Закон перечислял шесть основных видов заведений для торговли спиртными напитками:

«…питейные заведения разных наименований, торговавшие исключительно крепкими напитками: питейные дома, шинки, штофные лавки, водочные магазины, выставки и др.;

ренсковые погреба, торговавшие иностранными и русскими алкогольными напитками, а также погреба, продававшие исключительно российские виноградные вина;

временные ренсковые погреба и выставки;

портерные и пивные лавки;

трактирные заведения, гостиницы на почтовых станциях и разного рода буфеты, если в них производилась распивочная продажа алкогольных напитков;

постоялые дворы, корчмы и заезжие дома, а также открываемые в Ставропольской губ. и областях Терской и Кубанской заведения под названием "духаны"».

Этот перечень заведений на протяжении следующих 40 лет развивался и усложнялся. Постепенно отмирали штофные лавки — зато увеличилось количество кухмистерских и буфетов «при театрах, на пароходах, пароходных пристанях, станциях железных дорог». Их открытие находилось в ведении органов городского самоуправления — городских дум. Право на торговлю (патент) выдавала особая «раскладочная комиссия» городской думы, определявшая величину налогов с заведений «по степени дохода, размерам оборотов, роду и особенностям производимого промысла, по месту нахождения их в городе» ^{27} .

По виду торговли все заведения по продаже спиртных напитков подразделялись на три основные группы:

— с продажей распивочно и на вынос, без права торговли горячими закусками;

— с продажей только на вынос;

— с продажей только распивочно с правом торговли горячими закусками.

Согласно существовавшим правилам, продажа крепких напитков производилась распивочно и на вынос в питейных домах, водочных магазинах, временных выставках, корчмах, духанах, портерных и штофных лавках, погребах русских виноградных вин, ренсковых погребах — при наличии у хозяев патентов на оба вида торговли. Только на вынос торговали спиртным в ренсковых погребах в том случае, если их владельцы не выкупили патента на распивочную продажу. Исключительно распивочная торговля велась в трактирных заведениях, различного рода буфетах, на постоялых дворах и в станционных и заезжих домах.

Патент на открытие кабака стоил в то время дешево; предприимчивые заводчики и торговцы, соблазняя потребителей дешевой водкой, активно развернули свою деятельность по городам и весям империи. «Наступила горячая пора общего открытия кабаков. Заводские доверенные ездили, как угорелые, и искали хорошие места. И где только не находились эти места и где только не открывались кабаки!.. Все селения, не только торговые, но и самые глухие, не проезжие, пестрели кабацкими вывесками, все большие дороги — тоже. Открывались кабаки и в самых мизерных деревушках. Открывались на всяких дорожных перекрестках. Открывались на речных перевозах, на пристанях. Открывались на мельницах, на рушках, на маслобойнях. Открывались среди господских усадеб. Открывались и в самых господских жилых домах. Устав о питейном сборе в то время представлял такую свободу для открытия кабаков, а стоимость патентов была такая небольшая, что можно думать, что первые составители устава как будто боялись, как бы эти злачные места не исчезли с лица родной земли», — вспоминал былые дни один из заводчиков, простодушно сообщая, что на первых порах дела шли настолько блестяще, что вполне можно было действовать даже без каких-либо злоупотреблений ^{28} .

подмечалась примета пореформенного времени в поэме Н. А. Некрасова, где вся Россия представлена одним огромным кабаком:

От искушения питейной торговлей не убереглось даже управление личного хозяйства царя — Кабинет его императорского величества. В селах Алтайского горного округа кабаки насаждались настолько бесцеремонно вопреки требованию законодательства о получении согласия сельских обществ, что даже местные власти вынуждены были отреагировать. В 1883 году Томское губернское по крестьянским делам присутствие заявило по этому поводу протест и указало кабинетским чиновникам, что «такое извлечение дохода не соответствует высокому достоинству» представляемого ими учреждения ^{29} .

Кабаки ставили рядом с монастырями, больницами, кладбищами, на перекрестках дорог. Только в Москве их число увеличилось за год — с 1862 по 1863 год — с 218 до 919. Всего же по России количество питейных заведений всех уровней достигло в 1863 году 265 369 по сравнению с 78 тысячами в дореформенное время ^{30} . Только в одном 1867 году в России было выкуплено 410 299 патентов на право ведения раздробительной виноторговли (включая временные выставки), благодаря чему государство получило доход в сумме 7 590 499 рублей.

Открывавшиеся десятками и сотнями заведения стремились наперебой завлечь посетителей яркими вывесками. На них изображались «фениксы в пламени, медведь в задумчивости с газетой и пр. Над простыми трактирами рисовали мужиков, чинно сидящих вокруг стола, уставленного чайным прибором или закускою и штофиками; живописцы обращали особенное внимание на фигуры людей: они заставляли их разливать и пить чай в самом грациозном положении, совсем непривычном для посетителей таких мест. На вывесках иногда людские фигуры были заменены предметами: чайный прибор, закуски и графин с водкой, последнее изображение еще красноречивее говорило за себя». На вывесках винных погребов изображали золотые грозди винограда, а также Бахуса и его потомков верхом на бочках, с плющевыми венками на голове, с чашами и с кистями винограда в руках.

Конкуренты наперебой приглашали клиентов, иногда демонстрируя выдумку и остроумие: один назвал свое пристанище «Нипрахадимая питейная заведение», его сосед зазывал «Можно выпить и с собой взять!»; на очередной вывеске «сверкал серебряный козел, опершийся обеими лапами на четвертную бутылку, тогда как на другой вывеске, неотразимо привлекая к себе мимоходящую публику, находился куншт, изображающий мужика и бабу в праздничном национальном костюме. В руках у этой приятной четы имелось по зеленому полуштофу и по огромному куску ветчины на господских вилках. На все эти соблазнительные доморощенные продукты чета глядела с сердечным веселием и, не употребляя их во снедь, приплясывала и в умилении изрыгала из уст такое изречение, летевшее золотыми буквами по бархатно-красному полю вывески: "Кабак, на штош луччи!"» ^{31}

Внутри же питейные дома были устроены просто и без прикрас. Кроме стойки кабатчика и полок с бутылками, никакой другой мебели здесь не полагалось. Относясь к заведениям низшего разряда, питейные дома открывались, как правило, не в столичных и губернских городах, а в сельской местности, городах уездных и заштатных. Продавались в них только крепкие напитки — в большинстве случаев простое хлебное вино, реже очищенное вино и водки (последние — в уездных и волостных центрах, небольших городах), соответствуя вкусам основных потребителей — небогатых мещан, мастеровых, приказчиков, мелких чиновников.