Гарри расхохотался, причем этот музыкальный смех никак не соответствовал чернокожему парню с телосложением паровоза. Слушатели вежливо захихикали. Привлекательная рыжеволосая женщина в темно-синем брючном костюме нахмурилась и сказала:
– А я не поняла. Почему этосчитается самым смешным анекдотом в мире?
– Просто он имеет двойной смысл, – ответил Гарри. Правая половина его усов вызывающе ощетинилась, а левая презрительно поникла. – Когда у людей появляется выбор, искать ли потерянное на ощупь в темноте или надеяться легко обнаружить его на свету, они в девяносто девяти случаях из ста выбирают свет.
Петерсон вопросительно приподнял свою прокурорскую бровь.
– Так кто же этот сотый парень? Тот, который всегда идет на ощупь в темноте?
Гарри ухмыльнулся и кивнул в мою сторону:
– Он.
Я замотал головой, повернулся к Гарри спиной и отправился на рисепшн. Там было шумно и многолюдно, местные VIP-персоны толкались, как куча мышей в ведре, пытаясь пробиться на место рядом с Еще Более Важной Персоной или оказаться перед камерами теленовостей.
Гости в три слоя облепили стол с закусками. Я сам видел, как тучная женщина в вечернем наряде, сунув в сумочку два бутерброда, озадаченно замерла перед тефтелями в подливе. В нескольких метрах раскрасневшийся окружной комиссар полиции гордо вещал перед тележурналистами.
– …рад приветствовать вас на освящении нового оборудования… один из самых уникальных в стране… горд, что в свое время проголосовал за основание… трагедия доктора Колфилда должна всегда напоминать нам о бдительности…
Я заметил в другом конце зала Уиллета Линди и, нырнув в водоворот тел, принялся пробираться в его сторону, извиняясь направо и налево. Репортерша с «Канала 14» сначала уставилась на меня, а затем встала у меня на пути.
– А я ведь вас знаю, верно? – сказала она, прикасаясь алым ногтем к губам. – Вы принимали участие в том довольно громком деле несколько месяцев назад. Стоп, не подсказывайте, сейчас вспомню…
Я быстро повернулся и сбежал от нее, удивляясь собственной популярности. Уиллет Линди стоял у стены и потягивал что-то слабоалкогольное. Я вырвался из кружившего вокруг потока и присоединился к нему.
– Как в «Уолмарт» [1]за три дня до Рождества, Уилл, – сказал я, ослабляя галстук, и поморщился, заметив, что на рубашку капнуло что-то темное. По той же вселенской неотвратимости, согласно которой бутерброд всегда падает маслом вниз, пятно это никак нельзя было спрятать под спортивной курткой.
Линди ухмыльнулся и слегка подвинулся, освободив для меня кусочек стены, к которой можно было прислониться. Мне было двадцать девять, ему – на четыре года больше, но благодаря лицу гнома и редеющим волосам он выглядел старше меня минимум лет на десять. Линди выполнял в данном учреждении немедицинские функции, такие как снабжение и техническое обслуживание. Мы были знакомы уже около года – с того момента, как статус детектива сделал меня причастным к тайнам морга.
– Славно обновили это местечко, – сказал я. – Выглядит как с иголочки.
Мне приходилось говорить вниз, поскольку рост Линди где-то метр семьдесят, а я выше его сантиметров на пятнадцать. Это было не очень трудно: шутили, что наклоняться у меня получается очень естественно – как у большой марионетки на ослабленных нитках.
Линди кивнул.
– Косметический ремонт – это пустяки. Мы заменили многое из оборудования. Плюс у нас появилось кое-что, чего здесь раньше не было… – Он ткнул пальцем в точку на потолочной плитке. – Камеры системы безопасности. Миниатюрные. Если снова произойдет что-то вроде истории с Колфилдом, саперы смогут увидеть всю сцену со стороны.
Колфилду, начинающему патологоанатому, изувечило руку бомбой, предназначавшейся человеку, который был уже мертв, – жуткий случай, остававшийся нераскрытым вот уже шесть месяцев.
– Что-то копов здесь немного, Уилл, – сказал я, чтобы сменить тему.
Линди протестующе приподнял брови.
– Шеф полиции со всеми своими помощниками, пара капитанов…
Да, но я-то имел в виду копов,и у меня не было времени – а скорее, желания – объяснять ему, в чем заключается разница. Как нарочно проходивший мимо капитан Терренс Скуилл заметил меня и вернулся. В прошлом мы с ним едва обменивались междометиями – он стоял настолько выше меня по служебной лестнице, что приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на подошвы его ботинок.
– Райдер, вы? Какого черта вы здесь делаете?
Взгляд его остановился на моей испачканной рубашке, и он брезгливо поморщился. Начальник следственного отдела был подтянутым, щеголеватым мужчиной – правда, правильные черты его лица и влажные женственные глаза почему-то вызывали в памяти актрису сороковых годов Орин Хатч. Узел на его галстуке был таким тугим и симметричным, что казался вырубленным из мрамора. Я мало что понимал в серых костюмах, но подозревал, что как раз сейчас вижу костюм, сшитый на заказ.
– Я получил приглашение и решил, что иду сюда представлять наш участок, сэр.
Он наклонился ко мне и понизил голос.
– Это мероприятие не для младшего состава. Вы что, уболтали какую-то девку из муниципалитета под шумок внести ваше имя в список приглашенных? Или просто просочились через заднюю дверь?
Я удивился тому, сколько злости было в его глазах, – и это при том, что губы продолжали любезно улыбаться. Любой, кто видел нас со стороны, определенно решил бы, что мы говорим о футболе или рыбалке.
– Я никогда никуда не просачиваюсь, – сказал я. – Как я уже сказал, я получил…
Тут в разговор вмешался Линди.
– Какие проблемы, капитан?
– Что здесь происходит, мистер Линди?
– Детектива Райдера пригласила доктор Пелтье. Она также пригласила его напарника, детектива Наутилуса.
Скуилл обиженно поджал губы, словно собираясь что-то сказать или плюнуть, после чего помотал головой и растворился в толпе гостей. Я тут же выбросил этот инцидент из головы, сказал, что хотел бы поблагодарить доктора Пелтье за приглашение, и нырнул в толпу.
Клэр стояла в дверях своего кабинета и разговаривала с генеральным прокурором Алабамы и его сопровождающими. Черное платье оттеняло ее кожу – бархат на фарфоре. Я получал удовольствие, глядя на то, как она владеет аудиторией. Этой потрясающей сорокачетырехлетней женщине с черными, как антрацит, коротко подстриженными волосами и голубыми, словно лед, глазами, доктору Клэр Пелтье, начальнику местного отделения Бюро судебной экспертизы штата Алабама в Мобиле, не хватало только копья и лат, чтобы смело претендовать на главную роль в опере Вагнера. Несколько лишних килограммов на ее плечах и бедрах только усиливали это впечатление. Когда прокурор со своей свитой чинно удалился, я подошел к ней. На высоких шпильках она была со мной практически одного роста.
– Уилл Линди говорит, что своим пребыванием здесь я обязан вам, – сказал я, поднимая свою чашку почти до уровня этих поразительных глаз. – Спасибо.
– Не стоит благодарности, Райдер. Список гостей был отчаянно перегружен полицейским начальством. Приглашена пресса, и я решила, что присутствие нескольких детективов будет вполне уместным. Я выбрала вас с детективом Наутилусом, потому что после дела Эдриана вы стали узнаваемы.
Карсон Райдер и Гарри Наутилус – символические детективы, и просто так попасть в список «А» для них слишком жирно. Я сомневался, что нас еще могут узнавать; как показало пересечение с репортершей, в сознании прессы, ориентированном на настоящее время, дело годичной давности оказывается где-то между завоеванием Англии норманнами и промышленной революцией. Тем не менее я снова принялся благодарить доктора П., но тут меня оттер плечом в сторону какой-то сверхэнергичный младший прокурор, желающий представить свою смешливую невесту «одной из лучших в стране женщине медицинскому эксперту».
Отходя от нее, я улыбался. Это же надо: лучшая в стране женщина медицинский эксперт…За такие слова Клэр просто съест этого маленького мерзавца с потрохами, когда они будут работать вместе в следующий раз.
