В гневе Кримхильд обнажает меч и отрубает голову Хагену. Сам Этцель потрясен этим — могучий воин погиб от руки женщины. Тогда израненный Хильдебранд мстит за посмертный позор Хагена — своим мечом он рассекает Кримхильд надвое.

Таков конец Нибелунгов. Торжественный пир стал поминальной тризной после страшного побоища. Проклятое же золото Нибелунгов до сих пор покоится на дне Рейна.

Скандинавская Гудрун, которую мы оставили в волнах моря, не погибла, как немецкая Кримхильд. Волны вынесли ее к замку конунга Йонакра. Он взял ее в жены, и у них было два сына — Хамдир и Сёрли, и, кроме того, приемыш Эрп — сын наложницы. При дворе Йонакра воспитывалась, кроме того, Сванхильд, и была краше всех дев. Ее взор напоминал взор Сигурда — мало кто мог его выдержать.

Но могучий конунг Ёрмунрекк (это имя знаменитого правителя Готской державы Эрманариха или Германариха) все же решил отправить своего сына Рандвера сватом к Йонакру, чтобы получить Сванхильд в жены. В советники ему был дан дружинник Бикки.

Йонакр не отказал могущественному конунгу, и Сванхильд взошла на корабль, чтобы отправиться к мужу в Готскую державу. Тут коварный советник Бикки и сказал Рандверу, что жаль выдавать красавицу за старика — больше она подходит его наследнику. Доверчивому Рандверу полюбилась дева, но Бикки тут же рассказал Ёрмунрекку об измене сына с невестой.

Разгневанный конунг велел повесить сына. Тот успел перед казнью ощипать сокола и послать птицу отцу. Отец понял знак — сам он остался без чести и без сына, как сокол без перьев. Ёрмунрекк послал гонцов к месту казни, но Рандвер был уже мертв.

Тогда Бикки обвинил во всем Сванхильд, бедная дева была связана и вынесена к воротам. Там ее ждала страшная казнь — ее должны были растоптать готские кони. Но Сванхильд подняла к коням свой взор, и кони отпрянули от дочери Сигурда Фафниробойцы. Тогда Бикки велел набросить ей на голову мешок, и дева погибла под копытами коней.

Гудрун узнала о страшной гибели своей дочери. Тогда она и обратилась к своим сыновьям с речами, которые в «Старшей Эдде» называются «Подстрекательство Гудрун». Мы уже знаем, что именно женщины оказываются подстрекательницами и главными виновницами мифологических и эпических распрей — они нередко более всего переживают за честь рода, не щадя жизней тех, кто этот род представляет. И здесь Гудрун обвиняет своих сыновей в беспечности и бездействии, когда их сестра погибла позорной смертью. Не похожи они на Нифлунгов — Гуннара и Хёгни — те не усидели бы, узнав о гибели сестры.

Сыновья понимают, на что их обрекает мать. Хамдир даже напоминает ей, что не хвалила она Хёгни, когда тот прервал сон Сигурда смертельным ударом. Однажды она уже предала смерти своих сыновей, чтобы отмстить за братьев — теперь пришел их черед. Но лучше им погибнуть в борьбе с Ёрмунрекком, чем терпеть ее укоры.

Со смехом встретила Гудрун это признание — как настоящая валькирия она поднесла им питье в кубках и сама выбрала доспехи для свершения мести.

Но когда Хамдир и Сёрли сказали ей, что не суждено им вернуться и что следует готовить тризну по братьям и сестре, она с плачем села у ворот, от которых отъехали ее дети. Это были не слезы бессильной женщины, а эпический плач — оплакивание злой судьбы. Гудрун вспоминает о трех своих мужьях и о детях, которых пришлось ей самой обезглавить, о гибели последней своей отрады — дочери Сванхильд, о Гуннаре, Хёгни и Сигурде. Подобно Сигрун — безутешной вдове из «Второй песни о Хельги Убийце Хундинга», она призывает мертвого Сигурда прискакать на черном коне за нею из Хель, как он обещал ей на ложе. Плач Гудрун превращается в погребальную песнь.

Братья же отправились навстречу судьбе. Заговоренные доспехи дала им мать — их не могло пробить железо. В «Речах Хамдира», последней героической песни «Старшей Эдды» рассказывается, как на пути они встретили сводного брата Эрпа, и тот попрекнул их, назвав трусами. «А ты, храбрец, чем можешь нам помочь?» — спросил Хамдир. Как рука помогает руке, а нога ноге, ответил Эрп, и ответ показался братьям издевкой. Они расправились с юнцом, но затем Хамдир споткнулся (что было дурным знаком) и удержался рукою. Братья поняли, что Эрп был прав, но было поздно.

Подъезжая к палатам готского конунга, они увидели труп, висящий на виселице — то был несчастный Рандвер.

Дружинники Ёрмунрекка шумно пировали в зале и не слышали грохота копыт. Звук сигнального рога оторвал их от пира. Стража призвала готовиться к битве — прибыли мстители. Захмелевший Ёрмунрекк похвалился, что он свяжет Хамдира и Сёрли тетивами луков, но братья ринулись к престолу конунга, сокрушая на пути его дружинников — ведь копья и мечи не могли поразить их сквозь заговоренные доспехи. Они отсекли убийце сестры руки и ноги, но Ёрмунрекк успел крикнуть дружинникам, чтобы те побили братьев камнями (в «Саге о Вёльсунгах» говорится, будто некий кривой на один глаз муж посоветовал конунгу загнать героев камнями в Хель).

Сёрли успел обратиться к брату с упреком — если бы не его неразумный поступок, Эрп был бы с ними и срубил голову врагу. Дисы вмешались в их судьбу, ответствовал Хамдир, и не следует грызться, уподобляясь волкам.

Братья пали, и с ними пресекся род Нифлунгов.

Историки и филологи приложили немало сил, чтобы выявить исторические прототипы героев германо-скандинавского эпоса о Нифлунгах-Нибелунгах. Имя Сигурда-Зигфрида, главного героя эпоса, напоминало имя одного из правителей Франкского королевства (и сам Сигурд именовался иногда «вальским» — франкским героем); это был король из династии Меровингов Сигиберт, правивший в VI веке. Меровинги любили давать представителям своего рода «победные» имена, включавшие слово «сиг» (в том числе Сигизмунд — Сигмунд). Его женой была дочь готского короля Брунгильда. Ее распря с женой другого франкского короля Хильперика, его бывшей служанкой Фредегондой, описана в «Истории франков» Григория Турского (VI век): Сигиберт пал жертвой этой распри.

Имена многих исторических героев напоминают имена героев эпоса, но их роли не совпадают с эпическими ролями: Хьяльпрек был воспитателем Сигурда, а не правителем соседнего королевства, Брюнхильд обрекла героя на гибель, но не была его женой.

Еще больше противоречий между эпосом и историей обнаруживает последовательность событий. Франкский Сигиберт жил через столетие после того, как гунны разгромили Бургундское королевство (в 436 г.). Тогда действительно погибли король Гундихарий (Гуннар или Гунтер) со своими родичами. Но Аттила, Божий бич, возглавивший походы гуннов, умер не в результате войны с бургундами, а намного позднее, в 453 году. Готский историк VI века Иордан рассказывает другое предание о гибели Аттилы: гуннский вождь, пресыщенный роскошью и бесчисленными женами, взял в жены девушку невиданной красы по имени Ильдико. Это германское имя, напоминающее имя Хильд, вероятно, сохранилось в эпической памяти германцев, и Кримхильд стала женой Этцеля-Аттилы в «Песни о Нибелунгах» (а Хильдегунда именуется его заложницей в «Вальтарии»), Не сама эта дева с именем валькирии погубила свирепого гунна, но она действительно стала воплощением его судьбы: он умер после чрезмерного питья на брачном пире. Кровь хлынула у него горлом, и слуги обнаружили его мертвым, плавающим на брачном ложе в луже крови, а рядом — дрожащую Ильдико. Лишь в эпосе мстительная Гудрун стала виновницей его смерти.