Тор же направился дальше и дошел до Вимура — величайшей из рек, текущих между Мидгардом и Ётунхеймом. Пришлось богу опоясаться волшебным поясом, а посох воткнуть ниже по течению, чтобы переправиться через великанскую реку. Локи же уцепился за Пояс Силы и последовал за Тором. Но тут вода в реке стала прибывать, захлестывая Тора по плечи. Бог произнес вису-заклинание, призывая воду спадать, — иначе до небес будет расти его богатырская сила. Но тут выяснилось, что не колдовство было виной этому наводнению: гигантская дочь Гейррёда, упираясь в оба берега реки ногами, мочилась в воду. Пришлось Тору схватить огромный камень и бросить в великаншу, пошутив при этом: «Будет в устье запруда!» Камень вовремя попал в цель — Тор едва не погрузился в поток, и, только ухватившись за рябину, росшую у берега, выбрался на сушу (у исландцев с тех пор есть поговорка о рябине, спасшей Тора, похожая на русскую пословицу про тонущего, хватающегося за соломинку).

Но на этом козни Гейррёда и его семейства не кончились. Когда путники пришли к великану, им отвели не самое почетное место для ночлега — козий хлев. Там стояла скамья, на которую и уселся громовник. Тут он чувствует, что скамья под ним поднимается к самой крыше. Тогда Тор уперся в стропила посохом Грид что было силы и услышал хруст костей и крики тех, кто забрался под скамью — это были еще две дочери коварного великана.

Настал черед встретиться с самим великаном. Тот велел позвать Тора в палату позабавиться играми, и забава оказалась нешуточной. Во всей палате горели костры, и на одном из них был раскален железный брус. Гейррёд ухватил этот брус и метнул его в Тора; тут-то и пригодились громовнику его железные рукавицы, а великан сам невольно вооружил громовника привычным ему метательным оружием. Когда Тор поймал на лету раскаленное железо, Гейррёд спрятался за железный столб, но было поздно: Тор метнул свой снаряд с такой силой, что он пробил столб, великана, стену его жилища и затем ушел в землю.

Тору суждено погибнуть от яда своего извечного врага — Мирового змея — в конце времен. Но пока он сам охраняет границы Мидгарда и вторгается в Утгард, сдерживая чудовищ хаоса и отдаляя день Гибели богов.

Третий по значению после Одина и Тора бог скандинавского пантеона — Фрейр, сын Ньёрда и брат Фрейи. Фрейру подвластны плодородные дожди и даже солнечный свет — не случайно в «Речах Гримнира» говорится, что боги подарили на зубок Фрейру Альвхейм, солнечную страну светлых альвов. Этого бога следует молить о плодородии и мире. Он, как и Ньёрд, бог богатства; его волшебные атрибуты — вепрь Гуллинбурсти с золотой щетиной и корабль Скидбладнир («Сложенный из тонких досточек»), которому всегда дует попутный ветер и который может вместить всех асов в полном вооружении.

Брата и сестру Фрейра и Фрейю подозревали в кровосмесительной связи, но мы уже знаем, что они принадлежали к роду ванов, а там были приняты браки между братьями и сестрами. Смысл этого запретного для нормального родоплеменного общества божественного обычая в том, что ваны призваны были гарантировать плодородие, а плодородие зависело в представлениях этого общества от сексуальных способностей богов и их жрецов. Недаром в приведенном рассказе об идоле Фрейра, разъезжающем в повозке во время календарных праздников, его должна была сопровождать земная жена — жрица.

Фрейр действительно почитался как бог телесной любви и сладострастия — в Упсале его идол был изображён с огромным детородным членом. Его любовное вожделение охватывало не только ближайшее божественное окружение, включавшее его сестру, — оно простиралось и за пределы мира богов и людей — Мидгарда. Об этом рассказывает песнь «Старшей Эдды» — «Поездка Скирнира».

Фрейр однажды сидел на престоле Хлидскьяльв, принадлежавшем Одину, и осматривал все миры. И тут он увидел на севере, в далеком Ётунхейме во дворе горного великана Гюмира, прекрасную деву Герд, от рук которой исходило сияние, освещавшее весь мир. Любовный недуг охватил Фрейра, и бог погрузился в тоску — он не спал и не ел, не говорил ни с кем ни слова.

Нет ничего страшнее тоски бога плодородия — ведь вся природа зависит от его благополучия: так в античном мифе богиня плодородия Деметра пребывала полгода в трауре по похищенной в преисподнюю дочь, и тогда наступала зима. Боги были обеспокоены тоской Фрейра, и сами Ньёрд и Скади отправили к сыну верного слугу Скирнира, который смолоду был предан Фрейру.

Слуга должен был выведать, что причинило такую печаль богу и почему целыми днями он сидит один в своих палатах.

Фрейр не сразу раскрывает Скирниру причину своей тоски: ведь его возлюбленная обитает в Стране великанов. И хотя боги не брезговали любовными связями с великаншами — сам Фрейр был сыном великанши Скади, — благословения на брак с Герд от асов и альвов ждать было трудно. Фрейр, однако, просит Скирнира сосватать ему Герд и привезти невесту, даже если на то не будет воли ее отца. Скирнир соглашается на трудную поездку, если Фрейр даст ему коня, который может проскакать сквозь мрачное пламя, отделяющее Мидгард от Ётунхейма, и волшебный меч-самосек — защиту от великанов.

Сватовство в ином мире — нелегкая задача, и Фрейр дает свату все необходимое для поездки. Герд услышала грохот копыт богатырского коня, и служанка поведала ей о приезде неведомого воина. Дева велела ввести гостя в палату, хотя и предчувствовала недоброе — приехавший издалека явно был врагом великанов и мог стать убийцей её родичей. К тому же Скирнир был не из асов, не из альвов и не из ванов — зачем он промчался через бурное пламя?

Скирнир признался, что он не относится к родам богов и альвов, он человек, но прискакал как вестник любви бога Фрейра; как свадебный дар он принес Герд одиннадцать золотых яблок. Яблоко во многих ритуалах и мифах оказывается свадебным даром, символом любовного соития (вспомним библейский миф об Адаме и Еве) и самой невесты, но в скандинавской мифологии яблоки имели особый смысл. Это были молодильные яблоки, которые принадлежали богине Идунн и которыми все время жаждали обзавестись великаны.

Но Герд отказывается от драгоценного подарка. Скирнир не может привлечь ее любви даже обещанием волшебного кольца Драупнир — гордая дева отвечает, что у ее отца достаточно сокровищ.

Скирниру остается одно — угрозами уговорить Герд. Он показывает меч с тайными рунами и говорит, что снесет им голову гордячке. Но Герд не боится и этой угрозы, больше ее страшит встреча столь настойчивого свата с отцом — им не избежать схватки.

Тут Скирнир проявляет все свое красноречие и живописует беды, которые обрушатся на Герд. Он убьет ее отца — старого турса, ее же ударит жезлом укрощения, и она окажется в его власти. Герд никогда не увидит людей и перед глазами ее будет только преисподняя — Хель; еда будет ей противней, чем змеи для людского взора; людям она будет казаться чудовищем. Скирнир обещает навести на строптивую невесту немочь и черную похоть, но выйти замуж она сможет только за трехглавого турса. Все эти обещания слуга бога завершает заклинанием, призывающим гнев верховных богов пантеона: Одина, всемогущего аса Тора и Фрейра — и вырезает магические руны, которые будут наводить порчу на Деву до тех пор, пока их не уничтожит сам заклинатель.

Перед нами — типичный любовный заговор, к которому прибегали отвергнутые влюбленные (в русской традиции такие заговоры назвались «присушкой»); он и составляет основное содержание «Песни о Скирнире».

Заговор оказал свое действие. Герд соглашается на любовную встречу с Фрейром через девять ночей (традиционный срок испытания в скандинавской мифологии). Бог встречает верного слугу и требует от него рассказа о поездке, даже не дав снять седло с коня. Скирнир обещает господину встречу с Герд через девять дней. Песнь кончается элегической речью Фрейра: