– Черт побери, – опять перебил ее Хелстон, – я думал, мы договорились прекратить это ежегодное безумие.

– Нет, ты просил меня не устраивать это, а я сделала то, что делаю каждый год, – не послушала тебя. В любом случае, пожалуйста, могу я продолжить?

Хелстон тяжело вздохнул и настоял взять на колени обоих своих отпрысков, пока его жена следила, чтобы все положили себе ароматное угощение, которым был уставлен стол: жареная свинина с гарниром из запеченных яблок, фазан в желе, имбирные пряники, карри из яиц, – словом, очень богатый выбор.

– Мистер Раньер, я перейду сразу к делу, чтобы меня больше не перебивали, – продолжала Эйта, расправляя салфетку на коленях. – День рождения моего внука приходится на День невинноубиенных младенцев, и мне было бы очень приятно, если бы в этот вечер вы были с нами. Должна пояснить, что существуют три вещи, чтобы заставить джентльмена прийти. На самом деле существует только одна вещь, которая заставляет увлекающегося или, скорее, фанатичного поклонника…

– Карты. Лучшая в Лондоне игра в фараон и вист, – медленно сказал Хелстон, с невероятной нежностью целуя одного из своих отпрысков. – И, кроме того, Раньер, я не думаю, что ты играешь.

– Наверное, это занятное развлечение, – с каменным лицом ответил Майкл.

– Люк, пожалуйста, ты поступаешь нечестно, – прервала их Грейс. – Я умоляю тебя, перестань. Право, мистер Раньер не может себе позволить… – Она замолчала, обиженная.

– Насколько сложная эта игра? – тихо спросил Майкл.

– Слишком сложная, если вы вынуждены спрашивать, – пробормотал Элсмир, немного смутившись.

– Я, например, желаю, нет, Господи, я настаиваю поставить на мистера Раньера, – сказал мистер Браун. – Я должен тебе, парень. Должен тебе за спасение леди Шеффилд.

– В таком случае мне придется поддержать твоего внука, Эйта. Герцоги должны объединяться против… Герцоги просто должны объединяться, – вывернулся из затруднительного положения герцог Бофор, прищурив глаза в направлении Майкла и мистера Брауна.

– Мне кажется, будет честным напомнить вам, ваша светлость, – с кислым лицом сказал мистер Браун, – что День святых невинноубиенных младенцев – также день невезения, и Люку никогда особенно не везло в этот день в…

– Напоминаете мне, – перебил его Хелстон; – почему я приглашаю вас на эти праздники, Брауни [8]?

– Замечательно. Все решено, – бодро улыбнулась Эйта. – Мистер Раньер должен там быть.

Майкл открыл рот, чтобы уклониться от приглашения, но герцогиня сделала вид, что ничего не заметила.

Приходите ровно в семь, мистер: Раньер. Мы начинаем рано и играем долго.

– Я постараюсь, мадам, – уклончиво ответил Майкл. – Должен сказать вам, что скорее всего это будет мой последний день пребывания здесь. На следующий день я возвращаюсь в Бринлоу.

Ему не надо было даже поворачиваться в сторону Грейс, чтобы увидеть ее лицо, потому что он и так почувствовал, как она напряглась. Даже если это будет последнее, что он сделает, он обязательно найдет сегодня способ поговорить с ней наедине.

У Хелстона прояснилось лицо, когда он услышал эту новость. На самом деле впервые за все это время Майкл увидел улыбку на лице этого человека, а один довольно кривой зуб делал его еще больше похожим на дьявола. Как только очаровательная герцогиня терпит его? В этот самый момент Майкл стал свидетелем удивительно нежного взгляда, который герцогиня подарила своему мужу, и он стал тупо гадать, кто из них, Хелстон или Элсмир, воспользовался бильярдным столом для удовлетворения страсти. Майкл готов был поспорить, что это герцог.

Свой следующий шаг к Грейс Майкл планировал так же методично, как карманный воришка в трущобах. Пока другие сидели, набивая себе желудки, как упитанные цыплята, Майкл обдумывал свои возможности. Грейс отказывалась встречаться с его взглядом всякий раз, когда он смотрел на нее.

В конце концов, ужин завершился без единого оскорбления или ссоры. Великолепная еда утихомирила даже Бофора.

Майкл схватил Грейс за руку, когда джентльмены, прежде чем выпить после ужина по бокалу бренди, решили проводить дам в гостиную.

– Может быть, покажете мне дом, леди Шеффилд? Майкл нарочно сказал это громким голосом, чтобы услышала старая герцогиня. Он знал, что в том углу получит поддержку.

– Да-да, Грейс. Ты должна показать ему нашу галерею. Она пополнилась портретом импозантной дамы от генеалогического древа Розамунды.

– Клянусь, что графиня Эдвина сердито смотрит на всех, кто проходит мимо, кроме Люка, – засмеялась Розамунда. – По какой-то причине она улыбается, когда он проходит мимо.

– Пожалуйста. – Майкл почувствовал нерешительность Грейс. – Вы окажете мне большую честь, – шепнул он ей прямо в ухо.

Грейс в отчаянии перевела взгляд с Эйты на Розамунду, потом посмотрела на Майкла.

– С удовольствием, – смилостивившись, процедила она сквозь зубы явную ложь. – Эйта, будь добра, налей мне, пожалуйста, чаю. Мы через несколько минут вернемся.

– Ну конечно, моя дорогая, конечно!

Грейс повела Майкла, нет, скорее, потащила по длинному коридору, когда другие гости удалились в гостиную. Майкл на секунду остановился у первой двери и заглянул внутрь. Библиотека. Они прошли мимо, и он взялся за ручку следующей двери. Что-то наподобие женской гостиной. Майкл сразу закрыл дверь.

– Что ты делаешь? – удивлённо подняла брови Грейс.

– Совершаю быструю прогулку по дому. Ты же именно это обещала мне, правда?

Грейс вздохнула и пошла дальше по коридору, отделанному позолотой, а Майкл по пути заглядывал в каждую комнату.

Вот он опять остановился. Ага. Наконец-то. Он затащил ее в комнату и закрыл дверь.

– Что ты делаешь?! – повернулась Грейс.

– Вот то, что я хотел увидеть. И не надо показывать мне старомодные портреты, – улыбнулся он. – Наш разговор в Бринлоу… Ну, я надеялся… – Майкл прижал ее спиной к обитому войлоком столу и с величайшей нежностью посмотрел в ее удивительное лицо. – Разве ты можешь винить меня? У меня не было ни одной минуты, чтобы побыть с тобой наедине, потому что эти лорды смотрели за тобой, как собаки, охраняющие курятник.

– Зачем тебе понадобилось остаться со мной наедине? Между нами нет ничего такого, о чем надо говорить без присутствия поблизости моих друзей.

– Разве? – Майкл коснулся губами ее виска. – Ну что ж, мне никогда не было особого дела до зрителей, когда я хочу побыть с тобой наедине. Это нарушает замысел, правда?

– Перестань. – У Грейс от душевной боли потемнели глаза, и она попыталась оттолкнуть его. – Пожалуйста, не надо все так упрощать. Я не выношу флирт. А ты с момента появления в Лондоне только этим и занимаешься.

– Вот что происходит, когда ты бездельничаешь и вместо работы целый день встречаешься с высокими особами. А я думал, ты благосклонно относишься к надменным щеголям.

Грейс промолчала в ответ. Тогда Майкл отпустил ее и грубо сбросил с себя маску благополучия, которую он так тщательно поддерживал с тех пор, как приехал в Лондон.

– Я больше не могу продолжать этот фарс, Грейс, – медленно, низким голосом сказал Майкл. – И я решил, что тебе будет лучше знать правду о моем прошлом.

– Послушай, – Грейс отступила на шаг, – в этом нет необходимости. Через несколько дней ты уезжаешь.

Ты сам только что сказал об этом. И мне бы хотелось, чтобы мы расстались друзьями, поскольку ты ясно дал понять, что хочешь именно этого… и ничего другого в конечном счете быть не может. Я считаю точно так же. И действительно думаю, что будет лучше, если мы воздержимся от этой… от этой…

– Ну же?

– От этой бессмыслицы, – нервно закончила Грейс.

– Бессмыслицы? – Ему ужасно хотелось, чтобы она подошла к нему, но она не подойдет, и он не мог винить ее за это. – Мне кажется, мне больше нравилось, когда ты называла это супружеским счастьем.

– Я не вынесу этого. – Грейс закусила нижнюю губу, и Майклу не терпелось расправить ее с помощью поцелуя, но вместо этого он заставил себя сказать то, ради чего пришел сюда.