— Ну-ка, кухляночку посушу и глазки тоже.

Сняла она шкурку, глазки вынула. Глазки в кустах положила, а шкурку на дерево повесила. Сама тут же улеглась.

— Отдохнуть, что ли.

И заснула. Вдруг Кутх идет по берегу. Наткнулся он на лису, смешно ему стало:

— Ишь, голая лежит! Сейчас я тебя напугаю.

Пошел он к реке, набрал воды в рот, и снова смешно ему стало — вся вода изо рта вылилась.

— Все равно напугаю!

Снова пошел к реке, воды набрал и рот рукой закрыл:

— Сейчас я тебя напугаю!

Подошел Кутх к лисе, и снова смешно ему сделалось. Зажал он рот рукой — вода вся через ноздри вышла. Опять пошел к реке:

— Ведь все равно напугаю, вот только смех свой к Мити отправлю.

Сидит Мити, шьет, и вдруг такой на нее смех нашел, даже живот схватило:

— Что это со мной? Наверное, Кутх что-нибудь выделывает.

А Кутх снова набрал воды в рот:

— Ну, теперь-то я тебя напугаю!

Лиса лежит голая, спит. Брызнул Кутх водой на спящую. Сильно испугалась лиса, вскочила, побежала, на все натыкается сослепу. Кутх со смеху помирает. Вдруг лису окликнул кто-то:

— Ты чего это ходишь голая?

— Кутх меня напугал, — говорит лиса. — А кто тут?

— Это мы, голубички, сами себя собираем.

— Дайте мне две голубичинки.

Дали ей, вставила их вместо глаз. Все кругом синее стало. Вдруг подальше бруснички сами себя собирают:

— Лиса, ты чего это так ходишь?

— Кутх напугал. Дайте две брусничники.

Выбросила лиса голубичинки, брусничники вставила. Все теперь красное стало. Дальше пошла. Шикши сами себя собирают. Спросили шикши лису, что это с ней. Сказала лиса:

— Кутх меня напугал, глазки я потеряла, кухляночку потеряла. Дайте мне две шикши, чтобы глазки сделать.

Дали ей, она брусничники выбросила, шикши вставила. Нашла то место, где оставила глазки и кухляночку. Смотрит— у нее вся шкурка засохла, покоробилась. Лиса замочила ее в лужице. А тело ее все болит, исцарапалось по кустам.

Пришел Кутх домой, все смеется:

— Мити, послушай!

А Мити сердится. Кутх говорит:

— Чего ты, Мити, сердишься? Послушай, что я тебе смешное расскажу. Напугал я лису, вся голая побежала, даже глаза не вставила.

Мити говорит:

— Эх ты, Кутх, Кутх. Никогда-то от тебя ничего путного не услышишь! Только бы тебе озорничать, а хорошего ничего не делаешь. Стыдно мне вместе с тобой жить.

— Ай, Мити, зато лиса голая бегала, вот было смеху-то! Ну уж не сердись. Как снег выпадет, залезет она в свою нору, вот тогда я ее тебе принесу на воротник.

Жили Кутх с Мити. Мити очень ленивая была, а Кутх — очень работящий. Кутх постоянно на охоту ходил и обязательно кого-нибудь убьет: то уток, то оленя, то медведя. Очень много рыбы ловил, нерп тоже добывал. Домой придет, попросит поесть. А Мити все одной юколой кормит, никогда ничего не сварит. Только спит.

Вот однажды пришел Кутх с охоты, а Мити опять его юколой кормит. Кутх говорит:

— Я сегодня не буду есть. Очень заболел. Живот очень сильно болит. Сейчас умру.

Мити заплакала:

— Как же я без тебя буду жить?

А Кутх отвечает:

— Скажу, как жить: когда умру, могилу для меня не глубокую вырой. В могилу побольше травы положи, а землей не засыпай, только кедрачом прикрой. И каждый день мне толкушу, кирилку 210, сарану 211приноси; котлеты делай с сараной и кимчигой 212; чагой запасись, чай заваривай. Все это на могилу приноси. Все поставишь и сама уходи. Назад не оглядывайся, иначе тоже умрешь!

И вот Мити рано встанет, в лес пойдет, много сараны и кимчиги накопает, всякой ягоды соберет. Домой вернется — котлеты приготовит, толкушу и кирилку сделает, чайник вскипятит, чай заварит и отнесет все это Кутху. Кутх все это съедал и очень поправился. А Мити с раннего утра до позднего вечера варит да в лес ходит. Наконец Кутх видит: Мити очень работящей стала. Сразу и встал. Переправился через реку, где их дом, вышел и закричал:

— Мити! Перевези!

А Мити вышла к реке и видит: очень толстый человек стоит. Не узнала сперва. Голос Кутха, только Кутх-то очень худой был. А Кутх и говорит:

— Не узнаешь меня? Я — Кутх!

Очень обрадовалась Мити. Эмэмкута позвала, чтобы Кутха перевезти через реку. Спросила Кутха:

— Как это ты ожил?

— Да бог сказал: «Твоя жена очень работящая стала, я и решил тебя оживить. Пойди и живи с ней!»

Отсюда все и началось: Мити все время варила, в лес ходила и очень работящей стала.

Жил-был Кутх с женой Мити. Были у него дети: Эмэмкут и Синаневт. Эмэмкут отдельно жил. Отца плохо кормил. Кутх подумал и сказал жене:

— Мити, близок уже мой час. Завтра я помру, ты приготовь меня, попроси у Эмэмкута пук с жиром и мяса. Ты, Мити, всего положи в яму: кипрея, кузовок шикши, ступку, пест, сито, светильник, воды, дров и огня.

Стала Мити Кутха снаряжать. Сказала:

— Ты, Кутх, все врешь, не умрешь ты!

— Нет, правда, Мити, умру!

Вот Мити наварила мяса, толкушу сделала, приготовила еды, отпраздновала Кутхову смерть. Кутх славно наелся. Потом сразу умылся, сел. Смотрит вся семья на него. Вдруг закатились у Кутха глаза. Упал тут же Кутх и умер. Испугались домашние. Эмэмкут выкопал большую яму, сверху прикрыл. Поволокли Кутха из дому в яму. Во дворе Кутх не выдержал, засмеялся. Синаневт увидела и сказала:

— Глядите, Кутх смеется!

Мити сказала ей:

— Хватит тебе врать! Когда это мертвый смеялся?

Засунули Кутха в яму. Всю пищу и яму сверху травой прикрыли, дырку сделали. Стемнело. Засветил Кутх жирник, развел огонь. Стал толкушу сбивать. Вышла Синаневт, увидела в яме у Кутха огонь, услышала стук песта в ступе. Сразу вернулась, сказала:

— Мити, у Кутха в яме огонь горит, там стучат, будто толкушу делают.

Мити сказала:

— Ну вот, пошла врать! Как это мертвый будет делать толкушу, глупая?

Стал Кутх в яме жить. Хорошо ел. По ночам пищу варил, толкушу делал. Все запасы съел. Тогда вышел из ямы, пошел в дом. Вошел. Домашние испугались. Дети сразу убежали. Кутх сказал:

— Не бойтесь, я вернулся, не приняли меня на том свете. Мити, позови детей!

Мити позвала всех детей. Пришли. Кутх рассказал:

— Эмэмкут, бог велел тебе хорошенько меня кормить, заботиться обо мне, жить вместе со мной.

Стал Эмэмкут об отце хорошо заботиться, кормить его. Зажил Кутх, ни в чем не нуждаясь.

Ну вот, живет Мити. Ничего не хочет делать, ничто ей не мило. Ушла в свои думы, ничего Кутху не варит. Кутх все по лесу шляется, придет — ничего не сварено. Дает ему Мити одну юколу жесткую-прежесткую. Поест немножко, голодный спать ложится. Утром снова уходит куда-то. Приходит — опять на столе юкола прокисшая, источенная червями. Поест Кутх чуть-чуть, ляжет и все думает: «Что же это с Мити? Как бы мне сделать, чтобы все по-прежнему стало?»

Вот ушел он в лес и придумал: «Скажу-ка я Мити, будто бы бог с неба спустился, хочет меня забрать».