— Для меня большая честь, что вы считаете меня своим другом, сэр.

— Я вряд ли мог забыть дочь человека, который был моим самым близким и почитаемым другом. Несмотря на все случившееся, я хочу, чтобы вы знали, что я всегда уважал вашего отца.

— Благодарю вас, сэр.

— Признаюсь, что я пригласил вас к себе в надежде получить совет. Доктора сказали мне, что они сделали все, что могли. В том же убеждает меня и мой дар. Я не жду выздоровления.

— Я понимаю.

— Хотя у нас обоих одинаковый талант, разница все же есть. Мне пришло в голову, что вдруг вы сможете предложить какое-нибудь лекарственное растение, которое облегчит мои боли.

— Я постараюсь. Опишите, пожалуйста, симптомы вашей болезни, сэр.

— Они как физические, так и психические. Мой разум день ото дня слабеет, мисс Бромли. Я страдаю от пугающих галлюцинаций и ночных кошмаров. Мои нервы расшатаны. К тому же я испытываю невыносимые головные боли.

— Вы, наверно, уже пробовали морфий и другие препараты на основе опиума? — предположила Люсинда.

— Увы. Вы знаете, что происходит, когда дело касается опиума. Доза, необходимая для того, чтобы облегчить состояние, вызывает глубокий сон. И тогда начинаются кошмары. Я не хочу окончить свою жизнь в кошмарах и ищу какую-нибудь альтернативу.

Люсинда бросила взгляд на свою сумку, потом снова посмотрела на Эллербека.

— Мне очень жаль, но, думаю, у меня нет ничего такого, что могло бы избавить вас от этих кошмаров.

— Именно этого я и боялся. Но все же стоило попытаться.

— Налить вам еще чаю? — спросила Люсинда, вставая.

— Спасибо, моя дорогая. Простите, что не могу встать. Я сегодня чувствую невероятную усталость.

— Не беспокойтесь. — Она обогнула письменный стол, взяла у Эллербека чашку с блюдцем и отнесла их на поднос, где стоял чайник. — А у вас есть какие-либо предположения, что могло стать причиной вашей необычной болезни? Может, ей предшествовала сильная лихорадка или какая-нибудь инфекция?

— Нет. Первые симптомы появились несколько месяцев назад, но какое-то время мне удавалось их контролировать. Однако постепенно мое здоровье ухудшалось. Доктора в недоумении, так же как и я. Но довольно этой мрачной беседы, моя дорогая. Я слышал, что вы стали близким другом мистера Калеба Джонса.

Люсинда принесла лорду полную чашку.

— Вы, как я вижу, в курсе последних новостей.

— Слухи обладают способностью просачиваться повсюду.

Люсинда снова села и взяла свою чашку.

— Так оно и есть.

— Могу я — по старой дружбе с вашим отцом — спросить, имеет ли мистер Джонс благородные намерения?

— Мистер Джонс — очень благородный человек, — вежливо ответила Люсинда.

Эллербек сжал губы, видимо не решаясь продолжить тему, потом вздохнул и сказал:

— Простите меня, моя дорогая, но если вы ожидаете от мистера Джонса предложения руки и сердца, я считаю себя обязанным коснуться весьма неприятного обстоятельства.

— И какого же, сэр?

— Уже много лет ходят слухи, что по линии Калеба Джонса многие были подвержены, как бы это помягче сказать, неуравновешенности.

— Может быть, нам следует сменить тему? — холодно прервала его Люсинда.

Эллербек вспыхнул:

— Разумеется. Я понимаю, что я не тот, кто имеет право дать вам отеческий совет.

— Особенно в свете того, что вы были замешаны в убийстве моего отца, а также Гордона Вудхолла и моего жениха.

Эллербек вздрогнул так, что чай выплеснулся из чашки на стол, и в изумлении уставился на Люсинду:

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

— А еще вы связаны с попыткой недавнего покушения на жизнь мистера Джонса. Может, хотите обсудить это?

— Вы меня удивляете, мисс Бромли.

— Не надо лгать. Особенно на пороге смерти.

— Вы правы, моя дорогая. Абсолютно правы.

— Я в курсе того, что вы принимаете порошок по последней версии формулы. Я почувствовала это в вашей ауре, как только вошла. Этот порошок смертелен.

— Вы действительно обладаете удивительным талантом, мисс Бромли.

— Это яд. А я очень хорошо умею распознавать яды.

Эллербек презрительно фыркнул и достал из кармана небольшую золотую табакерку. На крышке сверкнули зеленые камни. Эллербек положил табакерку на стол и воззрился на нее так, словно это был интересный артефакт из далекого прошлого.

— Вчера днем Халси дал мне то, что, по его мнению, является более стойкой версией. Я принял три дозы. Мне показалось, что этот порошок более эффективен, чем предыдущие версии. Только после четвертой дозы, которую я принял вчера вечером, до меня дошло, что со мной сделал этот мерзавец. Полагаю, со всеми нами.

— Он отравил Такстера и Норкросса, если вы это имеете в виду. Оба они мертвы.

— Я так и думал. Полагаю, что мне осталось в лучшем случае два дня.

— Первоначальная версия тоже была ядом. Вы сказали, что симптомы появились у вас несколько месяцев назад.

— Ухудшение моего здоровья раньше проходило гораздо медленнее. — Эллербек сжал руку в кулак. — Тогда у меня было время. Теперь его нет.

— Если вы знали, что порошок по формуле основателя был ядом, зачем вы его принимали?

— Все великие научные открытия связаны с риском. Вы не можете предположить, какова сила яда. Вас обуревают невероятные ощущения. Мой талант значительно вырос. Я стал различать в растительном мире краски, которых раньше не видел. Я начал понимать аспекты жизни растений, ранее недоступные моему пониманию. Я мог совершить великие открытия, мисс Бромли.

— Если бы не тот прискорбный факт, что яд убивал вас, — заключила она.

— Выяснилось, что у меня на него аллергия.

— Другими словами, он убивал вас быстрее, чем других членов ордена.

— Гораздо быстрее. У других будет время, чтобы найти более стойкую версию порошка. Но я очень скоро понял, что у меня остались только месяцы.

— Если у вас аллергия на этот яд, как вам удалось прожить так долго?

— Я использовал свой талант, чтобы купить себе немного времени, пока Халси работал над тем, чтоб усовершенствовать формулу. Вчера я получил от него порошок самой последней версии. — Губы Эллербека дернулись. — Этот негодяй уверял меня, что аллергия начнет понемногу отступать. Вместо этого меня положат в фоб через сорок восемь часов. Он убил меня. И это такой же непреложный факт, как то, что я сейчас сижу здесь.

— Зачем вы попросили меня прийти?

— Я не хочу умирать, не отомстив вам, мисс Бромли.

— Вы обвиняете меня в том, что с вами случилось?

— Да, мисс Бромли, я обвиняю вас.

С большим усилием он встал. В его руке был пистолет.

— Вы собираетесь застрелить меня в своей библиотеке? — медленно поднимаясь, спросила Люсинда. — Вам не кажется, что будет очень трудно объяснить все полиции?

— Мне наплевать на полицию, мисс Бромли. Вы разрушили все. Но я вам отомщу, даже если это будет последнее, что я сделаю на этой земле. Я страшно ослаб. Пойдемте со мной. Вы, наверно, единственный человек в Лондоне, который сумеет по достоинству оценить то, что я создал.

Она не пошевелилась.

Эллербек показал пистолетом в сторону оранжереи, а потом снова нацелил его на Люсинду.

— Откройте дверь, мисс Бромли. Или я застрелю вас на месте. И мне плевать, что ковер будет залит кровью.

Она открыла дверь в оранжерею. Люсинда была готова к тому, что может произойти, однако потоки злобной, разрушительной энергии ударили с такой силой, что она покачнулась. Люсинда схватилась за косяк, инстинктивно пытаясь выключить все свои чувства.

Эллербек шел следом за ней, толкая ее пистолетом в эту застекленную комнату ужасов.

— Добро пожаловать в мой личный ад, мисс Бромли. Спотыкаясь, Люсинда двинулась вперед, но чуть было не упала, потеряв равновесие и успев все же схватиться за край рабочего стола.

Щелчок запираемого замка у нее за спиной заставил Люсинду вздрогнуть. Эллербек запер ее в своей оранжерее. Люсинда в ужасе обернулась.

Оранжерея была полна уродливых, деформированных растений и светящейся зелени. Люсинда заметила ряд странных гибридов и множество опасных и ядовитых видов растений. Некоторые были настолько изуродованы, что их нельзя было узнать. Эти странные новые виды излучали злобную энергию, от которой кровь застывала в жилах.