У нее были свои представители во всех портах, куда заходили галеоны. Они-то и пересчитывали в Пуэрто-Бельо все золотые и серебряные слитки, обследуя и заглядывая в самые глубокие трюмы. При этом чиновники, казалось, не замечали, что корабли были до отказа забиты товарами, которые не имели никакого отношения к королевской пятине. Прежде всего, там находился личный груз адмирала Гаспара де Вергаса, и, кроме того, почти у каждого матроса имелась своя маленькая сокровищница. Чего только не было в этом причудливом и разношерстном грузе: и дерево кампече, и пряности, и экзотические плоды, такие, как бананы и ананасы, и диковинные животные — попугаи, обезьяны, индюки. А иногда даже такая бесценная добыча, как изумруды.

На борту галеонов находились к тому же грузы, принадлежавшие чиновникам из Каса де Контратасьон. Представители власти не без основания надеялись на то, что их коллеги в Севилье или Кадисе сумеют извлечь из этого груза прибыль, выделив им соответствующую долю.

Дело в том, что торговлей занимались все чиновники. Сверху донизу вся иерархическая система Каса де Kонтратасьон, перекачивавшая в Испанию богатства Американского континента, представляла собой чудовищную цепь сообщничества и лихоимства. У короля была своя доля в этом предприятии, но отнюдь не самая большая. На борту трех королевских галеонов находились не только контрабандные грузы, но и сотни тайных пассажиров сверх предусмотренного по закону числа. Даже сами адмиралы получали комиссионные за перевозку пассажиров, которым было не место на королевских судах. Известен, например, случай, когда на борту флагманского галеона из 700 пассажиров 400 были нелегальных.

Когда разражался шторм или на корабль нападали пираты, толпа, заполнявшая все палубы, затрудняла маневры и зачастую не позволяла оказывать, какое бы то ни было, сопротивление морским разбойникам.

К тому же частенько случалось, что объятые паникой пассажиры провоцировали на корабле бунт.

В то время когда корабль выходил в открытое море, на его возвышенном юте служили мессу. На галеонах всегда находилось несколько священников. Там были и «христовы конкистадоры», возвращавшиеся домой после обращения индейцев в христианскую веру, и судовые священники. Последние сопровождали моряков и солдат, чтобы отправлять на корабле церковные службы — исповедовать и следить за набожностью и моральным духом армий его католического величества.

В первых рядах паствы, находившейся на задней надстройке, стояли капитан, несколько знатных сеньоров в шелковых камзолах и мягких сапогах, державших руку на эфесе шпаги, а также высшие офицеры, которых можно было опознать по их перевязям. На средней палубе, находившейся почти на уровне воды, толпился самый пестрый люд: авантюристы в рваных камзолах, купцы, приказчики, солдаты-калеки, а также несколько нарумяненных девиц, возвращавшихся в Испанию с состоянием, нажитым в Новом Свете.

В носовой части на верхней палубе скучился еще более разношерстный народ: прямо на палубе валялись больные, одетые в жалкие лохмотья люди, здесь нашли пристанище изнуренные службой и лихорадкой солдаты, захваченные силой на борт корабля матросы. Среди них были также индейцы и негры.

Каждый, кто находился на борту, знал, что плавание будет долгим. Два — два с половиной месяца потребуется для того, чтобы добраться до Кадиса, если это будет угодно судьбе. Сколько лишений предстоит перенести, сколько штормов встретить на пути и в каких невыносимых условиях жить! Никаких продовольственных припасов для нелегальных пассажиров не предусматривалось. Те, кто хоть раз прошел через эти испытания, запасался кое-какими продуктами и даже питьевой водой. Но им приходилось зорко следить за своими припасами и товарами. Кражи и азартные игры были излюбленным занятием на борту во время перехода. Кроме того, приходилось охранять свою пищу от крыс. Эти грызуны кишмя кишели на корабле, как, впрочем, и паразиты — клопы, вши, черви, тараканы, долгоносики.

«Санта-Ана» не сразу отправилась в обратный рейс. Не могло быть и речи о том, чтобы галеон в одиночку пустился в трансатлантическое плавание. Прежде чем взять курс на запад, ему предстояло добраться до Гаваны, чтобы присоединиться к флотилии Новой Испании. Соединение двух флотилий для совместного пересечения Атлантики в обязательном порядке осуществлялось на Кубе, с тем, чтобы они могли общими силами отражать нападения корсаров. Чтобы добраться до Гаваны, «Санта-Ана» и все следовавшие за ней галеоны должны были пересечь Карибское море. Это было тяжелым плаванием, всегда сопряженным с риском встречи с флибустьерами: англичанами, засевшими на Ямайке, и французами, закрепившимися на острове Тортю. Английские и французские флибустьеры обычно назначали друг другу свидание на островке Ваш к югу от Экспаньолы.

От Тортю, одного из Больших Антильских островов, флотилия материка направлялась в Гавану.

В течение всей испанской авантюры в Америке Куба оставалась главной опорой конкистадоров, центром завоеваний и торговли награбленными богатствами.

Гаванский порт был хорошо укреплен. Крепость Эль-Морро, казалось, могла отразить любые атаки флибустьеров. Построенная из камня Гавана почти ничем не отличалась от других испанских городов конца XVI века. Здесь наряду с европейским комфортом можно было наслаждаться всеми прелестями тропической экзотики.

За несколько недель до описываемых событий другие галеоны — «Альмиранте де Гондурас», «Нуэстра сеньора де Аточа» (вместимостью по 600 тонн каждый), «Сан-Хосе» и торговые суда, входившие в конвой флотилии Новой Испании, — вышли из порта Веракрус в Мексиканском заливе.

Расположенный на песчаной низменности Веракрус с мая по сентябрь задыхался от зноя. Единственным источником пресной воды в этом городе была грязная речонка Теноя, протекавшая на юго-западе. А вокруг расстилались зловещие пески. Эта промежуточная якорная стоянка, одна из важнейших для испанских кораблей, была, по существу, весьма ненадежным, незащищенным рейдом, летом открытым циклонам, а зимой — северным ветрам. Единственным убежищем для галеонов был островок, едва возвышавшийся над уровнем моря, где была сооружена крепость Сан-Хуан-де-Улуа. Эта крепость господствовала над городом и защищала гавань.

Гавань, достаточно плохая сама по себе, была тем более опасной, что недалеко от берега из воды торчали многочисленные скалы. Весь этот район был наводнен малярийными комарами. Помимо малярии, здесь были распространены и другие эндемические болезни, в частности опустошительная желтая лихорадка.

Флотилия Новой Испании тоже не могла попасть на Кубу, пересекая по прямой Мексиканский залив. Этому препятствовали циклоны. Ей приходилось сначала подниматься на север, плыть вдоль берегов современной Луизианы, а затем, описав огромную дугу, спускаться к югу вдоль берегов Флориды. В том году на такое плавание ушло четыре недели. Нормальная затяжка. Иногда на это приходилось затрачивать все пять недель. Ведь для парусников с прямыми парусами не всякий ветер был попутным. Кроме того, в Карибском море приходилось считаться с резкими изменениями погоды. Многие галеоны на горьком опыте познали ее капризы и были отброшены к берегу. Добраться до Гаваны из Веракруса галеоны могли, только совершив такой северный обход и избежав как встречных ветров, так и пиратских набегов. Приход второй флотилии на Кубу послужил поводом для новых увеселений. Офицеры, знатные сеньоры и губернатор Гаваны расточали деньги на устройство приемов во дворцах и на кораблях. Расстилались роскошные ковры, выставлялась драгоценная золотая и серебряная посуда.

Люди дрались на дуэлях, играли в кости и карты, бренчали на гитаре и в основном очертя голову спекулировали всем, чем могли, — колониальными товарами, драгоценными камнями, ромом. Гавана, обязательный промежуточный порт на шарнире между Старым и Новым Светом, была центром легкой, роскошной и скандальной жизни.