– Итак, – прошептал он между поцелуями, – мы рискнем устроить еще один спектакль в церкви Святого Георгия? Или ты предпочтешь что-нибудь попроще?

– Ты уверен? – шепотом спросила она.

– В чем?

– Что мы поженимся. Ты в самом деле этого хочешь или поступаешь так потому, что оказался в капкане и должен сделать мне предложение?

– Элизабет, – сказал он, качая головой, – не вынуждай меня играть роль идиота, который несет всякий романтический вздор. Я хочу жениться на тебе. Конечно, если ты не хочешь выходить за меня замуж, я это пойму. Хотя пойму лишь отчасти, поскольку у меня теперь есть титул. Но в конечном итоге я завяжу тебе глаза, вставлю в рот кляп, перекину тебя через плечо и даже соглашусь снова заполучить шипы себе в задницу, разыскивая немого кузнеца в Гретна-Грин, который станет моим свидетелем. – Он замолчал и стал терпеливо ждать ответа.

– Да, все так просто, – прошептала она, все еще не веря в столь отчаянно счастливую судьбу. – Я хотела бы, чтобы это произошло поскорее. – Она закрыла глаза, вдыхая его мужской запах. – Настолько скоро, насколько это позволительно.

Он словно читал ее мысли.

– О чем ты думаешь и беспокоишься?

Она не смогла удержаться от слов, которые прозвучали сами собой:

– Боюсь, что я проснусь и все окажется сказкой.

– Элизабет, я не позволю тебе бояться. Никогда. – Он помолчал, изучая выражение ее лица. Наконец, испытав удовлетворение, он продолжил: – Тогда это произойдет с помощью разрешения на венчание без церковного оглашения. Бьюсь об заклад, что архиепископ будет рад помочь. Он улыбнулся и покрыл ее лицо поцелуями.

Но прежде чем погрузиться в кокон счастья, Элиза мысленно дала себе клятву.

Есть одна вещь, которую она непременно сделает. Прежде чем она станет женой и личным поваром мужчины который спас ее и с которым она проведет остаток жизни, это будет нечто совершенно дерзкое.

И она знала, кого попросить о помощи. Это будет определенно не архиепископ.

Если бы три месяца назад ему сказали, что он сумеет осадить осыпанного почестями героя и принца-регента, причем сделает это для того, чтобы защитить женщину и жениться на ней, Роуленд расхохотался бы, а затем огрел хлыстом человека, который имел безрассудство предположить столь невероятное развитие событий.

Тем не менее, сейчас он стоял, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, перед украшенными мраморными скульптурами камином в гостиной одного из грандиозных городских домов Мейфэра, а рядом с ним находились два человека, которые добровольно взялись совершить невозможное, – его единокровный брат и герцог Хелстон.

Во-первых, они помогли ему получить разрешение на венчание без церковного оглашения; во-вторых, лишили его возможности видеться с Элизабет – на этом настояла вдовствующая герцогиня, которую Роуленд задушил бы собственными руками, если бы она не оказалась столь полезной во время судьбоносных событий в Карлтон-Хаусе.

Все они пытались объяснить, почему увезли Элизабет, но Роуленд и сам все понимал.

Они боялись, что он испортит все дело – либо изменит решение, либо скажет Элизабет что-то такое, что вынудит ее взять назад свое обещание. Он улыбнулся и откашлялся. Они ничего не поняли, идиоты.

Все эти пэры имели глубокое уважение к своим женам – в соответствии со всяким вздором о самопожертвовании, который распространен среди особ с голубой кровью. Однако Роуленд вышел из бродяг и всегда останется бродягой. Когда он находил что-то драгоценное, то не отдавал это и не возвращал законному владельцу. Он сторожил его подобно тому, как дикая собака охраняет найденную кость. В этом случае он тоже был изголодавшейся дворняжкой, а Элизабет…

– Итак? – Хелстон снова возвращался к перемалыванию вопроса о каких-то глупых деталях. Это продолжалось уже неделю.

– Что «итак»? – пробормотал Роуленд.

– У тебя оно есть?

– Что?

Герцог тяжело вздохнул.

– Кольцо.

Он знал, что герцог отсчитывает дни до этой свадьбы. Потом Хелстон ощутит свободу – свободу от ответственности приглядывать за одним беспокойным представителем выводка его бабушки.

Несмотря на смену женихов принц-регент не взял назад свой щедрый подарок Саре Уинтерс. После свадьбы Элизабет герцогу придется управляться всего с одной вдовушкой, хотя она доставляла хлопот больше всех. С Эйтой.

– Ну? Так у тебя есть это чертово кольцо, или я должен изъять его из побрякушек моей жены? – нетерпеливо спросил Хелстон.

Роуленд просто не мог пересилить себя.

– Кольцо? Гм… Это может стать сложностью, – небрежно ответил он.

Герцог повернулся к Майклу:

– Ты должен, по крайней мере, сводить своего братца к ювелиру. Помочь найти это чертово…

Майкл вздохнул.

– У него оно есть, Хелстон. Очевидно, ты не имеешь никакого понятия.

– О чем? – мрачно спросил герцог.

– О том, что мой брат имеет старомодные представления о выражении благодарности.

– И в чем это заключается?

– Он заставляет тебя пропотеть.

Роуленд хлопнул своего младшего брата по спине.

– Ты прав, Майкл. Но лишь отчасти.

– И в чем я не прав? – спросил Майкл, и его улыбка погасла.

– Относительно его потения. Но у меня нет ни одной причины для беспокойства. Все совсем наоборот.

Это вызвало у Хелстона смех. Успокоившись наконец, он сказал:

– Еще посмотрим, мой дорогой друг. Я предсказываю, что через девять месяцев мы станем свидетелями сдвига в твоей холодности. Если, конечно, ты будешь использовать время разумно. Эллсмир этим летом стал ярким примером.

– И, разумеется, ты, Хелстон, был совершенно холоден, в то время как твоя жена… – пробормотал Майкл.

– Больше ни слова, Уоллес. – Герцог сверкнул глазами.

Их беседа была прервана появлением Эйты, которая метнула быстрый взгляд на дверь и кивнула архиепископу и Лефрою, стоявшим в противоположном конце комнаты. Это помогло Роуленду скрыть неожиданный приступ страха и ноющей боли в сердце. Господи, если она забеременела… От этой мысли у него все расплылось перед глазами. Он не может потерять ее. Он проглотил поднимающуюся к горлу желчь.

Пожилой архиепископ в гораздо более скромном облачении, чем в церкви Святого Георгия, шагнул к ним.

– Займем места, джентльмены.

Верный конюший Роуленда остался у окна.

– Лефрой! – Легким жестом Роуленд пригласил этого человека, которого знал так давно и которому доверял как никому.

– Хозяин? – Лефрой приблизился на шаг.

– Становись сюда.

Старый Лефрой подошел еще ближе и остановился рядом с Майклом.

– Нет, – сказал Роуленд. – Рядом со мной.

Лефрой приблизился к нему, и на его лице появилась широкая, до ушей, улыбка.

– Подержи это. – Роуленд подал Лефрою изящное, отделанное золотом кольцо со множеством маленьких, изысканных бриллиантов.

Герцог выпучил глаза.

– Где ты его…

Роуленд вскинул бровь.

– У меня есть возможности…

– Клянусь всем святым, – пробормотал Хелстон, – ты купил краденое кольцо.

– Не будь смешным, – возразил Роуленд. – Оно не украдено. Оно взято у его жены. – Он бросил взгляд на брата. – Взаймы.

– Взаймы? Это значит, что ты его вернешь? – воскликнул Майкл.

– Нет. В смысле, ты сможешь получить его назад, если Элизабет увидит нечто такое, что понравится ей больше. Но я не буду держать твое… – Тут он услышал какой-то звук, и все повернулись.

Глаза его остановились на светящейся фигуре у входа. От этого зрелища у Роуленда пересохло в горле. Он не смог бы описать это белое великолепие из шелка и кружев, которое было на ней. Он знал лишь то, что она похожа на ангела, сошедшего с небес, чтобы повести его в рай.

Когда она подплывала к нему, он увидел белые цветы в ее волосах. Несколько локонов спускались к плечу, чтобы окончательно свести его с ума. Но в первую очередь его пленили ее глаза. Они были такие чистые, такие искренние и такие зеленые на фоне всей этой белоснежной красоты.