Она вдруг подумала, а почему бы ей, собственно, не выложить все начистоту. С глазу на глаз это куда проще. Теоретически.

— Было бы хуже, если бы это я на тебя нарвался, — заметил он.

— Не нарвался бы. Если бы я увидела, что щеколда держится на соплях, я бы все починила. — Мгновение поколебавшись, она решила, что, коль скоро ей все равно приходится врать и изворачиваться, немного правды не повредит. — Ну, может, и не починила бы… но, по крайней мере, повесила бы на дверь табличку «не беспокоить», которая сейчас болтается на двери Джейн.

Ей до смерти не хотелось признаваться, как все произошло бы на самом деле. Появится Саймон, зайдет в ванную и скажет: «Задвижка отскочила. Где у тебя отвертка?» Если прежде него туда не зайдет Иан.

Они с Джейн уже два года снимали одну квартиру на двоих, и чем дольше они жили, тем более Джейн охладевала ко всему, что касалось ведения домашнего хозяйства.

— Надо позволить им почувствовать себя полезными, — любила повторять она. — В наши дни мужчины страдают из-за низкой самооценки. Бедняжки, они чувствуют себя кастратами, ведь сегодня женщины куда большие мужчины, чем они.

Разумеется, это была всего лишь шутка, поскольку и Саймон и Иан воспринимали себя вполне адекватно, и чувствовать себя кастратами у них не было ни малейшего основания.

Ник, похоже, страдал как раз из-за слишком высокой самооценки.

— Кофе не угостишь? — спросил он, заметив кружку, которую Дейзи сжимала в ладонях. При этом лицо его скривилось в гримасе. — Надеюсь, настоящий? Не растворимый?

— Боюсь, что другого предложить не могу, — отрезала она. — Если бы я знала, что ты заявишься в гости, специально заказала бы в зернах.

Не надо так дергаться. Не перегибай палку.

Если бы он не взгромоздился на стол, она сейчас бы спокойно перелистывала страницы «Мари Клэр», вместо того чтобы стоять у разделочной доски и делать вид, что ей не привыкать принимать у себя мужчину, который однажды едва не лишил ее девственности, а теперь притворяется, что ничего не было.

Она чувствовала бы себя куда более уверенно, будь он хотя бы одет.

Кухня была обставлена сосновой мебелью под старину, какую скорее рассчитываешь увидеть в фермерском доме, а не в городской квартирке на пятом этаже. Стены украшала делфтская голубая плитка. Весь мужественный облик Ника как-то не очень вязался с этим уютным интерьером.

Дейзи успела заметить, что со времени их последней — и единственной до вчерашнего вечера — встречи он явно возмужал. В нем не осталось ничего от зеленого юнца, хотя его нельзя было назвать и суперменом, поигрывающим железными мускулами.

Очевидно, не торопясь получить свой кофе, Ник принялся за очередной мандарин, хотя взгляд его привлекало другое.

— Мне нравится, когда у тебя такие волосы, — задумчиво произнес он, отправляя в рот пару долек. — Взъерошенные, еще со сна.

Слова его лились сладкозвучным верлибром, заставляя ее задаваться вопросом: как долго еще будет продолжаться действие той давней прививки? Ведь девяти лет достаточно даже для того, чтобы излечиться от желтой лихорадки.

Она едва не брякнула что-то вроде: «А ты часом не волосопоклонник?» — но вовремя спохватилась.

— Оставим мои волосы в покое, — сказала она. — Что ты здесь делаешь? Тебе что, некуда податься?

— Угу. — Ник прикончил очередной мандарин и принялся за следующий. — Помнишь Аманду?

— Такое не забывается.

— Да уж, незабываемая особа, — согласился Ник. — Ее детские шалости не ограничились выплескиванием джина мне на рубашку. После этого небольшого концерта она решила, что с нее довольно. — Он протянул руку и взял еще один мандарин, словно стремясь как можно быстрее опустошить керамическое блюдо.

— Главное, ни в чем себе не отказывай, — язвительно заметила Дейзи.

Ник мгновенно вернул оранжевый плод на место, и от этого Дейзи стало еще гаже; она как бы признавала: да, я такая — скаредная стерва.

— Бери, бери, чего уж, — выдавила она и все же услышала в своих словах куда больше яду, чем намеревалась в них вложить. — Просто оставь немножко и другим.

— Спасибо, — сказал Ник и как ни в чем не бывало — зря она волновалась — снова взял мандарин. — Так вот, я и говорю, у Аманды отказали тормоза. Она забрала мой пиджак вместе с ключами и бумажником и была такова.

Теперь в глазах Дейзи Аманда вознеслась на недосягаемую высоту.

— Готова поспорить, после этого случая улыбки на твоей физиономии больше никто не видел. — Дейзи повернулась, во-первых, чтобы налить кофе; во-вторых, ей надоело ловить на себе его пристальные, оценивающие взгляды. — Скорее всего, припарковалась в неположенном месте, и теперь машину отбуксируют в отстойник, — добавила она. — Или поставят блокираторы. Будешь крутиться не меньше двух суток, прежде чем их снимут.

— Это еще полбеды, хуже, если влепят штраф, — сказал Ник и добавил: — Я бы не отказался от кофе.

Дейзи взяла кружку.

— Молоко только порошковое.

— Сойдет… и две ложки сахара.

Дейзи подала ему кружку и вернулась к своему месту у разделочного столика.

— Спасибо, — сказал Ник. Взгляд его скользнул по голым ступням Дейзи, атласной пижаме (пижама была свободная и, слава Богу, скрывала очертания тела), наконец, снова остановился на ее лице. — Так где же тот тип, за которым ты без пяти минут замужем? Все еще давит подушку?

Дейзи вздрогнула. Если бы Саймон был в ее постели, она бы сейчас здесь не стояла. Все было бы наоборот. Она бы валялась в постели, а он бы готовил кофе, а возможно, и тосты.

— Он не давит подушку, и про без пяти минут замужем ты ошибаешься. Просто мы с ним давно встречаемся, вот и все. Этой ночью он поехал домой.

Ник сделал глоток и поморщился — кофе оказался чересчур горячим.

— Какая досада, — заметил он. — А я-то надеялся как следует завести его, прежде чем сразиться с ним на корте.

Боже мой, они стоят друг друга.

Ей вдруг захотелось защитить Саймона.

— Тебе его не победить, — заявила она. — Он играет лучше всех. Он на вершине лестницы…

— Вершина лестницы опасное место. Недолго и шею свернуть.

— Он собьет с тебя спесь, а я с удовольствием посмотрю. Я иду в душ.

Вспомнив про сломанную задвижку, она принялась шарить в ящике в поисках отвертки. Эта штуковина должна быть где-то здесь среди старых штепсельных вилок, батареек, пробок и прочего хлама.

Отвертка была большая. В нехороших руках она могла бы оказаться смертоносным оружием. Увидев инструмент, Ник сказал:

— Насколько я понимаю, ты всерьез решила взяться за дело. Не буду больше навязывать свою помощь… Это может обернуться опасностью. Однажды я попытался помочь одной очень упрямой девочке поменять колесо. Из этого ничего не вышло. Она, недвусмысленно размахивая гаечным ключом, сказала, чтобы я не лез куда не следует.

Поймав на себе его насмешливый взгляд, Дейзи поежилась.

— Это было давно, — продолжал Ник. — Сам не знаю, почему я вдруг вспомнил тот случай.

— А я тем более. — Нетвердой рукой она взяла со стола мандариновые корки и швырнула их в мусорную корзину. — Если захочешь поесть, в холодильнике есть яйца. Только не оставляй после себя грязи.

С этими словами Дейзи ретировалась в ванную. Перспектива привинчивания шпингалета ее не слишком страшила, вот только руки у нее снова предательски дрожали.

Он догадался, будь он неладен.

Разумеется, догадался. Какого черта ты сразу не объяснилась с ним?

Потому что ты просто глупая корова, вот и все.

Это точно. А теперь иди на кухню — пока он один — и скажи: «Слушай, я понимаю, что все вышло по-идиотски, но…»

Я не могу.

Дейзи попыталась взять себя в руки. В конце концов, он скоро уйдет. Не будет же она натыкаться на него каждые пять минут.

Минут через пятнадцать она вышла из ванной и по доносившемуся из кухни запаху жареных тостов поняла, что он все еще там. Дейзи поспешно прошла в спальню и закрыла за собой дверь.

Она тупо воззрилась на свое отражение в зеркале. Мысли ее путались.