь девчонка будет выезжать из Ройс-Хауса и все такое. У вас не должно возникнуть никаких трудностей. Тем не менее, я не завидую вам, Стамфилд.