– Возможно, это не имеет к нашим делам никакого отношения.

– Здесь присутствует тень человека, которого Шелтон видел с Нельсоном. Человека, не похожего на других. Плюс Нельсон хвастался, что нашел бездонную бочку с медом, легкие деньги.

– Ну и что? Мессер говорила, что это была его постоянная песня, вечное ожидание главной удачи в жизни.

– Нельсон был первым. Кто-то вынес бумаги из его квартиры. Там должны были быть улики, напрямую связывающие этого кого-то с ним.

Гарри тронул невидимую струну, словно играя на арфе. Тишина.

– Да, я знаю, – сказал я, разваливаясь на сиденье.

– Что в этом деле тебя больше всего удивляет? – спросил Гарри.

Я смотрел, как в другом конце зала один из патрульных изображал пьяного за рулем, который пробует выполнить тест с хождением по прямой линии. Коп, разведя руки в стороны, словно шел по натянутому канату, раскачивался из стороны в сторону и семенил очень мелкими шажочками. Зрители вокруг хохотали и аплодировали.

– Все снова возвращается к отсутствию страсти, – сказал я, цитируя Джереми, опять используя его идею и ненавидя себя за то, что другого выбора не было. – Это не убийство из мести и не серийное убийство. Это что-то другое. Здесь нет ощущения законченности. Он хочет о них большего, чем просто смерти.

Гарри с сомнением взглянул на меня.

– Вроде как зомби, ты это имеешь в виду? Живые мертвецы.

– Работающие мертвецы. Они должны выполнять какую-то работу. Я просто не знаю, что это может быть за чертовщина.

В другом конце зала патрульный закончил свое представление и сделал финальный пируэт, картинно споткнувшись и упав лицом в пол. Толпа бесновалась от восторга. Гарри поднял глаза, нахмурился, потом снова посмотрел на меня.

– Не знаю, Карс. У меня просто голова идет кругом, оттого что я пытаюсь сопоставить места преступлений и жертвы и найти точки соприкосновения.

– Тела очень похожи, – сказал я, постукивая палочкой для коктейля в бокале, словно звонил в колокольчик. – Возраст у них одинаковый. – Дзинь.

– Вот и я о том, – сказал Гарри. – У мест преступления мало общих точек.

Под звон своего колокольчика я уточнил информацию о месте действия:

– Одно снаружи, одно внутри дома. – Дзинь.Затем отбил время суток: – Одно днем, одно ночью. – Дзинь.Потом цвет волос: – Один скорее светлый, другой брюнет. – Потом социальный статус: – Один – белый воротничок, другой – скорее обитатель дна. – Дзинь.

Гарри забрал у меня палочку, разломил ее пополам и вернул назад.

– Даже чертова температура тогда тоже была совсем разной: я потел в парке и мерз у Дэшампса.

Я на мгновение задумался.

– Значит, там и вправду было холодно, не только мне так показалось.

– Я даже надел там пиджак. Просто морозилка какая-то. Нащупывалась тоненькая, далекая ниточка – ненадежная, но уже отчетливая.

– И это притом, – сказал я, – что открывались и закрывались двери, заходили и выходили люди. Вероятно, убийца включил на полную мощность кондиционер, чтобы тело сохранилось как можно дольше.

– У меня был дядя, который мог жить в морозильной камере, – в его доме от холода изо рта шел пар. Может, и Дэшампс из этой же породы…

– Невеста прилетала к нему по четвергам с западного побережья. Стоило пропустить рейс – и она уже опаздывает на несколько часов. А что, если убийце было об этом известно?

– А как же насчет тела, Нельсона? Что сохраняло его? Его небрежно бросили жаркой ночью в парке. Если бы не та сексуально озабоченная парочка, Нельсон пекся бы там еще много часов.

Пока Гарри задумчиво морщил нос, моя память сфокусировалась на парке Боудери. Тело лежит на свету. Пустынный парк. Страх на лицах зевак. Вспотевшие бегуны на заднем плане перебирают ногами на месте, глядят на происшедшее со стороны.

Бегуны.

Извивающаяся дорожка, которая тянется через весь парк.

Я почти бегом бросился к телефонной будке за справочником.

– Филипс… Филипс… Филипс… – приговаривал я, водя пальцем но списку.

Гарри нахмурился.

– Женщина член Совета?

– Она живет поблизости от парка Боудери.

Я позвонил члену Совета Норме Филипс и представился. Она была обеспокоена и вежлива и, извинившись, отправилась взглянуть в свою телефонную книжку с номерами жителей района. Она сказала, что человека, который мне нужен, зовут Картер Селлерс, и добавила, чтобы я перезвонил, если она может еще чем-нибудь нам помочь. Я мысленно пообещал проголосовать за нее.

– Квартира Селлерса, – сказал голос в трубке. На дальнем плане был слышен звук работающего телевизора.

Я представился, после чего перешел к делу.

– Насколько я понимаю, мистер Селлерс, вы являетесь членом местной группы, которая занимается бегом регулярно.

Он усмехнулся.

– Мы называем себя ночными рейнджерами. Днем ни у кого нет времени, поэтому мы собираемся пару раз в неделю, чтобы немножко растрясти лишние килограммы.

– У вас постоянный маршрут?

– Мы отмеряли для себя пять километров или около того.

– Он проходит через парк Боудери?

– Было бы глупо, прокладывая маршрут, обойти парк. Конечно, проходит.

– Пробегали бы вы там вечером в четверг, если бы не убийство?

– В десять сорок пять или, черт возьми, очень близко к этому времени.

– Вы очень точны, мистер Селлерс.

– Один старик, который постоянно сидит на своем крыльце, называет нас поездом Муссолини: мы всегда пробегаем мимо него в одно и то же время.

– Каждый четверг?

– По вторникам, четвергам и воскресеньям, независимо от погоды.

Я сделал еще один звонок человеку, которого мне не хотелось беспокоить, затем обернулся к Гарри.

– Черил Ноттс, невеста Дэшампса, утверждает, что термостат был выкручен на десять градусов. Объяснить этого она не может, так как температура в доме всегда была предметом споров: она любила прохладу, а он был очень теплокровным.

Гарри закивал, начиная подхватывать мысль.

– Убийца не мог контролировать температуру в парке, но знал, что в десять сорок пять там протопают ночные рейнджеры.

– В яблочко! – отметил я. – Он лишь чуть-чуть осветил свой товар, чтобы тот не сразу бросился в глаза…

– Но при этом хотел, чтобы он попал в более прохладное место как можно быстрее. Не хотел, чтобы товар испортился.

– Кто увидит найденное тело? – Мне нужно было, чтобы это прозвучало вслух.

Гарри принялся называть всех участников, загибая пальцы.

– Появятся копы. Появится медэкспертиза. Появятся криминалисты. Спецы по отпечаткам. Техники. Детективы. Водители «скорых». Прохожие.

– Тело попадает в морг…

– Сопровождающие. Патологоанатомы. Доктор П. Еще ребята из судебной экспертизы. Копы. Затем уже народ, занимающийся погребением. Похоронное бюро.

– Возможно, убийца передает послание кому-то в этой цепочке, Гарри. Я думаю, мы можем вычеркнуть отсюда прохожих, дежурную смену пожарных и персонал «скорой помощи». Все они – публика случайная. Как и погребальная команда.

– Остается морг и криминалисты. И еще мы с тобой Я сложил ладонь лодочкой и поднес к уху.

– Ты слышишь, Гарри?

Он щелкнул по стеклу бокала.

Дзинь.

– Я начала пить, когда умер мой брат. Два года назад. Я имею в виду, пить серьезно. Мне всегда это нравилось, с самого первого раза, когда я в шестнадцать попробовала пиво. Я чувствовала себя от этого… ну, не знаю… умной, что ли. Я получала степени и все делала правильно, но всегда чувствовала себя тупой. Как будто я всех обманывала.

Мы с Эйвой медленно брели по берегу. Полночь, вокруг никого, только мы вдвоем, да еще волны и легчайшее дуновение ветерка. Сухой песок шелестел под ногами.

– Твой брат… – сказал я. – Ты как-то упоминала о нем. Лонни?

– Лейн. Он был на четыре года старше меня. Я звала его Дымок. Это было ласкательное имя, специально для него, потому что он передвигался очень мягко и бесшумно. Я сижу на крыльце, читаю книжку, а он подплывает, показывает на облако и начинает описывать то, что видит в его формах…