— Почему же? — София подошла к Олдрету. Как она осмелилась? Кто в здравом уме решится на это, когда его глаза так опасно блестят? — Разве вы не были у входной двери, ваша светлость? Ваша дочь может выбрать любого из этих джентльменов. Разве не это является целью сезона в нашем городе? А поскольку это уже третий сезон Амелии, я полагаю, что мысль о ее замужестве должна показаться вам весьма привлекательной.

— Она выйдет за меня. Все уже устроено, — ответил Крэнли с не слишком счастливым видом.

Амелия ощутила непонятную досаду.

— Разве? — произнесла София. — Должно быть, я что-то пропустила. Лорд Крэнли действительно сделал вам предложение, дорогая?

Леди Далби томно улыбнулась. Крэнли и Олдрет тут же уставились на женщину. И тот и другой выглядели несколько враждебно. А вот София — совсем наоборот. Она мило улыбалась Амелии, слегка кивая головой в знак одобрения.

— Пока нет, — наконец ответила та. — Не сделал.

Крэнли дернулся и выругался. Олдрет последовал его примеру. Амелия обнаружила, что это нисколько ее не пугает. Напротив, даже бодрит.

— Что ж, тогда нам стоит распахнуть двери дома вашего отца и впустить наконец всех этих джентльменов, — произнесла София, поправляя волосы.

— Мы не собираемся делать этого, леди Далби, полагаю, нет никакой нужды объяснять вам это, — пробурчал герцог.

— Почему же нет, ваша светлость? Ведь вы, я полагаю, желаете, чтобы ваша дочь вышла замуж.

— Она непременно сделает это! — рявкнул Олдрет. — И выйдет за того, кто скомпрометировал ее.

— Вы полагаете, что дело обстояло именно так? Я находилась в комнате все время, и лорд Крэнли ничего лишнего себе не позволил.

— Вы так думаете? Он целовал мою дочь, когда я вошел! — Олдрет повысил голос.

— Девушку нельзя скомпрометировать единственным поцелуем, ваша светлость. Для того чтобы заставить ее выйти замуж, требуется гораздо больше. — Казалось, Софию ничуть не напугал его грозный вид. — Разве не так?

По какой-то причине эти слова заставили герцога промолчать, повернуться к окну и посмотреть на столпившихся перед домом мужчин.

— А что с ее платьем? Что с карикатурой Гиллрея? — спросил Крэнли таким же резким, как у герцога, голосом.

— Только вы, дорогой, знаете всю правду. — София опустила глаза. — Платье леди Амелии разорвали шипы розовых кустов, не так ли?

— Но карикатура… — не сдавался он.

— Разумеется, художник зарабатывает на жизнь, как может, — ответила она, тоже подходя к окну. — Если он исказил тот факт, что платье леди Амелии вполне невинным образом порвалось, и тем заработал свои несколько фунтов, разве стоит принимать это во внимание? В самом деле, неужели она должна выходить замуж только из-за карикатуры?

Это и в самом деле звучало абсурдно. Почему Амалия должна обращать внимание на какие-то гнусные рисунки? Смешно. Ведь она дочь герцога!

— Вы ставите все с ног на голову, — произнес Крэнли, нервно меряя шагами комнату. — Всегда вносите сумятицу, чтобы добиться своего.

— Разве? — с невинным видом ответила София, хотя блеск в ее глазах говорил совсем о другом. — Я тут совершенно ни при чем. Но вы, лорд Крэнли, заинтересованное лицо. Особенно судя по вашему поведению в течение последних минут, а также учитывая тот факт, что вы… пригласили леди Амелию в оранжерею… Что ж, кто-то, очевидно, все-таки дал Гиллрею повод для карикатуры.

Олдрет отвернулся от окна и смерил молодого человека ледяным взглядом.

— Это правда, — буркнул он.

— Может быть, — так же холодно ответил Крэнли, — но я не несу ответственности за это.

Герцог хмыкнул:

— Разумеется, доказать тут ничего нельзя.

Глаза Крэнли сузились, словно он собирался вызвать кого-нибудь из предполагаемых соперников на дуэль. София прервала воцарившееся было молчание.

— Ах, ваша светлость! — небрежно взмахнув рукой, промолвила леди Далби. — Для карикатур никогда не требовалось доказательств. Они годятся лишь для зала суда.

— Что вы имели в виду, миледи, когда упомянули, что лорд Крэнли пригласил леди Амелию в оранжерею? — грозно спросил Олдрет. — Каким образом они оказались там наедине?

— Вы можете спросить об этом меня, — заговорила Амелия, чувствуя раздражение оттого, что никто не считает нужным обращать на нее внимание, хотя речь шла именно о ней. — В конце концов, я находилась там. И должна знать, как попала туда.

Отец взглянул на нее взглядом, выражающим смесь высокомерия и любезности.

— И как же?

— Очевидно, просто вошла туда, — ответила она. — А в оранжерее цветы… были очень красивыми.

— Она сделала это, потому что я вынудил ее, — поправил девушку Крэнли, стоя рядом с ней. Это было довольно любезно с его стороны, просто по-рыцарски.

— Вы слишком много на себя берете, — возразила Амелия, не обращая внимания на суровый взгляд Олдрета, которым тот наградил Крэнли. — Меня нельзя заставить что-то делать насильно. — Это было похоже на дуэль, и она не хотела, чтобы кто-то был ранен, даже ее суровый отец.

Когда Крэнли и Олдрет посмотрели на Амелию с жалостью и недоверием, София снова заговорила:

— Она права. Раз уж вы вернулись в Лондон, Олдрет, то должны знать, что леди Амелия и я договорились о том, чтобы найти для нее достойного мужа. Ваша дочь, как и ее отец, весьма упорна и никогда не отступается от своих требований. Она знает, что ей нужно, и ничто не может сбить ее с толку.

Амелия заставила себя принять величественный вид, пока ее отец и Крэнли взирали на нее с оттенком опасения.

— Она уже отвергла герцога Кэлборна, и он крайне расстроен, ведь вы знаете, какой у него характер. Он просто не может поверить, что его списали со счетов. Но так уж произошло! Леди Амелия нашла у него существенные недостатки. И не изменит своего мнения лишь потому, что герцог желает этого. Ни за что, даже если тот будет валяться на пороге этого особняка.

— Ты отказала Кэлборну? — удивленно глядя на дочь, спросил Олдрет. На самом деле странным было уже то, что он вообще решился взглянуть на нее. Ведь проводить время с собственными детьми не доставляло ему большого удовольствия.

— Да. — Амелия не сводила глаз с Крэнли. А тот смотрел в другую сторону, болван. В самом деле, он крайне глуп, если не понимает, что она только что сделала.

— Разумеется, отказала, — сказала София. — Каждому должно быть очевидно, что ваша дочь не из тех, кто первому же встречному мужчине отдаст свое сердце. У нее свои требования, которых она упорно придерживается. Вы должны гордиться дочерью, Олдрет.

— Ну конечно, — ответил тот в замешательстве. — Но все же есть прецедент, и нельзя допустить, чтобы о ней сплетничали. Есть повод, и есть карикатура. И есть лорд Крэнли. — Герцог выглядел не слишком довольным этим обстоятельством, но он редко радовался чему-то.

— Разумеется, — ответил Крэнли. — Обо мне тоже не должно быть никаких грязных слухов.

— Дорогой, успокойтесь! — София повернулась спиной к окну. — Это все ваше нелепое предположение, основанное на мысли, что девушка скомпрометирована вами. Как мы выяснили, этого вовсе не произошло. Небрежно порванное шипами платье не может ее унизить. И разумеется, эти джентльмены внизу вовсе не считают ее опозоренной.

Крэнли выглядел так, словно хотел разбить что-нибудь, что окажется под рукой. О голову Софи, вероятнее всего. Однако леди Далби, как и ожидала Амелия, совершенно не волновало выражение бессильной ярости, написанное на его лице.

— Пусть хоть один из них осмелится подумать иначе! — почти выкрикнул Крэнли.

— Какой абсурд! — фыркнула Амелия. — Разве я не продемонстрировала своим поведением недоступность? Разумеется, я отказала лорду Кэлборну, к его глубокому удивлению. И не думайте, что осчастливили меня, заговорив с моим отцом о женитьбе.

Олдрет посмотрел на дочь с удивлением. А Крэнли, как обычно, выглядел раздраженным. Это был чрезвычайно противоречивый мужчина. Амелия не понимала, почему терпела его поцелуи все эти годы.

Что ж, очень хорошо. Если быть точной, она не совсем правильно выразилась. Жаждала их — вот самое точное слово.