Подобное уподобление стало источником богатейшей, прекрасной и разнообразной иконографии, главным образом в форме монет и статуй. Как правило, эти женщины-богини имели отличительные атрибуты соответствующего божества (колосья, цветы, плоды, колчан, полумесяц), рядом с ними мог быть изображен бог-супруг, но у них сохранялись характерные портретные черты и модная прическа. Такие оригинальные художественные гибриды были весьма популярны и представляли собой очень ловкое средство пропаганды: женщины и их дети придавали мужской пропаганде некоторое обаяние. Так, Ливия, обожествленная позднее под именем божественной Августы, изображалась также как Фортуна или Церера. На статуе в Капитолии ее лицо вполне узнаваемо, но диадема украшена колосьями и маками Цереры. Во II в. Фаустина Младшая — дочь Антонина Пия и Фаустины Старшей, супруга Марка Аврелия, мать многочисленного потомства, в том числе двух пар близнецов, — могла изображаться как Венера с Марсом, как в группе из Остии [556], где божества напоминают внешностью императорскую чету в молодости, благодаря же плодовитости она стала особенно значимой фигурой в династической и семейной политике: мы видим ее в образе Вечности (Aeternitas) и матери воинских лагерей (Mater castrorum). Юлия Домна, уподобленная покровительнице Карфагена, получила официальное посвящение, прямо к ней обращенное: «Юлии Августе, богине небесной, матери императора Каракаллы, матери сената, отечества и воинских лагерей» [557].

В расчет следует принимать не только собственно императорскую точку зрения. Подобает также поинтересоваться практикой этих культов и созданных ради них священнодействий. Женщины прямо участвовали в них, начиная с Ливии, которая после смерти Августа получила титул жрицы Августа обожествленного (sacerdos divi Augusti), которой, если она отправлялась куда-нибудь в силу своих религиозных обязанностей, полагался почетный охранник с фасциями — ликтор [558]. Но прежде всего мы остановимся на многочисленных жрицах из италийских и провинциальных элит: ведь в большинстве областей эти и только эти священнодействия были единственной формой публичных функций, на исполнение которых могла надеяться женщина. Эти жрицы, либо являвшиеся фламиниками божественной Плотины [559]или «божественных Август» [560], либо вместе с мужем составлявшие чету фламинов (провинция Тарраконская Испания) или великих жрецов (провинция Азия), получали в провинциальном обществе высокое, завидное место, благодаря которому принимали участие в официальной жизни муниципий, колоний, городов, а также в больших манифестациях провинциалов перед наместником. Не забудем и об открывавшихся для них возможностях благотворительности, также обосновывавшей и укреплявшей порядок в обществе и притом обеспечивавшей место на виду у публики, завидное и возбуждавшее зависть.

Этим не исчерпываются все аспекты участия женщин в римской религиозной жизни. Например, наше внимание могла бы привлечь главная лунная богиня Диана, праздник которой приходился на иды августа. Но ее культ, кажется, был сравнительно мало развит, а ее значение как покровительницы родов, видимо, затмевалось Юноной Луциной и Карментой, у которых также была эта прерогатива. Кроме того, имело значение, что это была латинская богиня, некоторым образом похищенная Римом по праву завоевателей и потерявшая в Городе свое политическое значение. Ей по-прежнему возносили моления женщины [561], в том числе рабыни [562], но ей не удалось занять то место богини плебса, которого добилась Церера. Она присутствовала на селлистерниях матрон — вероятно, как гарант возобновления поколений.

Мы могли бы изучить и Цереру — божество со сложными функциями, покровительницу земледелия и особенно пшеницы, с италийско-латинскими корнями, но издревле эллинизированную. Эта эллинизация в III в. до н. э. возродила ее культ с «общественными жрицами римского народа квиритов» (sacerdotes publicae populi Romani Quiritium) — иноземками, приехавшими из греческих колоний Южной Италии и получившими римское гражданство [563]. Вместе с тем это была одна из богинь, представленных фламином — мужчиной. Ее храм на Авентине некогда был религиозным центром плебса в его политической борьбе и местом хранения плебейских архивов. «Цериалии» (12–19 апреля) включали игры, устраивавшиеся плебейским эдилом (их также называли Церериными эдилами), с гонкой колесниц в цирке 19-го числа. В жертву богине приносили пшеницу (как всегда, полбу — far), соль и ладан, а также свинью. Вот что, по рассказу Овидия, должны были делать крестьяне:

Был еще Sacrum anniversarium Cereris — летний (очевидно, переходящий) праздник обретения Прозерпины: после нескольких дней поста и воздержания матроны в белых одеждах приносили в дар первые плоды жатвы — гирлянды и венки из колосьев. Как говорит Цицерон, совершались также посвящения — ночные мистерии исключительно для женщин [565].

Сразу за Цериалиями в конце апреля — начале мая следовали Флоралии, где женщины, особенно проститутки, вместе с мужчинами весело и разнузданно славили богиню цветения [566]. По контрасту с белоснежными одеяниями праздника Цереры они носили пестрые платья. Как говорит Овидий, «приветлива Флора»,

Все эти культы многое сближает — например, близость храмов друг к другу, — но многое и разделяет, начиная с контраста между белизной юной Цереры и безудержностью Флоры; совершенно различны и слои общества, справлявшие эти праздники.

В связи с этим следует вкратце упомянуть о событии, оставившем глубокий след в истории религии республиканского Рима: так называемом «деле вакханок» [568]. В 186 г. до н. э. власти Рима решили запретить культ Вакха вследствие скандала, истоки и следствия которого весьма сложны. Но нас это дело интересует начиная с его истоков: вакхические обряды были ответвлением женских культов, в том числе культа Цереры, о котором мы только что говорили. Реформа, проведенная уроженкой Кампании Аной Пакулой, по которой мужчины, а особенно молодые, стали посвящаться в этот женский культ, послужила причиной расследований и многочисленных проблем общеправового характера: женщины претендовали на место мужчин и всего общества в мужском воспитании, которое должно было быть гражданственным, воинственным, мужественным. Вот два ключевых параграфа (13.10 и 13.12) из рассказа Тита Ливия: