— А теперь давай мне свою печенку, я ее съем!
Ахаханаврак ответил:
— Подожди немножко, я только свой каяк уберу!
Пошел к каяку, по пути нерпу убил. Нерпичью печень и внутренности вынул. После этого свою кухлянку снял, на голое тело дождевик из моржовых кишок натянул и снова кухлянку надел. Спрятал у себя на животе нерпичьи внутренности с печенью и пошел к великану. Великан сказал ему:
— Ложись на спину!
Ахаханаврак лег на спину и ждет.
Вынул великан нож и разрезал ему живот. Показалась нерпичья печенка, которую Ахаханаврак спрятал под дождевик. Великан подумал, что это печенка Ахахаиаврака, и съел ее. Кончил есть и говорит:
— Очень твоя печенка на нерпичью похожа.
Ахаханаврак ответил:
— Уж такая у нас печенка, что нерпой пахнет. Ведь мы нерпу едим.
Затем сказал великану:
— Теперь ты на спину ложись.
Лег великан на спину, а человек вынул нож и разрезал великану живот. Затем проколол ножом сердце великана и убил его. Превратился великан в большую гору. Перестало море волноваться. Ахаханаврак пошел к своему каяку, сел и поплыл дальше.
Вскоре причалил он к острову, втащил на берег каяк, взял гарпуны с поплавками и пошел. Видит — впереди огонек горит. Остановился, слышит из подземелья крик тугныгака. Выскочил тугныгак из того места, где огонек светится, и говорит Ахаханавраку:
— Ахаханаврак, отдай мне твои кишки!
Отдал ему Ахаханаврак нерпичьи кишки. Тугныгак открыл свою пасть, а там до самых внутренностей огромные зубы ряд за рядом идут. Проглотил тугныгак кишки и исчез под землей. Скоро опять появился. Бросил Ахаханаврак ему нерпичьи легкие. Исчез тугныгак, снова появился и говорит:
— Ахаханаврак, отдай мне свое сердце!
Ахаханаврак ответил:
— Нет, сердце я тебе не отдам. Сердцем я живу. Сердце жизнь мне дает, ум дает.
Тугныгак сказал:
— Тогда я тебя съем!
Ахаханаврак ответил:
— Открывай рот!
И бросил гарпун в тугныгака. Тугныгак исчез под землей, и поплавок, привязанный к гарпуну, с собой утащил.
Видит Ахаханаврак — большая яранга. Вошел в полог, оказывается, тугныгак здесь больной лежит. Вытащил Ахаханаврак охотничий нож и убил тугныгака. Сам сразу же вышел и побежал к каяку, сел в него и поехал домой. Приехал домой, а родные его не спят, беспокоятся, не знают, что с ним.
Ахаханаврак сказал им:
— Буду я жить до глубокой старости! Никаких тугныгаков не боюсь.
Все. Конец.
30. Сирота
Рассказала в 1948 г, жительница сел. Наукан Накаюк, 50 лет, малограмотная; зап. и пер. Г, А. Меновщиков. Опубл.: Эск. ск. и лег., стр. 129.
Здесь сказка о волшебных превращениях героя контаминируется с бытовым рассказом, в котором решаются острые социальные вопросы, когда принципы первобытнообщинного распределения продуктов труда заменяются принципами их присвоения выделившимися умилыками-старшинами и силачами.
Морально-этическая сущность сказки в том, что герой в образе обездоленного сироты борется за социальную справедливость (см. Рубцова, № 3).
Так вот, говорят, было. Умерли у одного мальчика родители, остался он с бабушкой, некому стало добывать зверей на мясо и одежду. У мальчика даже обуви не стало, одежда вся износилась, не мог он выйти на улицу.
Был у мальчика дядя, удачливый охотник и добрый человек. Еще летом положил он в мясную яму бабушки и сироты несколько жирных тухтаков.
— Вот вам запасы на зиму, — сказал.
Берегли бабушка и внучек тухтаки и питались кое-как тем, что давали им иногда охотники. Так жили они всю долгую зиму, не трогая запасов. Мальчик часто был голоден и говорил:
— Бабушка, давай принесем из мясной ямы тухтак, очень мне есть хочется.
Но бабушка отвечала:
— Нет, не время еще. Ранней весной кончатся запасы у людей, вот тогда мы и возьмем свой тухтак.
Однажды пришел дядя к их землянке и крикнул в отдушину:
— Эй, племянник, снегири прилетели, весна идет!
Мальчик радостно закричал:
— Бабушка, снегири прилетели, позволь сходить за тухтаком.
На этот раз позволила бабушка. Надел мальчик бабушкину верхнюю одежду и побежал к мясной яме. Когда залез в яму, начал мерзлый тухтак рубить, пискнул кто-то внутри, и выскочила оттуда мышка. Посмотрел мальчик на тухтак, а на нем весь жир объеден и внутрь дырочка проделана. Сирота от досады даже заплакал. А мышка из щели в каменной стене высунулась и говорит:
— Там внутри тухтака мои детки. Не убивай их, отдай мне!
Сирота сказал:
— Нет, не отдам. Ведь вы весь жир с тухтака съели.
Мышка сказала:
— Отдай мне моих детей, и сделаю я тебя сильным и непобедимым.
Мальчик согласился. Приказала ему мышка подойти к ней и спиной повернуться. Исполнил мальчик приказание. Мышка прыгнула ему на спину, что-то сделала на голой шее и исчезла. Посмотрел мальчик на себя и не узнал: тело его вытянулось, пополнело, а в руках он почувствовал большую силу. Бабушкина одежда стала тесной. Отрубил от тухтака небольшой кусок мяса, а остальное мышкам оставил.
Когда сирота в землянку вошел, бабушка не узнала его: не мальчик перед нею, а настоящий мужчина. Она даже подумала, уж не другой ли это человек пришел, похожий лицом на ее внука.
— Кто ты такой? — спросила бабушка.
Внук ответил:
— Да это же я, твой внук. Ведь просил я тебя зимой тухтак съесть, а теперь вот на нем совсем жира не осталось. Все мыши объели.
Бабушка снова сказала:
— Да что с тобой случилось? Почему ты вдруг вырос?
Юноша ответил:
— Об этом не спрашивай, а то я силу свою потеряю.
Жили в том же селении пятеро братьев. Сильные были люди и удачливые охотники! Старший брат был старшиной и требовал, чтобы охотники отдавали ему часть добычи. Все боялись этого человека.
Однажды подошел к землянке дядя сироты, в отдушину сказал:
— Братья-охотники за белыми медведями погнались!
Сирота бабушке сказал:
— Пожалуй, и я попробую добыть белого медведя. Дай мне твою одежду. Хоть и мала она мне, но уж как-нибудь надену.
Бабушка сказала:
— Не ходи, внучек, не догнать тебе белого медведя.
Но юноша не послушался, надел бабушкину одежду, взял отцовский молоток и побежал по следу братьев-охотников. Скоро всех позади оставил, белого медведя догнал и ударил его по голове молотком. Одним ударом медведя убил. Взвалил свою первую добычу одной рукой на спину и пошел домой, а братья-охотники стоят, смотрят, от удивления с места сойти не могут.
Принес юноша белого медведя домой, бабушка от радости даже расплакалась.
Через некоторое время прибегают к юноше посыльные от старшины и говорят:
— Старшина велел без промедления медведя ему принести.
Юноша сказал:
— Не отдам я своей добычи. Так и скажите старшине.
Ушли посыльные. А вскоре прибегает еще один человек и кричит в отдушину:
— Выходи, старшина вызывает тебя! Да возьми с собой копье!
Приготовился юноша к поединку и вышел навстречу старшине с копьем в руках. Начали они состязаться. Юноша сильнее оказался, насмерть сразил старшего брата. Затем сказал младшим:
— Если хотите сразиться за брата, я готов с каждым по очереди силами помериться.
Но братья-охотники не согласились. Старший сказал:
— Ты самый сильный в нашем селении. Не хотим мы, чтобы ты нас убил. Будь нашим старшиной.
После этого юноша первым охотником стал и хорошо жил со своей бабушкой. Все.
31. Вторая жена
Рассказал А. Альгалик (см. прим. к № 21); зап. и пер. Г, А. Меновщиков.
Опубл.: Эск. ск. и лег., стр. 179.
В сказке отражен древнейший образ жизни охотников на дикого оленя, которыми могли быть первоначально на побережье Чукотки не только предки чукчей, но и палеоэекимосы, поскольку морской промысел при обилии и простоте охоты на дикого оленя развивался медленно и длительное время. Интенсивное развитие морского промысла начинается с оскудением охоты на дикого оленя. Мнение, что эскимосы «заимствовали у чукчей элементы сухопутной охоты» 105 , представляется исторически маловероятным, поскольку отдельные территориальные группы эскимосов с древнейших времен и до настоящего времени занимаются охотой на дикого оленя (некоторые группы эскимосов Канады). Об этом же свидетельствуют многие древние сказания эскимосов азиатского побережья, Аляски, Канады и Гренландии, в которых на первом месте стоит охота на дикого оленя, горного барана и овцебыка, тогда как картины морского промысла представляются позднейшим наслоением в их устном творчестве.
