На лужайку приземлился гравилет с американским гербом на фюзеляже. Сердце Матта екнуло и отчаянно заколотилось в груди. Все гости обернулись к посадочной площадке и, вытянув шеи, принялись разглядывать невесту. Эмилия их не разочаровала. На ней было переливчатое голубое платье, вокруг стайкой порхали нарядные маленькие девочки. Они держали корзинки с белоснежными лепестками роз и горстями бросали их в толпу. Поначалу Матт умилился этому зрелищу, но потом понял, что все девочки — идиойды.

Под всеобщие аплодисменты сенатор Мендоса повел дочь по лестнице в салон. Но Матт уже не смотрел на них. Единственный человек, который его интересовал, тихонечко выскользнул из гравилета. Никто не заметил, как Мария юркнула в толпу, никто не обратил внимания, что она не идет за сестрой. Однако Матт все понял и принялся украдкой пробираться к музыкальной комнате.

Обычно люди избегали заходить в музыкальную комнату. Слуги заглядывали сюда, только чтобы прибраться, а Фелисия давно перестала играть. Эта комната стала территорией Матта и, следовательно, считалась нечистой.

Он притворил за собой дверь и сразу же направился к чулану. Мария уже ждала его в потайном коридоре.

— Ну наконец-то! — воскликнула она, бросаясь ему на шею.— Ты по мне соскучился?

— Еще как! — Он тоже обнял ее.— Я о тебе каждый день вспоминал. Хотел написать, но не знал куда.

— Ужасный у нас монастырь,— пожаловалась девочка, выпуская Матта и усаживаясь на пол.— В общем-то, там, конечно, ничего, просто мне ужасно не нравится. Я хочу заниматься благотворительной работой, а сестры меня не пускают. Ты представляешь?! Они считают, что следуют учению святого Франциска, а сами скорее умрут, чем омоют язвы хоть одного нищего.

— Мне бы тоже не хотелось омывать нищим язвы,— сказал Матт.

— Это потому, что ты волк. Ты бы его попросту сожрал.

— Только сперва нашел бы нищего без язв,— сказал Матт.

— Ты вообще никого не должен есть. Расскажи, как ты тут поживаешь. Боже мой, что за скучные там девчонки! Ничего не делают, только читают комиксы про любовь да трескают шоколадки.

Мария снова прильнула к Матту, и ему стало на удивление хорошо. Давно он не был так счастлив!

— Комиксы про любовь? — переспросил он.

— Волкам это неинтересно. Расскажи лучше, что ты видел по телевизору. Нам там не разрешают смотреть телевизор — только передачи, которые пойдут на пользу нашим душам.

— А у меня вот души нет,— вздохнул Матт.

— Я думаю, все-таки есть,— возразила Мария.— Я читала современную церковную доктрину об экологии. Согласно недавним исследованиям, святого Франциска считают первым экологом. Считают, что он взывал к животным, потому что у них есть маленькая душа, которую можно вырастить в большую. Если потрудиться, даже воробей или цикада могут попасть на небеса.

— Или в ад...

— Не будь таким вредным.

И Мария принялась рассказывать о своих новых идеях и спорах с преподавательницей морали в монастыре. Потом перешла к тому, что ей нравится возделывать сад, но жалко собирать урожай с бедных маленьких растений, и сообщила, что была одной из лучших в классе по математике, но ей снизили отметки за то, что она загорала голышом на крыше.

Она спешила выложить Матту все, что накопилось в душе за долгие месяцы. Матт не возражал. Ему нравилось сидеть рядом с ней в темноте и чувствовать ее голову у себя на плече.

— О боже! Я все болтаю и болтаю, а тебе не даю ни слова сказать! — наконец воскликнула девочка.— Меня за это уже столько раз наказывали. Только никто в монастыре не слушает меня так, как ты.

— Мне нравится тебя слушать,— сказал Матт.

— Теперь я замолчу, а ты расскажи, что тут поделывал без меня.

Она обняла его, и Матт вдохнул аромат ее духов — теплое, волнующее благоухание гвоздики. Матт охотно просидел бы так всю жизнь.

Он рассказал ей о бараках для идиойдов, о встрече с фермерским патрулем, о походе в больницу. Когда он дошел до сердечного приступа Эль-Патрона, Мария вздрогнула.

— Какой же он старый,— прошептала девочка. — В этом нет ничего плохого,— тут же торопливо добавила она,— просто слишком уж он стар.

— Вряд ли его вспомогательное сердце продержится долго,— сказал Матт.

— Он вообще не должен был его ставить,— сказала Мария.

— А ты знаешь, где он его взял?

— Я... я...— Мария смутилась.— Мне не положено говорить об этом, но... да, я знаю, где он его взял! И это очень плохо!

Она еще крепче обняла Матта. Он не знал, что сказать. Разом вернулись все страхи, с которыми он так упорно боролся. Он хотел спросить Марию, что именно она знает, но боялся услышать ответ.

— Я не такой, как другие клоны,— сказал он, больше для того, чтобы успокоить самого себя.— Эль-Патрон дал мне самое лучшее образование. Купил музыкальные инструменты, компьютеры. Ни в чем мне не отказывает. И искренне радуется, когда я получаю отличные отметки или разучиваю на пианино новую пьесу. Он говорит, что я гений.

Мария ничего не ответила. Только спрятала лицо у него на груди, и он почувствовал, как по рубашке его расплывается влажное пятно. Матт знал, каково оно на вкус. Только этого еще не хватало! О чем она плачет?!

— Он не стал бы так обо мне заботиться,— осторожно затронул Матт самую больную тему,— если бы не готовил меня к долгой-предолгой жизни.

— Наверное, ты прав,— сквозь слезы пробормотала она.

— Конечно прав! — твердо произнес Матт.— У меня образование лучше, чем у Стивена. Когда-нибудь я стану помогать ему управлять поместьем. Опиум — страна большая, здесь хлопот на всех хватит. Бенито слишком глуп, а Том... ну, с ним и так все ясно. Эль-Патрон его терпеть не может.

Мария напряглась.

— Он относится к нему гораздо лучше, чем ты думаешь.

— Том даже не из этой семьи. Он находится здесь лишь потому, что Эль-Патрон не любит выпускать из рук то, что ему принадлежит.

— Это ложь! — с жаром возразила Мария.—Том один из его наследников, и он совсем не глуп!

— Я и не говорил, что он глуп. Он всего лишь подлец.

— Однако его считают достойным жениться на мне!

— Что?! — Матт не поверил своим ушам. Мария еще маленькая. До замужества ей ждать еще

долгие годы.

— Давай не будем ссориться,— горестно вздохнула Мария.— В этих вопросах ни у кого из нас нет выбора. Посмотри на Бенито и Фани. Она сказала, что скорее выпьет цианистый калий, чем выйдет за Бенито. Ну и что? Эль-Патрон отдал приказ, и ее отец так накачал дочку наркотиками, что она вообще перестала понимать, где право, где лево...

Матт потерял дар речи. Неужели кто-то хочет, чтобы Мария вышла замуж за Тома?! Он же просто... гнойный прыщ! Немыслимо! Он включил фонарик, который всегда хранил в коридоре, прислонил его к стене, всмотрелся в ее бледное лицо.

— Стивен и Эмилия нравятся друг другу, и я ничего не имею против Тома...— продолжала Мария,— почти ничего. Он, правда, становится все больше похож на мистера Макгрегора, но я сумею изменить его.

— Тома не изменишь,— возразил Матт.

— Терпением и любовью можно добиться многого,— сказала Мария.— Так или иначе, свадьба будет еще ой как не скоро. Может быть, до тех пор Эль-Патрон передумает.

Однако в голосе ее не слышалось надежды.

Матт оцепенел от отчаяния. О будущем не хотелось и думать. В глубине души он знал, что когда-нибудь Марии предстоит выйти замуж. И тогда он ее больше не увидит. Но даже в самом страшном сне ему не могло привидеться, что ее отдадут в лапы этому маленькому чудовищу.

— Погоди.— В голову ему пришла неожиданная мысль.— У меня для тебя кое-что есть.

— Подарок? — Мария оживилась.

Матт достал припрятанную «Историю Опиума», раскрыл ее на странице 247 и посветил фонариком на портрет Эсперансы Мендосы.

— М-мама? — выдохнула Мария.

— Ты помнишь, как она выглядела? — удивился Матт.

— У папы есть фотографии.

Она взяла книгу, всмотрелась в портрет, прочитала биографические сведения и словно окаменела.