— Я в порядке, — коротко откликнулась Ноэль. Ей надоело, что к ней относятся как к инвалиду. Она уже поняла, что жалеть себя бесполезно. — Послушайте, будем откровенными. Нам обеим известно, что Роберт — хозяин в этом городе. Так почему же отчет Линды Хокинс нас удивил?

— Во-первых, незачем так преувеличивать. — Лейси строго смотрела на нее, сложив перед собой руки с видом классной дамы. — Да, я не отрицаю, что твой муж пользуется в городе заметным влиянием, но никаких свидетельств массового заговора пока не вижу. И откровенно говоря, упоминать об этом за пределами моего кабинета я бы не советовала: будет только хуже.

— Куда уж хуже! По-моему, это невозможно. Неужели Лейси не видит связи событий? В редакции газеты ее отца перебили стекла. Ее саму несправедливо обвинил Уэйд Джуитт. Если это не заговор, значит, кто-то крепко невзлюбил ее.

— Успокойся! Я же не предлагаю сдаться без борьбы. — Лейси отщипнула пожелтевший листок филодендрона и сверкнула бесшабашной, лихой усмешкой. — Боеприпасы у меня еще не иссякли. Вот об этом я и хотела поговорить с тобой. Вчера мне позвонила твоя бывшая соседка Джуди Паттерсон. Откровенно говоря, после всего, что ты мне рассказала, я не надеялась дождаться ее звонка.

— Я тоже удивлена. — Ноэль не верила, что ее угрозы подействовали на Джуди. Прождав ее звонка два, а потом три дня, она решила, что ждать дальше бесполезно. А теперь семя надежды проклюнулось в ней и дало бледный росток. Неужели это и есть поворот к лучшему, о котором она молилась?

Но следующие слова Лейси уничтожили слабую надежду.

— Увы, рассчитывать нам почти не на что. Джуди сообщила, что сожалеет о случившемся, и спрашивала, может ли она чем-нибудь помочь… разумеется, без риска для нее самой.

— Какое благородство! — процедила Ноэль.

— Мы можем вызвать ее в суд повесткой. — Этот вариант Лейси предлагала и прежде, однако Ноэль отказалась. Конечно, можно заставить Джуди выступить в суде, но что в этом толку? Показания женщины, которую уже уличили в лжесвидетельстве, мало кого убедят.

— Нет, — снова отказалась Ноэль. — Джуди только расплачется, будет бить на жалость, и все подумают, что мы запугали ее. — Собственный властный тон поразил Ноэль. Прежде она и не мечтала так уверенно принимать решения. Но времена изменились, как и она сама. Уэйд Джуитт стал последней каплей. — Я придумала кое-что получше, — заявила она, и тут же ее мысли обрели четкую форму.

Вчера вечером, когда мать бросилась на Уэйда, ее глаза вдруг стали дикими… в случае необходимости она убила бы его. В тот же миг до Ноэль дошло: она больше похожа на мать, чем ей казалось раньше. И в ней, и в Мэри невероятно силен инстинкт, побуждающий защищать своих детей.

А свекровь? Ради сына Гертруда готова сделать что угодно — прикрывать его, лгать полиции. А может, и убить беременную девушку, которая стала для сына помехой.

Ноэль задумалась. Неужели до сих пор она ошибалась? А если Гертруда оплакивала вовсе не своего неродившегося внука? Если розы на могиле Коринны были попыткой смягчить муки совести?

— Мы можем вызвать повесткой не Джуди, а другого свидетеля, — с расстановкой произнесла Ноэль, до сих пор не освоившись со своей ошеломляющей гипотезой. Чтобы окончательно поверить в нее, требовалось кое-что выяснить.

— Кого? — с сомнением нахмурилась Лейси.

— Мою свекровь. Конечно, она будет выгораживать сына, но при этом у судьи неизбежно возникнут вопросы. А еще мне кажется, что Гертруде Ван Дорен известно больше, чем мы предполагаем.

Лейси взвесила эту мысль, рассеянно теребя верхнюю пуговицу скромной белой блузки.

— Не знаю, разрешит ли судья… Дай-ка подумать, под каким видом выдвинуть это ходатайство, ладно? А пока ничего не предпринимай, не посоветовавшись со мной.

— То есть не пытаться поговорить с Гертрудой с глазу на глаз? — Ноэль изумилась невозмутимости, с какой она встретила пристальный взгляд Лейси.

— Даже не вздумай, — предупредила адвокат хриплым голосом портового грузчика. — Ты забыла, что случилось в прошлый раз, когда тебе взбрело в голову поиграть в борца за справедливость?

— Не забыла. И жалею только о том, что не проломила Роберту череп.

— Считай, что тебе повезло.

— Хотите сказать, что на моем месте вы поступили бы иначе? — усмехнулась Ноэль, не переставая удивляться самой себе. — Да если бы кто-нибудь вздумал отнять у вас любимую собаку, вы превратились бы в разъяренную тигрицу, Лейси.

Лейси рассмеялась.

— Ладно, твоя взяла, но позволь все-таки напомнить, что отныне мы должны действовать с величайшей осторожностью. Думаю, всем уже ясно, откуда ветер дует, но постарайся не совершить никаких ошибок — на случай, если нам придется подавать апелляцию.

Сердце Ноэль рухнуло в пятки. Апелляцию? С самого начала она знала, что это вполне возможно. Но к унизительному поражению оказалась не готова. Она и без того ждала слишком долго. Выдержит ли еще неделю, месяц… или год?

Глядя на Лейси в упор, Ноэль произнесла с откровенностью, которая давалась ей все легче по мере того, как она забывала о своих прежних привычках:

— Странно, но сейчас мне приходится помнить об осторожности каждую минуту. Следовать чужим правилам, помнить, что, если я поступлю так, как считаю нужным, это может отразиться на ходе процесса… Но моя жизнь пошла прахом только потому, что я всегда была слишком осторожна. И теперь я должна смириться с мыслью, что потеряла дочь потому, что совершила так называемый правильный поступок, поверила человеку, перед которым мне следовало бы захлопнуть дверь.

Лейси встала, обошла вокруг стола и присела на широкий подлокотник кресла рядом с Ноэль. В своей белой блузке и плиссированной юбке она выглядела хитрой школьницей, уличенной в какой-то провинности. Но ее голос звучал мягко и понимающе:

— Я не виню тебя за резкость, детка. Да, колеса правосудия вращаются слишком медленно, временами кажется, будто ты попал между ними и рано или поздно они изотрут тебя в порошок. Но поверь мне, гораздо опаснее забыть об осторожности. Последует ответный удар, и положение осложнится.

— А что будет, если я просто сяду и сложу руки на коленях?

— Не стану тратить время на фальшивые заверения, — без обиняков заявила Лейси — именно эта ее черта особенно нравилась Ноэль. — Обратимся к фактам. Ответчик в этом процессе не Роберт, а ты. Когда-то ты лечилась от алкоголизма. Кроме того, ему удалось доказать, что он любящий и заботливый отец. — Она загибала пальцы один за другим, и каждый неоспоримый факт острой иглой вонзался в сердце Ноэль. — Все, что ты скажешь Роберту или любому члену его семьи, может быть использовано — и будет использовано! — против тебя.

— Думаете, я этого не знаю? Вы опасаетесь, что я снова попытаюсь прорваться в дом к Роберту? — Ноэль вспомнилось, как Хэнк осторожно перевязывал ей ногу, и почему-то это придало ей силы. — Кто-то должен вступить в борьбу за мою дочь. И если не я, то кто же?

Лейси встала и скрестила руки на груди.

— Признаться, я не могу предложить хоть какую-нибудь альтернативу. Я не мать, поэтому могу лишь догадываться, как тебе тяжело. Но в одном я уверена, Ноэль: если мы будем тверды в своих намерениях, тебе вернут дочь. Как бы трудно тебе ни было, постарайся быть терпеливой.

— Терпеливой… — повторила Ноэль таким чужим голосом, что сама заморгала от удивления. — Такой роскоши я не могу себе позволить.

Лейси приподняла бровь.

— А устранение последствий можешь?

— Не знаю. — Ноэль поднялась и беспокойными шагами прошла к окну. На лужайке измученная молодая мать вела за собой целую толпу детей.

Детский смех и гулкий топот ножек по полу веранды нарушили тишину в кабинете Лейси. Ноэль вспомнились все места, куда она часто брала с собой дочь: библиотека, где устраивали детские чтения, игровая площадка в сквере, магазин «Бен Франклин», где они покупали семена растений для бабушкиного сада. У нее перехватило горло, но она не позволила себе расплакаться. Время рыданий давно прошло.