— Хорошо.

Я приписала еще одну фамилию к быстро раздавшемуся списку. В конце концов, одним больше, одним меньше, какая разница?

Счастливая и довольная, я летела домой как на крыльях. Странно, но я нисколько не устала — напротив, этот разговор подал мне одну идейку, касавшуюся моей книги о творчестве Дэлии Ла Мотт. Я настолько погрузилась в работу, что очнулась, только когда аппетитные ароматы, доносившиеся из кухни, погнали меня вниз. Слопав две порции крабового мяса с хлебом грубого помола и завершив трапезу пирогом со сладким картофелем, я не смогла даже встать из-за стола. Мы еще долго сидели, попивая красное вино и обсуждая «общих» студентов («Эта изможденная девица из Боснии тоже у тебя в группе? Ты не представляешь, что она написала в своем сочинении. Я даже прочитала его вслух — клянусь, все рыдали!»). В итоге я отправилась спать, валясь с ног от усталости, уверенная, что уж в эту ночь буду спать как убитая.

Как бы не так! Мне опять приснился тот же самый сон… на следующую ночь все повторилось снова, а потом еще и еще. Каждую ночь я, проснувшись, видела залитую лунным светом спальню — тени от веток за окном, сгущаясь, приобретали очертания моего призрачного любовника, неимоверная тяжесть опускалась мне на грудь, я задыхалась и оживала, только почувствовав, как его дыхание заполняет мои легкие, и увидев смутно белеющее в темноте его лицо… потом мы мучительно долго занимались любовью, и так продолжалось до самого рассвета.

Я решила, что эти сны как-то связаны с моей изматывающей работой над книгой о Дэлии Ла Мотт, а также с моими лекциями по готической литературе. Увлеченная творчеством, я словно затянула у себя на шее петлю, угодила в замкнутый круг, способный до бесконечности подпитывать сам себя.

Это была та же самая ловушка, в которую в свое время попала и Дэлия Ла Мотт.

Любой, кому припала бы охота ознакомиться со списком книг, автором которых была Дэлия, мог понять, что по натуре она была трудоголиком… но только прочитав ее рукописи, становилось ясно, что она была просто одержима работой. Всякий раз, приступая к работе над романом, Дэлия ставила дату, поэтому подсчитать, сколько страниц она писала в день, не составляло никакого труда. В среднем это число доходило до сорока — сорок страниц убористым почерком почти без полей, — но бывали дни, когда она писала по шестьдесят, а то и больше. Случалось, исписав блокнот до конца, она принималась писать на полях, а то и между строчками на уже исписанных страницах. Бывали дни, когда ее аккуратный почерк становился совершенно неразборчивым — казалось, ее перо прыгало по бумаге, словно плоский камушек по поверхности пруда.

Я заметила и другое — в те дни, когда она работала особенно много, содержание написанного ею резко отличалось от всего остального. Так, например, в изданном варианте романа «Таинственный незнакомец» сексуальные страсти просто выплескивались на поверхность. Вайолет Грей, совсем еще юная женщина — нищая сирота, без денег, без друзей, — приезжает в качестве гувернантки в Лайонс-Кип, уединенное поместье на побережье Корнуэлла. Уильям Дугал, ее будущий хозяин, постоянно погружен в какие-то раздумья. Со временем его поведение становится все более странным, чтобы не сказать — пугающим. Вайолет начинают преследовать несчастья, и всякий раз она чудом избегает смерти лишь благодаря появлению какой-то загадочной фигуры в черном плаще — таинственного незнакомца, как следует из названия романа. Постепенно Вайолет приходит к мысли, что это Уильям пытается ее убить, хотя причины, толкнувшие его на этот шаг, включая неожиданно свалившееся наследство, попавшее не в те руки письмо или банальная ошибка, на всем протяжении романа так до конца и не ясны — что соответственно делает его еще более увлекательным. Вайолет думает, что таинственный незнакомец, который постоянно приходит ей на помощь, — призрак погибшего много лет назад родного брата Дугала, лучшего из двух братьев, который и должен был со временем унаследовать Лайонс-Кип. Она грезит о нем по ночам, ей начинает казаться, что он пробирается к ней в спальню (в доме, как водится, полным-полно потайных дверей и подземных коридоров). В описании всех этих потайных ходов чувственность, которой пропитаны страницы романа, достигает своего апогея, что вдобавок подкрепляется неординарной личностью таинственного незнакомца. Иногда его лицо скрывает маска, в другой раз он принимает облик Уильяма Дугала. В конце романа наконец выясняется, что этот таинственный незнакомец и есть Уильям Дугал. Оказывается, он обращался с Вайолет подчеркнуто грубо лишь потому, что боялся полюбить ее — ведь тогда проклятие Лайонс-Кип, из-за которого погибали возлюбленные прежних хозяев поместья, могло пасть и на ее голову. Становится ясно, что за Вайолет охотился незаконный отпрыск покойного брата Уильяма, который должен был унаследовать замок в том случае, если Дугал умрет бездетным. И конечно, именно Уильяма она и полюбила с первого взгляда — ведь это он был таинственным незнакомцем, который, хоть и сошел слегка с пути добродетели, однако твердо встал на путь исправления, так что в конце романа из него даже получился вполне подходящий жених. Иначе говоря, Уильям Дугал — Чудовище, с которого снято вечное проклятие, мистер Рочестер, готовый пожертвовать жизнью, чтобы спасти из огня свою безумную жену.

Да, в «Таинственном незнакомце» чувствовался нешуточный накал эротических страстей, но все это никогда не выплескивалось на поверхность.

В отличие от рукописи романа.

В ней таинственный незнакомец, приходя по ночам в ее спальню, занимался с ней любовью. Он обычно появлялся вместе с призрачным светом луны, и Вайолет мгновенно впадала в чувственный, сравнимый лишь с оргазмом, экстаз, описание которого немыслимо для литературы XIX века.

В эту ночь я долго лежала без сна, размышляя о таинственном незнакомце Вайолет и сравнивая его со своим демоном-любовником. Я боялась уснуть. Все эти недели я уговаривала себя, что мои сны — всего лишь результат постоянного чтения готических романов плюс действующая на нервы атмосфера старого дома. Но ведь эти сны начались еще до того, как я, перелистывая рукопись Дэлии, наткнулась на описание лунного света, потоками струившегося в окно. В поисках ответа я ходила кругами, но, сколько ни старалась, так и не смогла себе объяснить, почему мне приснился точно такой же сон, как и вымышленному персонажу романа Дэлии Ла Мотт.

Окончательно измотанная этими дурацкими мыслями, я и сама не заметила, как уснула.

На этот раз, когда он появился, я уже ждала его. По моему одеялу поползла тень от ветвей, луч луны, ослепительный в своей белизне, пригвоздил меня к кровати. Щурясь, я тем не менее старалась держать глаза открытыми. Он нагнулся ко мне, и я увидела, как его тело постепенно обретает форму. Только сейчас я поняла, что это произошло лишь потому, что я смотрела на него… Даже первый свой вздох он смог сделать лишь после того, как, впившись в мои губы, вобрал в себя мое дыхание… возможно, он так и оставался бы неподвижен, если бы я не шевельнулась первой. Закусив губу, я старалась не двигаться — хотя каждая клеточка моего тела тянулась к нему… к той таинственной материи, из которой состояло его тело. Наши взгляды встретились… и я вдруг заметила, как его глаза удивленно расширились.

— Кто ты? — спросила я, поразившись, что способна говорить.

Но шок, который испытал он, трудно было даже сравнить с моим.

Я заметила тень удивления, скользнувшую по его лицу… лицу, которое до этого никогда еще не выглядело таким законченным, таким живым… а потом он вдруг исчез. Лунный свет втянулся обратно в окно с резким шорохом наподобие того, с которым волны перекатывают на берегу гальку, а тени, задрожав, стали светлеть и постепенно развеялись словно дым. Я осталась лежать на кровати, хватая воздух пересохшими губами, точно рыба, выброшенная на берег во время отлива.

Глава 10

На следующее утро я проснулась в отвратительном настроении. Голова у меня раскалывалась, и чувствовала я себя так, словно подхватила грипп. Решив, что горячая вода поправит дело, я отправилась в ванную, однако, встав под душ, обнаружила, что из крана течет ледяная вода — нагреватель, который, по словам инспектора, был в отличном состоянии, сегодня почему-то решительно отказывался работать. Напомнив себе позвонить Броку (хотя я не была уверена, что он сможет мне с этим помочь), я сварила полный кофейник кофе — и тут вдруг выяснилось, что молоко скисло. Сунув в тостер пару зачерствевших кусочков хлеба, я устроила короткое замыкание (хорошо хоть не пожар!). Пока я суетилась, от тостов остались два уголька.