— Но этот доход, каким бы он ни был, весьма привлекает Ривертона. Если мне придется еще раз выслушать, как страстно он интересуется археологией, клянусь: я выкину его в ближайшее окно.

— По-моему, ты очень озабочен будущим счастьем мисс Патриции, — заметил Калеб. — А у меня создалось впечатление, что ты считаешь ее подход к выбору мужа слишком расчетливым.

Лицо Эдмунда потемнело.

— В том-то и дело, что мисс Патриция вовсе не холодная и расчетливая девушка. Совсем наоборот. Она, скорее всего, боится оказаться в плену у своих эмоций и поэтому идет против своей сердечной, отзывчивой натуры. Этот так называемый научный метод выбора подходящего мужа — полный абсурд. Ты видел этот чертов список требований, который она дала леди Милден?

— Помнится, она упоминала о каких-то критериях. Идея, кажется, принадлежала мисс Бромли.

«Бромли и Джонс». И как ей пришло это в голову? Она была слишком умна, чтобы не понять его предложение. Если она не хочет выходить за него замуж, почему не сказала об этом прямо? К чему весь этот глупый лепет о партнерстве в агентстве?

А может, она действительно не поняла его?.. Господи. Может быть, он не ясно выразился?

— Человека, которого она ищет, не существует, — провозгласил Эдмунд.

— Что? — Калеб заставил себя слушать Эдмунда. — Ах да, список. У леди Милден, видимо, не возникло трудностей в подборе подходящих претендентов.

— Но они вовсе не подходят мисс Патриции. Ни один из них.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно. Я чувствую, что мой долг — спасти мисс Патрицию, но она не желает меня слушать. Клянусь, она относится ко мне так, словно я сторожевая собака. Она все время либо отдает мне приказы, либо гладит по головке.

— Она гладит тебя по голове?

— Фигурально выражаясь.

— Понимаю.

Калеб чувствовал, что Эдмунд ждет от него какого-нибудь дельного и по-настоящему мужского совета, но ему ничего не приходило в голову. Возможно потому, что по данному вопросу он пока не мог дать хороший совет даже самому себе. «Бромли и Джонс».

Возможно, дело в этом проклятом списке. Калеб был готов признать, что не отвечает всем требованиям Люсинды к мужу, но она признала, что они отличная пара. И, без всякого сомнения, он привлекал ее в физическом плане.

Неужели этих факторов недостаточно, чтобы убедить ее пойти на компромисс? Неужели ему обязательно надо проявлять все черты характера, перечисленные в этом чертовом списке? Неужели ему придется выработать у себя веселый характер? Некоторые вещи невозможны даже при наличии самого что ни на есть выдающегося таланта.

Любовная связь хороша на короткое время, но Калебу не нравился элемент неопределенности в подобных отношениях. Что, если вдруг однажды объявится мужчина, отвечающий всем требованиям Люсинды, и увлечет ее своими речами о мистических свойствах папоротника или о пестиках и опылении растений?

В библиотеку вошла Виктория, за ней следом — Люсинда и Патриция.

— Джентльмены, мы готовы, — провозгласила леди Милден тоном полководца, который ведет свои войска в бой.

Калеб и Эдмунд повернулись к дамам.

— Что-то не так, мистер Джонс? — нахмурилась Люсинда.

Калеб понял, что смотрит на нее, открыв рот.

Она была в великолепном темно-лиловом платье, отделанном бархатными лентами и расшитом сверкающими бусинками из хрусталя. Длинные, плотно прилегающие перчатки подчеркивали грациозную форму ее рук. Бархотка вокруг горла была украшена такими же бусинками, как платье.

Калеб понял, что обречен до конца своей жизни чувствовать восторг при каждом ее появлении. «Так и должно быть. Мы созданы друг для друга. К черту идеального супруга. Если у него хватит глупости когда-либо появиться, я позабочусь о том, чтобы он исчез».

Боже мой, он начинает рассуждать, как Флетчер. Но так оно и будет. Хотя, по всей вероятности, сейчас не время говорить об этом вслух.

«Если не знаешь, что делать, прибегай к хорошим манерам».

Калеб подошел к Люсинде, взял за руку и поклонился.

— Я просто поражен. Вы с мисс Патрицей выглядите совершенно потрясающе. Правда, Флетчер?

Эдмунд слегка вздрогнул, будто тоже только что очнулся от транса, подошел к Патриции и поклонился:

— Вы прелестны. В этом платье вы похожи на принцессу из сказки.

— Спасибо, мистер Флетчер, — зарделась Патриция. Виктория кашлянула, чтобы вернуть всех к действительности.

— Мистер Флетчер, вы будете сопровождать меня и мисс Патрицию в моей карете. Мистер Джонс поедет с мисс Люсиндой в ее экипаже. Учитывая недавнюю заметку в газете, важно, чтобы все увидели, что это он привез мисс Люсинду на бал.

Люсинда состроила недовольную мину:

— Я, право же, думаю, что в этом нет необходимости.

— Никогда не спорьте со специалистом, — почти перебил Калеб и решительно сунул ее руку себе под локоть.

Входную дверь перед ними распахнула миссис Шют. Два экипажа ждали их на улице. Калеб усадил Люсинду в ее небольшую карету и сел напротив.

— Что случилось? — сразу же спросила Люсинда.

— Вы о чем?

— Я же вижу, что что-то произошло. Ваше биополе напряжено. Вы принимали мою настойку сегодня вечером?

— Боюсь, что ваша настойка, какой бы целебной она ни была, не сможет повлиять на причину моей напряженности.

— Но вы уверяли меня, что она действует на вас успокаивающе.

— Да, но только когда это касается действия ядов. А то, что я чувствую сейчас, никак не связано с проклятой записной книжкой, которая к тому же уже сгорела.

— Так что же это? Может, у меня найдется другое лекарство?

— Думаю, что найдется, — улыбнулся он. — К сожалению, у меня сейчас нет времени принять более одной дозы.

Он подался вперед и поцеловал ее — крепко и властно.

— Пока достаточно. У меня есть новости.

Он рассказал ей о том, что сообщил ему Кит, и о своем намерении встретиться с похитителем. Она сразу же испугалась.

— Вы не должны идти туда один. Возьмите с собой мистера Флетчера.

— Он предложил то же самое, а я повторю вам то же, что сказал ему: его работа — охранять вас и мисс Патрицию. Я сам справлюсь. Со мной ничего не случится.

— У вас есть оружие?

— Да, но уверен, что оно не понадобится. Не беспокойтесь обо мне. Я провожу вас в бальный зал, мы протанцуем пару туров вальса, чтобы нас все увидели, и незаметно исчезну. А потом вернусь задолго до окончания бала и провожу вас домой.

— Вы одеты для бала, а не для встречи с негодяем в таверне в районе доков.

— Хотите верьте, хотите нет, но я об этом подумал. У Меня есть плащ и шляпа, которые скроют мой вечерний костюм.

— Мне не нравится ваша затея. У меня дурное предчувствие.

— Отдайте должное моему таланту, моя дорогая. Я на девяносто три процента уверен, что моя встреча с похитителем пройдет без всяких осложнений.

— Это оставляет семь процентов на ошибку. — Она крепко сжала веер. — Обещайте, что будете осторожны, Калеб.

— Я поступлю еще лучше. Даю вам слово, что вернусь на бал, чтобы станцевать с вами еще один вальс, а потом отвезти вас домой.

— Говорю вам, он дьявол. — Перретт помолчал и жадно глотнул джина. Потом вытер рот рукавом своего грязного пальто и, наклонившись над столом, тихо добавил: — Явился прямо из ада. Я бы не поверил, если бы не видел все собственными глазами. У него были крылья как у летучей мыши, а вместо пальцев — когти. А глаза, скажу я вам, горели как раскаленные угли.

Калеб сомневался, что описание соответствовало действительности, но было ясно, что Перретт страшно напуган. Ему, по-видимому, отчаянно хотелось поделиться с незнакомым человеком своими чувствами. Похоже, все его приятели решили, что он рехнулся, и относились к нему как к сумасшедшему. Перретт понял, что кто-то хочет его выслушать, и его понесло.

Они сидели в глубине таверны. Народу было не много. Калеб понимал, что толстый шарф, шляпа, надвинутая на лоб, длинное пальто и сапоги были не слишком хорошей маскировкой, но знал, что никто из присутствующих не сможет позже описать его в деталях. А больше и ненужно.