— Вставай! Ох, ну до чего же ты невозможный! Надо тебя помыть, одеть и привести в порядок. С тобой одни хлопоты!

Схватив Матта за волосы, Роза выволокла его из комнаты.

Матта торопливо вытащили в замусоренный коридор, проволокли мимо дверей, за которыми виднелись грязные, полутемные помещения — сгорбленная служанка, не поднимая головы, скребла пол большой щеткой,— и втолкнули в ванную комнату, клубящуюся обжигающе-теплым паром. Ржавая ванна была доверху наполнена водой. Не успел Матт и глазом моргнуть, как Роза уже стащила с него шорты и запихнула в ванну.

Он мылся впервые с тех пор, как его посадили под замок. Матт чувствовал себя высохшей губкой: тело жадно впитывало воду, пока не намокло так, что мальчик едва мог пошевелиться. Теплая вода приятно смягчила кожу, измученную зудом и язвами.

— Сядь! Долго мне еще с тобой цацкаться?! — рыкнула Роза и принялась остервенело работать щеткой, почти такой же большой, как у уборщицы в коридоре.

Она выскребла его до поросячье-розового цвета, промокнула большим пушистым полотенцем, попыталась уложить спутанные волосы. Они никак не желали расчесываться, и Роза, вконец рассвирепев, схватила большие ножницы и двумя быстрыми взмахами остригла их.

— Хотят аккуратного — будет им аккуратный,— шипела она.

Потом натянула на Матта чистую рубашку с длинными рукавами и отглаженные брюки, вручила пару кожаных сандалий и торопливо повела мальчика через двор в другую половину дома. От ходьбы быстро заболели ноги. На полпути, запутавшись в непривычных сандалиях, он споткнулся и, чтобы не упасть, ухватился за Розу.

— Там будет врач,— сказала горничная, сбрасывая его руку.— И много других важных людей из Семьи. Все они хотят убедиться, что ты здоров. Если будут задавать вопросы, ничего не отвечай! И главное — ничего не говори обо мне.— Она вплотную приблизила к нему свое злое (испуганное?) лицо.— Иначе ты в этой комнате останешься до конца своей вонючей жизни. И, клянусь, я убью тебя и закопаю твои косточки под полом!

Матт охотно в это поверил и побрел дальше, с трудом переставляя дрожащие ноги. Та часть дома, куда они пришли, отличалась от его темницы, как солнце от свечки. Стены были выкрашены в теплые пастельные цвета — розовый и бледно-зеленый. Здесь было так светло и радостно, что, несмотря на страшные угрозы горничной, у Матта невольно поднялось настроение. Отполированный пол блестел так, что мальчику казалось, будто он идет по воде.

Из окон был виден сад с фонтанами. Струи воды весело журчали и искрились на солнце. По тропинке величаво вышагивала большущая птица с длинным-предлинным зеленым хвостом. Матт хотел остановиться и посмотреть на птицу, но Роза, не переставая ругаться вполголоса, свирепо подтолкнула его в спину.

Наконец они вошли в большую залу, устланную роскошным ковром с птицами и виноградными лозами. Матту захотелось опуститься на колени и потрогать их, что он тут же и проделал.

— А ну, встань,— зашипела Роза.

Окна, окаймленные тяжелыми синими гардинами, были высотой от пола до потолка. В центре комнаты рядом с цветастым креслом стоял небольшой столик, а на нем — чайник, чашки и серебряный поднос с печеньем. При виде печенья рот Матта наполнился слюной.

— Подойди поближе, мальчик,— послышался дребезжащий старческий голос.

Роза ахнула. Ее рука выпустила плечо Матта.

— Эль-Патрон,— прошептала она.

Тут только Матт увидел, что в кресле, которое он поначалу посчитал пустым, сидит человек. Он был необычайно худ, длинные, белые, аккуратно расчесанные волосы обрамляли лицо — такое морщинистое, что оно казалось ненастоящим. Старик был облачен в стеганый халат, колени укутаны одеялом. Именно из-за этого одеяла, сливавшегося с обивкой кресла, Матт его сразу и не приметил.

— Подойди, не бойся,— послышался сзади знакомый голос. Матт обернулся: в дверях стояла Селия. У мальчика немного отлегло от сердца. Селия оттолкнула Розу и взяла Матта за руку.— Ему пришлось несладко, ми патрон. Полгода его содержали, как дикого зверя.

— Врешь! — прорычала Роза.

— Я видела это своими глазами! А мне рассказала Мария Мендоса...

— Она еще ребенок! Кто поверит такой малышке?

— Я поверила,— тихо произнесла Селия.— Ее не было в доме шесть месяцев. Потом она приехала и попросила отвести ее к Матту, а Том похвастался, что застрелил его насмерть. Она сразу же прибежала ко мне...

— Застрелил? Он ранен?! — спросил старик.

— Он уже был ранен.

Селия весьма красноречиво описала порезы от битого стекла.

— Почему никто мне не сообщил? — спросил Эль-Патрон.

Его голос звучал глухо, но в нем была такая внутренняя сила, что Матт содрогнулся, хотя отчего-то был уверен, что ему — впервые за много месяцев! — ничего не угрожает.

— Это должен был сделать врач! — вскричала Роза.

— Это должен был сделать каждый,— отчеканил старик все тем же ледяным тоном.— Сними рубашку, мальчик.

Матт и не думал ослушаться. Он проворно расстегнул пуговицы и скинул рубашку на пол.

— Диос мио! Боже мой!

— Эти синяки — от духового ружья Тома,— сказала Селия; казалось, она вот-вот расплачется.— Видите, как он исхудал, ми патрон? И покрыт какой-то сыпью... У меня дома он таким не был, сэр!

— Позовите врача!

Виллум вошел сразу же — видимо, ждал за дверью — и принялся осматривать Матта. То и дело он качал головой и цокал языком, как будто был искренне изумлен плохим состоянием мальчика.

— Он страдает от легкого недоедания,— наконец сообщил врач.— Во рту и на теле многочисленные язвы. Плохое состояние кожи, я бы сказал, проистекает от воздействия грязи и от аллергической реакции на куриный помет.

— Куриный помет?!

— Насколько я понимаю, его держали в комнате, полной опилок, чтобы облегчить уборку...

— Ты знал об этом, Виллум,— выкрикнула Роза.— Ты не говорил мне, что так делать нельзя!

— До сегодняшнего дня я ничего об этом не знал,— твердо произнес врач.

— Врешь! Скажи им, Виллум! Ты говорил, что это забавно. Говорил, что звереныш... мальчик — в хорошем состоянии!

— Она страдает навязчивыми идеями,— повернулся врач к Эль-Патрону.— Как можно было доверить столь ответственную работу человеку с неустойчивой психикой?!

Издав пронзительный вой, Роза коршуном налетела на врача и ногтями впилась ему в лицо. Он не успел отвести ее руки. Горничная лягалась и визжала. Она оскалилась, как дикий зверь, и Матт с интересом подумал — сумеет ли она вонзить зубы в шею противника. Все происходящее — неожиданное появление Селии, грозный старик, яростная схватка между двумя его врагами — казалось ему ненастоящим. Словно он смотрел кино по телевизору...

Но Роза не успела нанести врачу серьезное увечье — двое рослых мужчин, появившихся из-за двери, оттащили ее прочь.

— Виллум! Виллум! — вопила она, но голос ее становился все тише и тише.

Потом Матт услышал, как хлопнула дверь, и в зале вновь воцарилась тишина.

Вдруг он заметил, что Селия обнимает его. Она дрожала всем телом. Врач вытирал лицо носовым платком. Из дюжины царапин сочилась кровь. Только Эль-Патрон сохранял спокойствие. Он откинулся на спинку кресла, бледные губы растянулись в довольной улыбке.

— Давненько я так не развлекался,— сказал он.

— Прошу прощения, ми патрон,— пролепетал врач заплетающимся языком.— Для вас это, должно быть, стало ужасным потрясением. Я сейчас же измерю вам кровяное давление.

— Не суетись,— отмахнулся от него Эль-Патрон.— Моя жизнь в последнее время стала чересчур спокойной. А это... меня позабавило.— Он перевел взгляд на Матта.— Значит, тебя держали на подстилке, как домашнюю птицу. Ну и как, мальчик, ты научился кудахтать?

Матт улыбнулся. Эль-Патрон ему понравился. Неведомо почему, старик показался ему именно таким, каким и должен был быть. Глаза у него были спокойного цвета. Матт не понимал, чем они хороши. Хорошие — и все. Лицо Эль-Патрона было странно знакомым, а кисти рук — худые, перевитые голубоватыми старческими жилками — имели форму... которая тоже понравилась Матту.