Его простецкие сравнения и доброжелательность, равнозначные фамильярному подмигиванию, были встречены нестройным гулом одобрения. Даже Чарли испытал невольное восхищение. Он знал, что Роберт умен, но чтобы настолько! Пока Роберт продолжал усердно перечислять реальные и вымышленные заслуги компании «Ван Дорен и сыновья» в деле спасения различных представителей флоры и фауны, Чарли в тревоге наблюдал, как слушатели медленно, но неотвратимо переходят на сторону оратора.
Однако далеко не все внимали каждому слову Роберта. Триш и Мэри, а также ряд преданных защитников окружающей среды и членов «Одюбонского общества» взирали на него с холодным презрением. Наконец мэр передал слово Триш.
— Помните времена, когда мы могли купаться в озере, твердо зная, что в него не сливают воды прямо из отстойников? — Ее глаза сияли, голос был звучным и ровным. — Или гулять по лесу, который теперь очутился под водой — благодаря переносу русла Мохаук-Крик? Всего несколько месяцев назад мы собирали дикую малину и крыжовник на том месте, где теперь вырубили лес, расчищая площадку для строительства торгового центра «Крэнберри». — Она сделала паузу и обвела взглядом зал, в котором воцарилась натянутая тишина. — Не поймите меня превратно: я вовсе не противница любого прогресса. Что стало бы с городом без дорог и зданий, парков и памятников? Но всему есть предел. Мы должны знать, когда надо встать и твердо заявить: «Хватит!» Может показаться, что незачем ломать копья из-за крошечной невзрачной птички. — Она бросила мимолетный насмешливый взгляд на сестру. — Но знаете ли вы, что бульдозеры сотрут с лица земли не только гнезда славки? Погибнут десятки едва оперившихся птенцов, которые еще не научились летать. Место гнездования птицы, так редко встречающейся за пределами Калифорнии, будет мгновенно уничтожено. И не по велению Бога или отцов города, для которых благосостояние горожан превыше всего, а по прихоти компании, чей единственный мотив — алчность!
Она указала на Роберта, с лица которого моментально слетела маска триумфатора, одержавшего легкую победу. Он открыто хмурился, его правое веко задергалось.
— Под угрозой оказалась не только желтохохлая славка, — продолжала Триш, — но и все мы. Весь наш образ жизни. Если мы не встанем на борьбу, что мы скажем детям, если они спросят, каково это — ловить пескарей в ручье или собирать на лугу дикие цветы? Как мы будем смотреть им в лицо?
В зале повисло молчание. Присутствующие многозначительно переглядывались. На лице Мэри застыло изумленное выражение: казалось, она не узнает родную сестру. Место Триш вдруг заняла женщина, сумевшая завладеть вниманием аудитории, ее страстная речь породила ропот, быстро перераставший в тревожный гул. В воздух взметнулись десятки рук. Людям, всего несколько минут назад стеснявшимся отнимать у присутствующих время, не терпелось высказать свое мнение.
Дискуссия разгорелась так бурно, что Херб Пелцер, глава комиссии по земельному использованию, тучный мужчина с блестящей лысиной, окруженной жидкими темными волосами, предложил референдум. Глава комиссии по общественным работам Доналд Рихтер тут же поддержал его, и совет единогласно принял решение провести референдум в ближайшие шесть недель.
Через несколько минут Чарли догнал Мэри и Триш на крыльце. Мэри сияла, гордясь сестрой.
— Чарли, разве она не прелесть? — И, обернувшись к Триш, она добавила: — Ручаюсь, на выборах ты победила бы с ошеломляющим перевесом голосов!
Чарли дружески улыбнулся Триш.
— По-моему, неплохая мысль. Ты никогда не пробовала баллотироваться в городской совет?
— К счастью, нет. Это безнадежная затея. — Триш покраснела. Как Золушка в полночь, пылкая защитница природы в мгновение ока превратилась в застенчивую младшую сестренку Мэри.
— Но ведь тебе удалось расшевелить весь зал!
— О, это совсем другое дело. Когда что-нибудь по-настоящему волнует меня, я обо все забываю. — Триш заулыбалась, принимая поздравления подошедшей группы горожан.
Чарли испытал минутную тревогу, когда Триш отошла, окруженная толпой, и он остался наедине с Мэри. А если сейчас она скажет, что все обдумала и решила, что они останутся просто друзьями? Или, что еще хуже, ничего не скажет?
— В завтрашнем номере газеты я целиком процитирую речь твоей сестры. — Чарли показал ей диктофон.
— Если номер получится таким же, как сегодняшний, в городе воцарится хаос. По словам Элейн Ричардс с почты, сегодня с утра все только о нем и говорят.
— Шумиха в городе — не единственный результат моей работы.
— Что ты имеешь в виду?
— Сегодня днем мне позвонил адвокат Роберта — не Бил, а его коллега из компании, Бретт Джордан. — Чарли понизил голос. — Меня, скажем так, предупредили… и весьма откровенно.
Мэри встревожилась.
— Он угрожал подать на тебя в суд?
— И не только. Он намекал, что пожарная инспекция может закрыть редакцию.
— Но почему?
— В таком старом здании всегда есть к чему придраться, — объяснил Чарли. — Но это скорее помеха, чем серьезное препятствие. Гораздо больше меня заинтересовало то, что Роберт не стал тратить время на оправдания, — неужели пороховая бочка, на которую мы уселись, гораздо опаснее, чем нам казалось? — Они спускались по ступеням, Мэри держалась на расстоянии фута, который казался Чарли целой милей. — А что слышно от Джорди Лундквиста? Тебе удалось поговорить с ним? — Чарли заметил брата Коринны на собрании и вспомнил рассказ Мэри о том, как она встретилась с Джорди у Норы. Мэри упомянула, что Джорди заметно занервничал, когда речь зашла о Коринне. Поразмыслив, Мэри решила расспросить его, в чем дело.
На вопрос Чарли она только грустно покачала головой.
— Вчера я заезжала к нему. Джорди с женой были на редкость любезны, но насчет Коринны я так ничего и не узнала, — призналась Мэри. — Я рассчитывала хотя бы выяснить, кто такой этот загадочный Дж., — помнишь, тот человек, о котором Коринна упоминает в дневнике. Но Джорди об этом понятия не имеет.
— Если тебя осенят новые идеи, приезжай ко мне в редакцию завтра. Я буду на месте весь день. — Чарли произнес эти слова небрежно, стараясь придать лицу нейтральное выражение.
Мэри посторонилась, пропуская шумную толпу, и тем самым очутилась почти вплотную прижатой к Чарли. Чарли уловил ее аромат — никаких духов, только запах мыла и чистой одежды, такой, что стирают вручную и вешают на просушку в ванной. На ключицах Мэри поблескивали мелкие капельки влаги, и Чарли вдруг вспомнилось, как она лежала обнаженная в его объятиях. Он припомнил бесчисленные ночи своей молодости, когда он засыпал, прижав к себе платье или комбинацию Мэри, а однажды даже старую футболку, которую разыскал в ящике шкафа. Ее расческа с облачком волос была для него тоже орудием сладкой пытки.
Но если Мэри и почувствовала, как он взволнован, то не подала виду. Она помедлила на нижней ступеньке, одарив Чарли ослепительной улыбкой деловой женщины.
— Завтра? Я как раз собиралась съездить в Нью-Йорк. Если я вернусь не слишком поздно, то позвоню тебе.
Чарли пожал плечами.
— Мой рабочий телефон ты знаешь.
Мэри оглянулась на Триш, которая возбужденно беседовала со своими сторонниками, забыв о том, что ее ждет сестра.
— Жаль, что сегодня в зале не было ее так называемого жениха. Интересно, сознает ли он, какое зрелище пропустил?
Чарли различил в ее голосе иронические нотки и задумался, вызваны ли они личным опытом. При мысли о том, что у Мэри наверняка есть любовник, он ощутил укол ревности.
— Наверное, нет, — коротко отозвался он, не считая нужным упоминать о репутации Гэри Шмидта, отъявленного ловеласа. Помолчав, он осторожно добавил: — Скорее всего Триш задержится. Похоже, поклонники вовсе не намерены отпускать ее. Подвезти тебя?
Поколебавшись, Мэри ответила:
— Нет, не стоит. — И Чарли поверил бы, что она беспокоится за сестру, если бы не многозначительный взгляд из-под опущенных век. Но он был благодарен и за этот намек. — Боюсь, не случилось бы того, о чем мы потом пожалеем. Впрочем, в тот вечер все было чудесно. — Она коснулась его руки. — Просто мне нужно время, чтобы все обдумать. Незачем принимать поспешные решения.
