– Правда? – Майкл еще крепче прижал ее к себе, и его восставшая плоть уперлась Грейс в бедро. – Болваны! Они все – полные болваны, и этот Браун – типичное тому подтверждение. – Майкл с бесконечной нежностью прижался к ее губам, и… и Грейс погибла в водовороте захватившего ее жаркого огненного потока. Как будто к ней прикасались языки пламени из горящего камина. И если сначала ей было жарко, то через мгновение уже казалось, что она находится в центре раскаленного солнца.

Его поцелуй никак не походил на поцелуй джентльмена. В нем не было ни почтения, ни скромности, ни пристойности. Он был обжигающим, пьянящим и грубым.

И Грейс наслаждалась каждым мгновением этого поцелуя.

Она едва не потеряла сознание, когда он провел языком по ее сомкнутым губам и осмелился раздвинуть их. Результат был ошеломляющим. Этот человек подталкивал ее прикасаться к нему, вдыхать его запах, пробовать на вкус каждый дюйм его тела. Кроме запаха мыла, которым он пользовался, сохранилась еще необыкновенная эссенция из аромата хвои и головокружительного запаха чистого мужского тела. У него был вкус всего запретного. У него был вкус мужчины.

И иногда, как раз когда она начнет терять голову и падать, падать в пропасть, он шепнет ей на ухо одно-два слова, и она вернется к ошеломляющей действительности момента.

Сейчас она находилась где-то между Дербиширом и Йоркширом, забывшись в крепких объятиях незнакомца, и перед лицом такого желания ее сдержанность таяла на глазах.

– М-м-м, – промурлыкал Майкл. – Именно так, любовь моя, прикасайся ко мне.

Грейс поняла, что гладит его широкое плечо, пока он покрывал поцелуями ее лицо.

– Я все гадал… – его губы переместились к ямке у основания ее шеи, – нежнее ли твоя кожа здесь, – губы продолжили путь ниже, – или здесь.

Майкл завис над Грейс, удерживая на локтях вес собственного тела, потом опустил край повязки и поцеловал округлость груди, потрясающе близко к чувствительному соску.

– Но, – пробормотал Майкл, – есть и другие места, чтобы обдумать… возможно, немного позже.

Грейс не имела ни малейшего представления, о чем он говорит, но тут его губы переместились чуть ниже, прямо к соску, и она совсем потеряла способность соображать.

Она судорожно выдохнула, когда своей большой рукой Майкл провел по одной груди, а его губы захватили напрягшийся сосок второй. Внутри у Грейс вспыхнуло страстное желание, такой откровенной жажды она еще не знала.

– Скажи, не побеспокоил ли я твою рану? – настаивал он.

На Грейс обрушилась невыносимо сладкая боль желания, и она, не осознавая того, ухватилась за плечи Майкла. Она просто поверить не могла, что это происходит с ней, и ощутила нелепое желание рассмеяться, когда опустила глаза вниз и увидела взмах его длинных черных ресниц, которые хлопали по его лицу, пока он с благоговейным трепетом ласкал ее сосок. А Майкл, как будто прочитав ее мысли, поднял глаза и медленно подмигнул ей.

У Грейс перехватило дыхание, пока он вытворял языком нечто невероятное.

О Боже, она просто была не готова к этому. Во-первых, она не знала, что ей делать с собственными руками. Во-вторых, она очень боялась, что не сможет сдержать возгласов удовольствия. Господи, что он делал с ней!

Майкл потянулся к ее ладони, прижался к ней губами, а Грейс почувствовала, как разгоряченного соска коснулся прохладный воздух.

– Скажи мне, любовь моя. Скажи, что тебе нравится, скажи, чего ты хочешь.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду, – дрожащим голосом произнесла Грейс. О Боже, как ей справиться с собой? – Разве ты не знаешь, что делать?

– Дорогая моя, – в груди у Майкла заклокотал смех, – вариантов слишком много. – Он лениво обвел языком темный ореол груди и поднял глаза. – Ты не хочешь помочь мне сузить возможности?

– Нет, – прошептала Грейс. Ей ужасно хотелось расспросить его о таких возможностях, но она стеснялась.

– Ну, тогда нам придется испытать их все, – ухмыльнулся Майкл.

Он перекатился на бок и теперь провел рукой между полукружиями груди, по повязке на ране и прямо к пупку. Ее нежная кожа почувствовала грубые мозоли его ладоней, и Грейс вздрогнула. Его пальцы заскользили вниз, к самому сокровенному месту – женскому естеству. Грейс замерла.

– М-м-м… Ты здесь такая мягкая, как котенок, – задумчиво пробормотал Майкл, запутавшись пальцами в редкой белокурой растительности.

Грейс всегда знала, что она совершенно не такая, как другие дамы. Несколько раз в тайном клубе она замечала соблазнительные женские достоинства своих подруг. Другие дамы были более чувственными, чем она, имели пышную растительность в самых интимных местах, там, где у нее практически ничего не было. От этой мысли Грейс сдвинула ноги.

Майкл взял ее за руку, которая замерла у него на плече, поднес к своим губам, потом положил ее себе на живот. Крепкие планки мышц были гладкими, и пальцы скользили по ним, как шелк по железу. Грейс чувствовала, как дрожит ее рука, но ничего не могла поделать.

– Любовь моя… – Его голос напоминал урчание льва.

– Да?

– Ты, часом, не девственница, а?

– Конечно, нет, я же говорила тебе, что я – вдова.

– Просто хотел еще раз убедиться, – сказал Майкл, гладя рукой ее бок. – Ты очень скромная и тихая.

– Мне следовало сразу предупредить тебя, что я в этом деле не очень опытна. – Грейс отодвинулась от него и повернулась на бок.

В комнате повисла тишина. Грейс была готова расплакаться. Она совсем не такая, как другие женщины. Никогда не была такой, как они, и никогда не будет.

Одеяло немножко приподнялось, и Грейс почувствовала, как его тело пристроилось у нее за спиной, а Майкл взял ее за руку.

– Сколько времени ты была замужем?

– Около четырех месяцев.

– Всего лишь? И ты была счастлива с этим парнем? Расскажи мне о нем. Он был такой же, как этот мистер Браун?

– Я была очень счастлива. Мой муж был замечательным человеком и имел доброе сердце.

– М-м-м… Вот как?…

– И что это должно означать?

– Я, дорогая моя, пытаюсь понять, почему ты считаешь, себя неопытной в постели?

– Мне кажется, это очевидно. Я хочу сказать… Ну, вот посмотри на нас. Сейчас ничего не происходит. Я все испортила. Я совершенно лишена той необходимой страстности, заложенной природой. Пробудить ее в ком-то я тоже не могу, – неохотно делилась Грейс. – Однажды я наблюдала недавно поженившуюся супружескую пару. Это мои хорошие друзья. Стоял белый день и…

– И?

– Там был бильярдный стол…

– И что? – хихикнул Майкл.

– И… – Грейс с трудом сглотнула, – я бы этого никогда не сделала.

– Понятно.

Майкл отпустил ее руку, и Грейс почувствовала, как его пальцы стал и тихонько гладить ее по голове.

– О чем ты думаешь? – не удержавшись, спросила она.

– Я думаю… – Майкл ухмыльнулся, – я рад, что Сэм не поставил здесь бильярдный стол. Дорогая моя, позволь мне развеять часть твоих страхов.

Грейс не сдвинулась с места и по-прежнему лежала, повернувшись к нему спиной.

– Повернись, пожалуйста. – Он обнял ее за талию и потянул к себе, и Грейс медленно уступила ему. – Ты опасаешься, что неопытна в постели? – Майкл подтолкнул ее к себе ближе. – Боишься, что не способна пробудить страсть?

Грейс наконец осмелилась поднять на него глаза.

– Это совершенно не так. – Майкл положил ее руку на свою восставшую плоть, и Грейс поразили ее размеры. – Дело в том, что мужчина не может притворяться, как это делает женщина, – вздохнул он, и откуда-то из глубины его горла вырвался сдавленный стон, словно ему было больно. – Думаю, теперь ты можешь забыть всю эту чепуху о том, что ты не можешь пробудить в мужчине страсть, да? Только, любовь моя, ты должна сказать мне, могу ли я и дальше прикасаться к тебе, предоставишь ли ты мне такое право. Если ты не чувствуешь страсти, то это моя вина, а не твоя. Позволь мне постараться исправиться.

Грейс слишком боялась, что если заговорит, то не сможет сдержать дрожь в голосе, поэтому прошептала лишь одно слово: