Пройдя ярдов сто, она села, поджав ноги, и устремила взор вдаль, словно единственным ее желанием было раствориться в тропической ночи.

Она начала постепенно трезветь; к ней медленно возвращалась обычная рассудительность.

Боже мой, что я здесь делаю?

Сидишь на песке, дорогуша, и играешь в хитроумную игру под названием «Найди меня, и я буду твоя». И, похоже, тебе придется просидеть здесь всю ночь.

Ей вдруг стало стыдно собственной глупости; чувствуя, что краснеет, она обхватила лицо ладонями.

Что на меня нашло?

Это похоть, моя дорогая. Она не прибавляет людям ума. Возвращайся-ка к себе, пока тебя никто не увидел. Не выставляй себя на посмешище.

Она встала и торопливо зашагала к отелю.

Дура, тупица, чокнутая, тебя надо держать под замком…

— Дейзи, привет!

Она остановилась как вкопанная.

— Ник!

Сердце готово было выскочить у нее из груди. Их разделяли каких-нибудь шесть футов, но в темноте она не могла различить его лица.

— Что ты здесь делаешь?

Ищу тебя.

Внутри у нее все оборвалось. Кровь застучала в висках.

— Я видел, как ты пошла на пляж, — пояснил он.

Боже, помоги.

— Вот как? А я-то думала, что ты уже седьмой сон видишь.

— Наверное, недостаточно устал.

— Вот и я тоже, — стараясь казаться беззаботной, сказала она. — Просто хотела прошвырнуться по берегу. В конце концов, в это же время через неделю у меня уже не будет такой возможности. Просто жаль упускать ее, верно?

Ник скрестил руки на груди и прислонился к дереву.

— А я решил, что ты все-таки отважилась искупаться.

Она рассмеялась, и ночь ответила эхом серебристых колокольчиков.

— Ну уж нет.

— Подумал, придется тебя спасать от морских гадов, — насмешливо промолвил он.

— Что ж, я тебе весьма признательна за заботу, но это лишнее. Мне повстречался лишь маленький краб.

— Понятно.

Он стоял неподвижно и только жадно пожирал ее взглядом. Она понимала, что должна что-то сказать, должна дать понять, что не помышляла ни о каких глупостях и что пора возвращаться. Разумом понимала, но тело отказывалось повиноваться…

Она повернулась лицом к подернутому серебристой рябью морю.

— Как красиво!

— Да, — согласился он.

— Просто невозможно валяться в постели, читать какую-нибудь дребедень, когда под носом у тебя такое.

Ник молчал.

Дейзи, ради всего святого, уходи.

— Ну что ж, думаю, мне пора. Не проводить же здесь всю ночь.

Он снова промолчал, но по-прежнему не спускал с нее глаз. Она кожей чувствовала его испытующий взгляд. Она вся затрепетала, словно каждая ее клеточка предвосхищала, что должно произойти дальше.

Вот сейчас он сделает шаг навстречу, положит ладони ей на талию. Она невольно зажмурилась, млея в предчувствии блаженства…

Ник не шелохнулся. Потом она услышала его. Он стоял у нее за спиной.

Ей показалось, что время вдруг остановилось. У нее перехватило дыхание.

— Знаешь что? — произнес его голос, и она почувствовала неладное. В его голосе не было того, чего она ждала. Она не услышала в нем затаенной, глубокой нежности.

Дейзи оглянулась. Лицо, окутанное тенью, черные и бездонные как море глаза. Она облизала пересохшие от волнения губы.

— Нет, не знаю. Может, ты мне скажешь?

— Пора возвращаться. Чтобы запомнить все это, совсем необязательно проводить здесь всю ночь.

Если у нее еще и теплилась какая-то надежда, то теперь и она растаяла. Его тон — бесстрастный, сдержанный — говорил сам за себя.

— Кстати, появляться ночью одной на пляже не очень благоразумно…

Только не подавай виду, ради Бога.

— Ник, мы не в Бронксе.

Лицо Ника оставалось в тени, и догадаться, о чем говорил его взгляд, было не менее сложно, чем прочесть санскритские письмена.

— Это верно. И все же ты ведешь себя неосторожно. Тебя могут… неправильно понять…

Только теперь до нее дошло, на что он намекает.

Не надо делать из меня идиотку. Я прекрасно понимаю, почему ты здесь.

У нее дрожали колени.

— Ну так что, идем? — безучастным тоном проронил он, кивнув в сторону отеля.

— Идем, — сказала она как ни в чем не бывало.

Они шли быстрым шагом, оба молчали. Дейзи понимала, что уже поздно пенять себе на то, что смалодушничала и поддалась искушению.

И все-таки, зачем он пришел? Чтобы выставить меня круглой дурой?

Ее так и подмывало спросить его об этом, но она боялась прервать молчание, боялась окончательно уронить достоинство.

Когда они зашли в сад, Дейзи остановилась, чтобы надеть сандалии.

— Можешь не ждать меня, — бросила она. — Я сама найду дорогу.

Он наблюдал за ней с высоты своего роста, небрежно сунув руки в карманы. Наконец он заговорил:

— Знаешь что? Я бы относился к тебе с куда большим уважением, будь ты со мной откровенна. — От его слов веяло холодным цинизмом. — Я бы прекрасно понял, если бы ты сказала просто: «Знаешь, Ник, между нами не может быть никаких отношений, но мне все же хочется переспать с тобой». Вместо этого ты притворяешься, что знать меня не хочешь, а сама подстраиваешь маленькую «случайную» встречу на нейтральной территории.

У Дейзи было такое чувство, будто она вдруг оказалась в одном из своих кошмаров — она стоит совершенно голая, а вокруг улюлюкает толпа. И все же она нашла в себе силы ответить ему:

— Я вышла, чтобы прогуляться! Про-гу-лять-ся! Тебе понятно? А если ты вбил себе в голову что-то еще, то ты глубоко заблуждаешься.

— Дейзи, прошу тебя, не надо мне лгать.

Она не могла уступить ему. Он пытался уличить ее во лжи и требовал, чтобы она сама во всем созналась. Это уж чересчур!

— Ты слишком высокого о себе мнения. Неужели ты всерьез решил, что я шлялась по пляжу, задавшись целью каким-то образом…

— Именно так, — отрезал он. — И ты знаешь, что это правда. Тебе захотелось немного развлечься, однако у тебя слишком силен комплекс вины. И тогда ты подумала, что если все произойдет случайно, то тебе не в чем будет упрекнуть себя.

Лучше бы он ударил ее хлыстом. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Дейзи размахнулась и отвесила ему пощечину. Никогда прежде не позволявшая себе опускаться до рукоприкладства, она никак не ожидала, что это будет так болезненно. Ее ладонь словно опалило огнем. Между тем ни единый мускул не дрогнул на лице у Ника.

— Что, больно? — спросил он. — Я не стану отвечать тебе тем же, хотя именно этого ты от меня и ждешь. Чтобы заклеймить меня как последнего злодея. Впрочем, мне не привыкать.

Не чуя под собой ног, Дейзи бросилась прочь. Ей хотелось закрыться в своей комнате и остаться одной.

— Ты еще спасибо мне скажешь, когда немного успокоишься, — насмешливо бросил он ей вслед.

Дейзи замедлила шаг и обернулась.

— У тебя слишком богатая фантазия.

— Не думаю. Прости, если скажу, что не заслужил этой пощечины. Я не только спас тебя от душевных мук, которые — как похмелье после пьянки — были обеспечены тебе после твоей милой шалости, я избавил Саймона от незавидной участи рогоносца. Если хочешь знать мое мнение, я вел себя как истинный джентльмен.

— Нет, ты не джентльмен. — Голос ее дрожал от гнева и смятения.

— А ты не миледи. — Он кивнул на дверь. — Иди спать. И пусть тебе приснится Саймон. Ты же сама говорила, что, кроме него, тебе никто не нужен.

Она ворочалась в постели, тщетно пытаясь уснуть.

Но зачем?

Проучил меня за то, что не бросилась целовать ему ноги? Он не привык, чтобы его отвергали.

Может, он просто не был до конца уверен. Может, он что-то подозревал и решил проследить за мной, чтобы убедиться. А я себя выдала.

Она вспомнила, как стояла к нему спиной и ждала, когда он сделает первый шаг.

Как дешевая шлюха.

В который раз чувство нестерпимого стыда заставило ее зарыться лицом в подушку. Ей хотелось расплакаться, но она боялась, что не сможет остановиться. К тому же в любой момент может вернуться Тэра и застать ее в слезах. Не говоря уже о том, что наутро у нее будут красные от слез глаза.