Среднего сына, Майкла, почему-то называли «младшим». Он почти все время молчал, однако отличался наблюдательностью и сильно напоминал Далби, разве что граф имел большую склонность к разговорам.

У младшего, Мэтью, были яркие голубые глаза и очень темная кожа. Это было первое, что бросалось в глаза. Но если приглядеться, то можно было заметить, что тот часто скучал — если только не гонялся за дичью. За то короткое время, которое Хоукс провел с братьями в полях, он успел поразиться тому, насколько они искусны в охоте.

— Сын многого может не знать об отце. — Таков был ответ Джона Грея.

— Или о матери? — уточнил Далби.

— В течение жизни создается история, — глубокомысленно произнес индеец. — У Софии и вашего отца она своя.

— Понятия не имел об этом, — покачал головой Хоксуорт. — Правда, я не так уж часто вижу отца.

Джон кивнул, но вовсе не одобрительно.

— Мужчина всегда хочет, чтобы рядом были сыновья.

Это прозвучало нелепо, поскольку Олдрету явно были безразличны все, кроме его французской любовницы. Она была рядом с ним столько лет, сколько Хоукс себя помнил.

— У моей матери тоже имеется своя история с мужчинами, — сказал Далби. Его интонацию нельзя было назвать добросердечной.

— Вы очень молоды, Марк, — ответил Джон, используя сокращенный вариант имени племянника, — и еще так мало знаете.

Это было не самым вежливым замечанием, но Хоукс уже понял, что не стоит ожидать любезностей, когда беседуешь с индейцем.

— Вполне достаточно, — буркнул Далби.

— Но не то, что действительно важно. — Эта фраза, прозвучавшая как упрек, положила конец разговору. Из вестибюля послышались мужские голоса, предвещающие смену темы.

— Вот и они! — Глаза Джорджа Грея весело заблестели.

Странно! В сложившейся ситуации не было ничего веселого. Ведь дочь герцога стала мишенью для насмешек, если не сказать хуже.

Прежде чем Хоукс успел ответить, дверь в библиотеку отворилась и вошла Амелия, которая, по правде говоря, выглядела несколько растерянной, в сопровождении дюжины мужчин. Такое количество поклонников могло испугать даже самую смелую девушку, которой она и была. Правда, раньше.

Похоже, она запуталась.

Глава 20

Амелия не представляла, каким образом распутать этот клубок. Крэнли был рядом, бранясь, по своему обыкновению, а ее окружало столько герцогов, графов и лордов, что она не знала, как с ними справиться.

Ей ведь нужен только один муж. Что же делать со всеми остальными претендентами на ее руку? Выгнать на улицу? Но она хотела держать их подальше от глаз Гиллрея, который, как девушка успела заметить, маячил на углу площади, торопливо что-то набрасывая в альбоме. Вполне возможно, что еще одна едкая карикатура появится в результате этой непонятной ситуации.

Как ее благие намерения привели к этому кошмару?

Ее взгляд упал на Софию, с улыбкой стоящую рядом с ее отцом. Леди Далби самозабвенно флиртовала с ним. Это выглядело почти неприлично, но все равно лучше, чем смотреть, как эта дама кокетничает с Крэнли.

Мужчины поклонились, дамы сделали реверансы, а лакеи под руководством Йейтса внесли бокалы и напитки. В Олдрет-Хаусе выдался нелегкий день. Однако герцог не выглядел расстроенным, что было совершенно непонятно. Отчасти это можно было объяснить тем, что София ходила за ним будто привязанная. Но что же еще случилось? Возможно ли, чтобы отец настолько радовался перспективе поскорее выдать дочь замуж?

Непохоже, чтобы дела обстояли именно так, хотя карикатура, несомненно, ускорила события.

— Если бы вы покинули бал Прествиков вовремя, ничего этого бы не было. — Крэнли кипел от негодования.

— В разорванном платье? Как вы себе это представляете? — фыркнула она.

— Я имел в виду ваш первый визит в оранжерею, — пояснил тот. — Когда затолкал вас в розовый куст.

— Вы забываетесь! Я бы никому не позволила вести себя подобным образом, лорд Крэнли!

— Правильно ли я расслышал вас? — деликатно поинтересовался лорд Пенрит, если только можно назвать вежливым вторжение в их беседу. — Лорд Крэнли действительно не толкал вас в розовый куст?

— Разумеется, нет, — сказала Амелия! — Я сама немного оступилась и запуталась в шипах.

— Бедняжка! — посочувствовал лорд Даттон.

Любой предположил бы, что уж ему-то и вправду следовало бы пойти домой или в крайнем случае в «Уайтс». Тот факт, что этот мужчина появился в доме Олдрета в одежде, покрытой уличной грязью, демонстрировал его невероятную самонадеянность. Девушке никогда не нравился этот человек. Теперь она точно знала почему.

— Лорд Даттон, — начала она, ощущая одновременно обиду и усталость, — полагаю, вам лучше было бы покинуть наш дом и привести себя в порядок. Вы выглядите несколько… утомленным.

Герцог Эденхем усмехнулся:

— Полагаю, леди Амелия, что вам меньше всех подобает, — синяк, поставленный Крэнли, на глазах становился пунцовым, — использовать этот эпитет.

Герцог Кэлборн смущенно кашлянул.

Амелия всей кожей ощущала присутствие рядом Крэнли, исходящие от него волны гнева. Они потопили ее раздражение и стыд, наполняя чем-то сильным, жарким и успокаивающим. С ним всегда было так. Этот бунтарь всегда будил в ней что-то, казавшееся девушке низменным и не совсем приличным, но вместе с тем дарившее свободу и бесстрашие.

На мгновение голубые глаза Даттона вспыхнули, но в следующее мгновение погасли; он поклонился и вышел, не сказав ни слова. У Амелии вырвался вздох облегчения и разочарования. У нее в гостиной был бы лишний повод для беспокойства, если бы не поведение Крэнли.

— Не могу понять, что творится с Даттоном в последнее время, — произнес Пенрит. — Когда-то у него была хорошая репутация.

— И все еще есть, — отозвался Крэнли. — Хотя, возможно, не такая, как ему хотелось бы.

Амелия едва не расхохоталась.

— Лично меня совсем не интересует этот тип, — сообщил Кэлборн. — Однако чрезвычайно радует возможность подняться хотя бы на строчку выше в списке леди Амелии.

— Ты вне игры, Кэл, — сказал герцог Эденхем. — Научись жить с этим. Но мне еще предстоит собеседование. Ведь я есть в вашем списке, леди Амелия? Прошу вас, не говорите, что исключили меня из него, даже не оценив по достоинству.

Он был весьма красив, а его титул очень, очень знатен. Но нельзя забывать, что герцог потерял уже трех жен, которые славились чрезмерной уступчивостью и порядочностью. Но ведь Крэнли все еще не попросил ее руки как подобает. Он сделал почти все, но поскольку Эденхем так настаивал на собеседовании, и это, несомненно, приводило молодого лорда в ярость, то…

— Зачем вам собеседование? — едко произнес Кэлборн, отвлекая ее от собственных мыслей. — У вас ведь есть двое детей. Вы обеспечены наследником.

— Как и вы, Кэл, — парировал Эденхем. Затем перевел взгляд красивых темно-карих глаз на Амелию. — Мужчине нужна жена не только ради продолжения рода.

— Неужели? — подал голос Крэнли. — А для чего же еще?

— Ради порядка, который она привносит в дом, и ради ее приятной компании. — Эденхем не сводил взгляда с девушки.

— Которая опять же быстро приводит к появлению малюток, — добавил Кэлборн. — Забудьте его, леди Амелия. Обратите свое внимание на меня.

— Прошу запомнить: оно полностью принадлежит мне. — Судя по голосу, Крэнли был в гневе. Однако все равно девушка почувствовала трепет во всем теле. Волна желания пробежала по ее спине и спустилась к бедрам.

— Если вы так действительно считаете, Крэнли, — громко произнес лорд Райтби, — то очевидно, что требования к кандидатам ее списка значительно снизились. А раз так, то я тоже желаю пройти собеседование. Не будете ли вы так любезны предоставить эту возможность мне, леди Амелия? Я весьма уважаемый человек, обладаю прекрасным здоровьем и владею замечательным поместьем в Линкольншире.

— Я видел его, — тут же вставил Пенрит. — Полагаю, оно слишком мало для вас, леди Амелия. Да и кто захочет жить в такой глуши?